Шедевры и преступления. Детективные истории из жизни известного адвоката - Александр Андреевич Добровинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда немцы вошли в Париж, ее отца депортировали в концлагерь. Он скончался в Освенциме, как и тысячи других несчастных, в 1943 году. Дина успела исчезнуть из Парижа и спряталась в замке все того же Майоля в городке Баньоле (юг Франции, Восточные Пиренеи), где в тайне от своего мэтра организовала очень эффективную и сильную ячейку Сопротивления и навела связь с марсельским подпольем. Одной из ее главных задач была переброска беженцев через горы в Испанию. Дину в скором времени арестовала французская полиция. Ей грозил концлагерь со всеми вытекающими последствиями. Вмешивается Майоль, освобождает обожаемую модель и подругу и от греха и границы подальше отсылает ее в Ниццу к своему другу Анри Матиссу. Но разве могла эта девочка спокойно завтракать, когда ее две любимые страны (Россия и Франция) в опасности? Она нелегально отправляется в Париж, чтобы создать там целую разветвленную сеть подпольщиков. Одним недобрым днем находится предатель, и в начале 1943 года снова арест. На этот раз все значительно страшнее. Дину Верни задерживает гестапо. Шесть месяцев тюрьмы, истязаний, пыток. И опять вмешивается Майоль. Он идет на беспрецедентную авантюру и едет в Берлин к коллеге, суперталантливому человеку Арно Брекеру[41] – любимому скульптору Гитлера. Каково?
Но сюжет закручен еще больше. В 1937 году, получив звание профессора прямо из рук фюрера, автор скульптур «Прометей», «Партия», «Вермахт» и сотен других женился на обаятельной гречанке Деметре Мессале. Предыдущей (до знакомства с Диной) главной моделью и музой… Майоля! Старик убеждает бывшую любовницу повлиять на мужа. Чудо, но Брекер попадает на прием к фюреру и уговаривает его освободить Дину из застенков гестапо. О том, что она еврейка, Брекер умалчивает. Полумертвую Дину выносят из тюрьмы и передают Майолю. 25 августа 1944 года освобождают от немцев Париж. Великий скульптор счастлив, он может больше не бояться за жизнь своей Дины. И через месяц, 27 сентября, пьяный от счастья, свободы и красного вина, старый каталонец погибает в автокатастрофе.
Согласно завещанию восьмидесятидвухлетнего скульптора, все свое состояние, как и все свои коллекции, он оставляет Дине Верни. Дина становится хозяйкой очень престижной галереи на улице Жакоб в шестом округе Парижа. Недалеко от бульвара Сен-Жермен. Однако Дина никогда не забывает о своих корнях. Побывав в Москве в конце пятидесятых, Верни увлеклась современным русским искусством. Она поддерживает и постоянно выставляет Кабакова[42], Булатова[43], Янкилевского[44], Шемякина[45], Мастеркову[46].
И еще один штрих характера женщины, с которой мне предстоит увидеться сегодня вечером, в конце статьи.
Тот самый скульптор Арно Брекер, который ходатайствовал перед Гитлером об освобождении Верни из рук гестапо, обратился к Дине с просьбой помочь ему организовать собственную выставку в Париже. И… Дина Верни Арно Брекеру отказала.
Никто так и не узнал, пожалел ли он о том, что когда-то для нее сделал?
Я закрыл журнал, допил кофе и подумал, что есть два варианта развития событий: или мне удастся ее разговорить, и я узнаю все или почти все, или она меня выкинет вон через пять минут. Хотя она сказала, что найдет для меня сорок минут.
Это время растянулось на три часа. Я влюбился в эту уже далеко не молодую женщину даже не через пять минут после начала разговора, а сразу, наповал и уже навсегда. Эти искрящиеся молодостью и озорством шоколадные глаза, эта восхитительная шкодная улыбка, голос, чувство юмора, проникновенная манера слушать и смотреть. О, как я понимал Аристида Майоля! За час она рассказала мне все об Иосифе Гольденберге, о его семье, о коллекции, о судьбе. Потом мы развешивали картины, дурачились, смеялись, отбивая себе пальцы. Мы были знакомы несколько часов? Никогда в жизни. Я знал Дину всю жизнь, а она меня.
В час ночи открылась дверь и вошел человек, чью биографию я учил в институте.
Для одного вечера это было слишком… Я обмяк, и пока Дина целовалась с вновь пришедшим, я пытался прийти в себя. Это был ее первый муж – один из лучших операторов мира. Это ему доверял камеру на своих шедеврах Ален Рене[47] («Хиросима, любовь моя», «В прошлом году в Мариенбаде» и еще вроде штук пять фильмов), это его выбрал Луис Бунюэль[48] для того, чтобы одевать и раздевать Катрин Денев в своей роскошной «Дневной красавице». В жизни Саша Верни оказался простым и симпатичным дядькой. Он принес своей бывшей какую-то книгу, и мы втроем весело болтали о всякой всячине. Оба рассказывали мне наперебой, почему развелись. Когда немцы вошли в Париж, Дина уехала на пока более-менее свободный юг, а Саша остался в Париже и спрятался у друзей в подвале какого-то театра. Давясь от смеха, Дина сказала, что только ее муж мог в подвале театра влюбиться в актрису, которая носила ему туда еду. И впрямь смешно. Но Саша тут же парировал, заявив, что выбор был весьма ограничен. Между живым человеком с сиськами и местной худощавой театральной крысой.
Мне не хотелось уходить, но картины были развешаны, все вино выпито, а усталость наваливалась.
Идея идти домой пешком была правильной. Надо было проветрить голову и хорошенько обо всем подумать. Да, я узнал судьбу Иосифа Гольденберга, человека, который покупал интересующие меня и Виктора Пахомова картины. Но последняя информация о нем и его коллекции датируется сороковым годом, и что с этим делать, было неясно.
На следующий день на работе я решил обнаглеть и перейти в контратаку:
– Виктор, вы не дадите мне посмотреть договор купли-продажи коллекции картин Кики? Я
