Энн из Зелёных Крыш - Люси Мод Монтгомери

И все же утро было прекрасным, и за окном пышным цветом распустилась вишня. Энн спрыгнула с кровати и побежала по полу. Она толкнула оконную раму, та с натугой заскрипела, словно к ней век не прикасались (почти так и было), и наконец поддалась, хотя для этого пришлось приложить немалые усилия.

Энн опустилась на колени, любуясь красотой июньского утра, ее глаза блестели от восторга. Какое восхитительное место! И как горестно, что она здесь не останется! Какой простор для воображения!

Огромное вишневое дерево росло так близко от дома, что его ветви били по окну, а цвело оно так роскошно, что зеленых листьев почти не было видно. Сад окружал дом со всех сторон: по одну – росли яблони, по другую – вишни, и все они цвели одновременно. Поверх травы стелился ковер из одуванчиков. Немного дальше росла сирень – вся в фиолетово-лиловых цветах, утренний ветерок доносил их нежный аромат до окна.

За фруктовым садом простирался зеленый луг, усеянный клевером, он спускался в лощину, где бежал ручей. На берегу раскинулись группки белых берез, беззаботно растущих в подлеске из папоротников, мхов и прочих лесных растений – там можно было хорошо отдохнуть. За ручьем возвышался холм – зеленый и пушистый от елей и пихт; в нем был просвет, и Энн увидела краешек дома, который заметила днем раньше с другой стороны Озера Мерцающих Вод.

Слева стояли большие амбары, за ними зеленели спускавшиеся по склону поля, они открывали взору сверкающую синюю гладь моря.

Энн с нежностью взирала на эту красоту, жадно впитывала ее в себя. Бедный ребенок, как много уродливого видела она за свою жизнь! Но то, что предстало перед ней сейчас, было выше самых смелых ожиданий.

Энн стояла на коленях, позабыв обо всем, кроме окружавшего ее великолепия, пока не почувствовала руку на своем плече. Маленькая мечтательница не услышала шагов Мариллы.

– Пора одеваться, – сказала та коротко.

Марилла не понимала, как нужно говорить с этим ребенком, и непривычная ситуация заставляла ее быть чрезмерно строгой и резкой, хотя она этого совсем не хотела.

Энн поднялась и глубоко вздохнула.

– Разве это не прекрасно? – восхищенно произнесла она, указывая рукой на красивый вид за окном.

– Да, дерево большое, – сказала Марилла, – и цветет обильно, но плоды оставляют желать лучшего – они мелкие и червивые.

– Я не имею в виду это дерево, оно красивое, завораживающе красивое, и цветет восхитительно, я говорю обо всем – и о саде, и о деревьях, и о ручье, и о лесе, обо всем этом прекрасном мире. В такое утро, как сегодня, любишь весь мир, правда? Я слышу, как ручей смеется внизу. Вы замечали, какие смешливые эти ручьи? Все время смеются. Их смех даже зимой доносится из-подо льда. Я так рада, что рядом с Зелеными Крышами есть ручей. «Какая для нее разница?» – возможно, подумаете вы, все равно она здесь не останется. Но для меня это имеет значение. Мне будет приятно вспоминать, что в Зеленых Крышах есть веселый ручей, пусть я его больше никогда не увижу. Если б его не было, у меня осталось бы неприятное чувство, что здесь чего-то не хватало. Сегодня я не в глубоком отчаянии. В такое утро это невозможно. Как прекрасно, что на свете есть такая вещь, как утро! Вы согласны? И все же мне грустно. Я воображаю, что вы ждете именно меня, и я останусь здесь навсегда. И тогда на время успокаиваюсь. Но потом осознаю, что все это мечты, с ними пора расстаться, и тогда мне становится больно.

– Лучше оденься и спускайся вниз, а не предавайся мечтам, – проговорила Марилла, как только у нее появилась возможность вставить слово. – Завтрак на столе. Умывайся и причешись. Окно оставь открытым и застели постель. Поторопись.

В случае необходимости Энн могла быстро собраться, и через десять минут она, аккуратно одетая, умытая, с причесанными и заплетенными в косички волосами, спустилась вниз, чувствуя удовлетворение, что выполнила все требования Мариллы. Одно лишь она забыла – застелить постель.

– А я здорово проголодалась, – радостно объявила Энн, скользнув на стул, поставленный для нее Мариллой. – Теперь мир не кажется таким гиблым местом, как вчера. Как прекрасно солнечное утро! Правда, дождливое – мне тоже нравится. Каждое утро по-своему хорошо, правда? Вы не знаете, что произойдет днем, и можете вообразить, что захотите. Но я рада, что утро сегодня не дождливое – когда светит солнце, легче быть веселой и не поддаваться унынию. А я чувствую, что сегодня меня ждут нелегкие испытания. Можно беззаботно читать про чужие горести и невзгоды и воображать, как героически ты справилась бы с ними, но, когда дело касается тебя, все не так просто.

– Ради бога, попридержи язык, – сказала Марилла. – Для маленькой девочки ты слишком много болтаешь.

После этих слов Энн послушно замолкла, и в комнате надолго воцарилась тишина. Затянувшееся молчание вызвало у Мариллы нервную реакцию – пауза была какая-то неестественная. Мэтью за весь завтрак не проронил ни слова. Впрочем, для него это было обычным поведением. Никто не нарушал тишину.

С каждой минутой Энн становилась все более задумчивой, ела рассеянно, отрешенно устремив невидящий взгляд огромных глаз на небо за окном. Марилла еще больше занервничала. Ее мучило неприятное чувство, что, хотя эта странная девочка и сидит у них за столом, ее душа в это время витает на крыльях воображения в далеком мире грез. Кому захочется терпеть в доме такого ребенка?

По какой же необъяснимой причине Мэтью хотел ее оставить? Марилла чувствовала, что за ночь это желание брата не прошло, не исчезнет оно и дальше. Таков уж Мэтью – если что вобьет в голову, то держится за это крепко – и эта молчаливая настойчивость в десятки раз эффективнее любых слов.

После завтрака Энн вышла из задумчивости и предложила помыть посуду.

– А ты хорошо ее моешь? – недоверчиво спросила Марилла.

– Даже очень. Хотя лучше всего мне удается ухаживать за детьми. Тут у меня большой опыт. Жаль, что у вас нет детей, за которыми надо смотреть.

– Я бы не хотела, чтобы в моем доме было больше детей, чем сейчас. По совести говоря, ты одна большая проблема. Ума не приложу, что с тобой делать. Такого чудака, как Мэтью, больше не найти.

– Но он такой милый, – укоризненно проговорила Энн. – Просто замечательный. Он не противился моей болтовне – похоже, ему даже нравилось. Я сразу увидела в нем родственную душу.

– Вы