Курорт - Антон Секисов

ни один его орган не действует правильно, почти все они неправильной формы, искажены, меньше или больше нормы, некоторые – в избыточном или недостающем количестве. В общем, одни аномалии. Часто он начинает задыхаться безо всякого повода и тело как будто заполняет цемент. Страшная тяжесть и никакой возможности пошевелиться. В такие моменты Митя чувствует себя пыльной статуей, отправленной куда-то в запасники. В последнее время такие ситуации возникали все чаще. Митя тревожился, но не находил в себе смелости обратиться к местным врачам.

* * *

В обед стало совсем одиноко, захотелось хоть кому-нибудь написать, и Митя поздравил Олега Степановича. Пожелал ему взятия новых творческих высот, вдохновения, прилежных учеников и здоровья. Олег Степанович был явно подавлен. Похоже, как и на Митю, праздник действовал на него угнетающе. Олег Степанович сообщил: ему иногда кажется, что их переписка – единственное, что поддерживает его на плаву. Ее (Лизы Райской) сообщения такие чуткие, мудрые, всегда своевременные. Она как будто чувствует, когда следует написать.

«Ты веришь в телепатию?» – спросил он.

Митя иногда верил, иногда нет и не знал, как относится к телепатии Лиза Райская. Но все-таки написал: «Да».

Олег Степанович прислал еще одно сообщение: «Я знаю, что не могу просить ни о чем таком и вообще затрагивать этот вопрос, но наша встреча в новом году меня бы очень поддержала. Я просто выскажу эту мысль. Если бы я знал, что в этом году мы увидимся, то почувствовал бы себя хорошо».

«Может, и встретимся», – написал Митя. И добавил после небольшой паузы: «Все может быть. Вероятность чего угодно возможна, я только об этом. Ничего нельзя исключать. У нас недостаточно информации о чем бы то ни было. Вот что я имела в виду». – «Мне это важно было услышать, спасибо».

Митя вздохнул.

* * *

Митя лежал на кровати, засунув руку в трусы, весь покрытый крошками крекеров, и, как всегда, смотрел «Утиные истории». Это была готическая серия про ведьму Магику де Гипноз и ее тень, которая обрела свою волю. В этот момент пришло сообщение от Оли: «Я в Батуми. Заказываю такси».

Митя резко вскочил, и от этого в глазах потемнело. Она будет здесь через час или меньше, а вокруг чудовищный срач. Без преувеличения свинарник: груда пустых упаковок в самых разных местах, а пакет с мусором почему-то водружен на обеденный стол. Митя спустился к соседям за веником и совком, принялся суетиться. Сердце стучало так, что заныли ребра. Сердце неправильной формы, ребра тоже неправильной формы, но все как-то функционировало, во всяком случае пока.

– Успел спрятать любовниц? – с усмешкой спросила Оля, когда они обнялись.

Оля была маленькой крепкой женщиной с пучком светлых волос. Симпатичная и уставшая пришелица из старой жизни: комфортной, спокойной, безнадежно утраченной. Почти десять лет вместе: взлеты, падения, но в основном что-то усредненное и размеренное. Захотелось немедленно отправиться с Олей в постель, но она его решительно отстранила – сперва ванна, потом ужин, а затем уже все остальное. К счастью, как раз дали воду, причем даже горячую. Настоящее новогоднее волшебство.

Митя надел единственную чистую рубашку, вельветовую зеленую, и они отправились в кафе «Диди мадлоба» возле вокзала. Взяли грузинский салат, хинкали, бутылку саперави. В кафе было достаточно многолюдно: две молодые русскоязычные пары и постоялец-дед, казавшийся Мите смутно знакомым. Он пил пиво и смотрел в стол, вдумчиво изучая узоры, как будто был под галлюциногенами. Тихий городской сумасшедший. А все-таки где Митя видел его? Воспоминание было откуда-то из позапрошлой жизни.

Митя разглядывал Олю, раздевая глазами, при этом не забывая пить и усиленно есть. Но когда они вернулись в апартаменты, Митя уже растерял весь запал. После ужина и прогулки неудержимо клонило в сон. Какое-то время они полежали в молчании: слушали море и ждали, когда Митин «дружочек», как его называла Оля, подаст признаки жизни. Но тот не делал никаких обнадеживающих намеков.

– Наверное, хорошо жить у самого моря, – прервала молчание Оля. Ее голос, впрочем, не выражал особенных сожалений, что она такой привилегии лишена. – Выглядишь свежим, хотя и слегка потолстел.

