Малыш от бизнесмена. Любимых в награду дают небеса - Элли Шарм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В глазах красавицы будто навсегда застыли страх, отчаянье и…любопытство. Живые наивные глаза с длиннющими черными, как смоль ресницами, взглядом провожают красочные, широкие контуры штриховки татуировок, которые скрываются за тканью моей рубашки. Дополнительные элементы тату делают иллюстрацию более эксклюзивной, со смыслом, но это она узнает позже…Уже предвкушаю, как тонкие изящные пальчики, будут скользить по обнаженной коже обводя вытатуированные надписи и изображения.
– Мы, моряки, как масоны. - усмехаюсь, нарушая тишину, чтобы девушка расслабилась. – Знаешь, есть такие тайные организации?
Алёна отрицательно мотает головой, и я демонстрирую цветную тату на руке с изображением острого кинжала. Его, будто лента обвивает надпись на английском языке, что олицетворяет моей девиз по жизни – «Крепи дружбу морским узлом», а чуть ниже более мелким шрифтом: «Своих не бросаем».
- Узнаем друг друга по знакам. – добавляю для убедительности и достаю штопор. Ловко вкручиваю его в пробку и с негромким хлопком вынимаю обратно.
-Порой они могут рассказать о человеке куда на много больше, чем слова.
– Например?
Поднимаю глаза, чтобы убедиться, не почудился ли мне этот дрожащий нежны голосок. Не почудилось…кажется, моя морская нимфа наконец-то готова пойти на контакт.
– О заслугах, статусе. – пожимаю плечами, как бы говоря этим жестом, что этого уже вполне достаточно.
– А эта… что она значит?
Я сразу же понимаю, о какой именно тату идет речь. Маяк. Эта татуировка, впрочем, как и все остальные, выполнена в стиле Олдскул. * Я ее набил до того, как вкусил приторно горькое чувство разочарования, но малышке ни к чему знать об этом.
– Возврат на родину, к семье. Безграничная вера в будущее. – усмехаюсь криво, отвечая на вполне невинный на первый взгляд вопрос.
Только внутри все холодеет, будто коркой арктического льда покрываясь. По венам стремительно яд течет, отравляет отголосками прошлого. Прячу за улыбкой совсем не простую историю жизни. Никто не хочет показывать изнанку своей души, никто не любит свидетелей своих ошибок и слабостей. Тем более я. Все уже забыто, столько воды утекло. Это был урок, который я никогда не забуду.
– Море продукты или мясо? – приподнимаю бровь, особо не ожидая ответа от упрямицы.
Алена заправляет длинную светлую прядь за милое ушко и впервые доверчиво улыбается, показывая ровный ряд белоснежных зубов, как жемчужинки: – Морепродукты, пожалуйста.
Все-таки удалось. Расположил к себе красавицу.
Наполняю бокал прохладным напитком и ставлю возле фарфоровой тарелки. Отправляю в нее щедрую порцию ароматной итальянской пасты от шеф- повара с тигровыми крупными креветками в сливочном соусе. Приглашаю жестом руки Алену пройти к накрытому столу. Девушка встает со стула и несмело идет в мою сторону.
Ах, напрасно, красавица ты мне доверяешь… * Олдскул" (Old school –досл. старая школа) – стиль татуировки, который зародился ещё в конце 19-го века. Основной версией популяризации этого стиля, как и татуировки в целом, является то, что нанесение подобных рисунков было очень популярно среди моряков, которые впоследствии и распространили моду на татуировки.
Глава 8
Глава 8
Алёна
— Мм- м, так вкусно! – восхищенный стон сам собой срывается с губ, когда я впервые пробую итальянский десерт с непривычным для моего слуха экзотическим названием панна-котта. Непроизвольно прохожусь языком по нижней губе, даже не задумываясь о том, как это выглядит в глазах сидящего напротив мужчины.
Совершенно невинно наслаждаюсь остатками воздушной малиновой прослойки, стараясь собрать все до последней крошки. Внешне ягодный десерт чем-то напоминает пудинг или желе, что я видела в кондитерской у тети Наташи в центре Варваровки.
Только вот этот в разы изысканнее. Медленно распробовав прохладное угощение, прихожу к выводу, что для летней знойной жары – это самый подходящий десерт. Сливочный пудинг буквально тает во рту, а малиновое пралине придает легкому десерту приятную кислинку, оставляя после себя ягодное послевкусие. Мне еще не доводилось пробовать ничего подобного и сейчас кажется, что это настоящая пища богов.
– Рад, что тебе нравится, красавица, – откликается довольно Дима, откладывая вилку в сторону.
Он прикасается подушечками пальцев к тонкой изящной ножке своего бокала, словно лаская прозрачный хрусталь, а затем, будто невзначай, протягивает руку еще дальше и кладет поверх моей руки смуглые слегка шершавые пальцы. Поспешно отдергиваю руку прочь, что не остается незамеченным для мужчины.
Прячу ее под стол.
От его прикосновения кожу будто незримым клеймом жжет.
Волков ухмыляется. Похоже, его искренне позабавил мой такой по-детски непосредственный жест. Ему ничего не остаётся, как вновь обхватить ножку наполовину наполненного бокала. К моему облегчению, молодой человек решает не заострять внимание на этом неловком инциденте.
– В России, к сожалению, мало кто умеет правильно готовить панна-котту, – возвращается к нейтральной теме Дима, затем морщится, кривя уголок четко очерченного рта. - Чаще всего она похожа на резиновое желе, но «Белый Кролик» - исключение. Шеф- повар там что надо, – Дима подмигивает и обаятельные ямочки притягивают мой взгляд. - Хотя мне больше по душе простой домашний борщ с салом и котлеты с жаренной картошкой - нет ничего лучше этого.
Молчу, но в душе полностью согласна с Волковым.
Домашняя стряпня – самая лучшая. Непроизвольно задумываюсь о том, что молодой человек не производит впечатления избалованного деньгами сноба.
Напротив, Волков совершенно простой в общении. Он располагает к себе настолько, что я даже не замечаю, как незаметно пролетает время за ужином. Несмотря на то, что после второго бокала, я уже больше не притрагивалась к терпкому бордовому напитку, к концу вечера ощущаю легкое головокружение.
Становится так тепло в районе груди, что я даже почти забываю о том, каким именно образом попала на яхту. Грубые слова и липкие прикосновения людей Волкова вытесняет из памяти чудесная мелодичная музыка, что льётся из колонок где-то под потолком. Сытный ужин и, как ни странно, приятное общество Демона делают свое дело.
Будто стараясь компенсировать мое немногословность, Дима принимается рассказывать о том, как