– Хлеб слишком вкусный, – отреагировал Митя.

Пару лет назад все вышло наоборот: Митя похудел на фоне затяжной меланхолии, а Оля, напротив, поправилась. Возможно, в этом выражался вселенский баланс: их общий вес оставался более-менее неизменным.

* * *

С утра было решено отправиться в Батумский ботанический сад. Во дворе Ренат намыливал свой мотоцикл «Кавасаки», или, как он его нежно именовал, «Кава». Губкой он работал тоже достаточно нежно, поглаживая кожу сиденья. Митя представил друг другу Олю и Рената. Ренат предложил кого-то из них подвезти: он как раз собирался на встречу с приятелем-байкером где-то в районе сада. Ренат состоял в некоем сообществе мотоциклистов, поклонников «Кавы». Это огромное братство, и его членов можно найти в любой точке мира. Судя по рассказам Рената, члены братства «Кавы» – люди отзывчивые, мужественные и благородные. Уж точно не угрюмые мизантропы какие-то. Мужчины, ценящие свободу передвижения и умеренный риск. Гуляя с Ренатом, Митя иногда замечал взгляды, которыми тот обменивался с мотоциклистами: странные, немного лукавые, многозначительные. Их явно объединяла какая-то тайна. Увлекавшийся конспирологией Митя представлял, что, наравне с розенкрейцерами и Бильдербергским клубом, может существовать и заговор мотоциклистов.

Предложение Рената было не очень уместным: Митя и Оля хотели провести время вдвоем, будет странно, если они поедут в ботанический сад по отдельности. Но Митя не успел ничего сказать, как Оля с радостью согласилась. Могла хотя бы умерить энтузиазм.

– Конечно! Всегда мечтала покататься на мотоцикле! – она хлопала в ладоши и подпрыгивала как школьница.

– Ты никогда об этом не говорила, – шепнул Митя, но она, кажется, не расслышала.

– Поезжай на маршрутке, – посоветовал Мите Ренат. – Остановка напротив библиотеки.

Митя, сжимая в руках пакет с сэндвичами и минералкой, наблюдал, как его гражданская жена надевает шлем и делает селфи. Потом садится на заднее сиденье и крепко прижимается бедрами к Ренату. Она не сразу догадалась, что делать с руками: сперва схватилась за пассажирские ручки под сиденьем. Тогда Ренат наклонился и что-то ей сообщил, и она крепко его обхватила, прижавшись уже всем телом. Они тронулись, и Митя им помахал, но эти двое как будто уже забыли о существовании Мити.

Маршрутку пришлось подождать полчаса или даже больше. Салон был забит, и Митя ехал стоя, повиснув на полной грузинской женщине в советской шали. Маршрутка гнала по серпантину, непривычно равнинной местности.

Митя попросил остановить у ботанического сада, на что водитель никак не отреагировал. В итоге проехали нужную остановку и Мите пришлось немного прогуляться вдоль трассы. К саду вела извилистая грунтовая дорога.

В какой-то момент к Мите присоединилась крупная черная псина. Сперва она угрюмо сопровождала его, а потом, осмелев, начала покусывать за ногу. Митя нервно отмахивался, но собака на это не реагировала. Она двигалась как печальная и целеустремленная тень. Казалось, собака вот-вот вцепится основательно, решит полакомиться упитанным экземпляром «хорошего русского». Тут Митя вспомнил, что при нем два сэндвича с ветчиной и сыром. Пришлось отдать сначала один, а потом и другой, зато собака отстала.

Оли с Ренатом не было на парковке, там вообще никого и ничего не было, кроме местного сторожа, который полулежал в будке, похрапывая. Митя поочередно звонил Ренату и Оле, но с одинаковым результатом. Они должны были приехать еще до того, как он сел в маршрутку, минут сорок назад.

Воображение Мити принялось рисовать сцены из старых эротических мелодрам в духе «Эммануэль». Плавное соитие на морском берегу под сентиментальную мелодию. Олины волосы развеваются, на солнце блестят мотоциклетные диски.

Наконец они все же подъехали. У Оли раскраснелось лицо: может, просто от ветра, но выглядела она слишком расслабленной и довольной. Ренат сразу уехал дальше, и Митя с Олей отправились к кассам. Митя не стал задавать вопросов, но еще долго гадал, где они могли провести целый час. Из-за этого отвечал невпопад на вопросы Оли.

Но все мелочи быстро забылись, когда перед ними предстал бамбуковый лес. Митя