Агония памяти моей (СИ) - "AdrianaDeimos"

Я ловлю себя на мысли, что всё ещё глажу его по лицу, словно передо мной моя племянница, а не взрослый мужчина. Но он, кажется, совсем не против. Коннор спокойно говорит, глядя мне в глаза, но дрожь в его теле не унимается. Моё дыхание сбивается всё сильнее. Мы ещё никогда не были так близки.

— Я не считаю тебя слабым, — шепчу я, скользя пальцами вниз по груди и животу. — Когда я положила ладонь, я смогла почувствовать всю твою боль и оценить её силу. Не могу себе даже представить, как ты это терпишь. Сколько она уже длится? День? Два?

Его лицо перекашивается от ужаса. Дойл берет меня за запястье и аккуратно отводит ладонь в сторону, подальше от своего тела.

— Тебе больно? — в испуге шепчет он. — Ты переняла эти ощущения? Ведь мне стало значительно легче.

— Успокойся, я не забираю чужую боль, но я помогаю её растворить, — я ложусь на диван. Кажется, с нежностями и сеансом исцеления на сегодня покончено. Меня абсолютно не волнует, как это скажется на моей жизни, но отразится ли моя оплошность на его здоровье — очень. Да что же я творю? Сначала сформировала с ним связь, что я теперь сделала? Или всё же ничего? Дай-то Бог!

— У тебя есть какие-то особые способности? — Коннор переворачивается на бок и сверлит меня взглядом, пока я рассматриваю люстру на потолке, напрягаясь от своих мыслей всё больше.

— В каком-то смысле — это семейное, — закрываю глаза, желая побыстрее закончить разговор и помолчать. Как же я устала…

— Адриана, — громко произносит Коннор и дотрагивается до моего плеча, — стоп! Те записи Сперви, в которых сказано, что у Николь нет специфических клеток, нет «маркеров», которые могли передаться ей от меня. И её способности — это…

С её способностями мы оба одновременно столкнулись пару дней назад, когда Николь на наших глазах привела в действие карусельку и подняла погремушку вверх. Бледный Коннор уставился на меня, и по его глазам я поняла, что он уже не первый раз это видит. По моим, я думаю, он тоже всё понял. Разговор был длинным, нервным, но на тот момент я ничего не могла ему сказать и объяснить, откуда у Николь способности, не получив разрешения на это. И его у меня нет до сих пор. Но я понимаю, что Коннор от меня сейчас не отстанет, сделав правильные выводы сам.

— Коннор, давай мы как-нибудь в другой раз это обсудим, — резко прерываю его я и более спокойно добавляю: — Обещаю, я расскажу тебе всё, что могу, но только не сейчас. Пожалуйста… Мне нужно немного отдохнуть.

А вот Джону я никогда не говорю, что устала, вымотана, «убита»… Но сегодня я правда истощена и психически, и физически, поэтому не готова сейчас откровенничать. Я чувствую себя настолько опустошённой, что у меня даже нет сил играть в «железную леди», и я готова показать Дойлу слабую себя. Мне нужно восстановиться. Есть способ зарядиться очень быстро, но это не вариант… Совсем не вариант. Тем более, что с этого «не варианта» брать, если он сам еле дышит.

Правда, как раз именно близость является не только чудесным способом напитать моей энергией и обезболить в случае, если боль не локальная, но ещё и получить от партнёра его энергию и восстановиться самой. Через поцелуй такой обмен тоже возможен, но он в разы слабее. Вот только я не уверена, что могу что-то забрать у Коннора для себя. Даже через поцелуй… А ведь мысли о нем посещали меня ещё в ванной, когда Коннор потерял связь с реальностью. Хоть мне и безумно жаль мучающегося Дойла, но к такому шагу я пока не готова.

И сейчас меня сдерживает не только то, что моя сила может быть аналогична эффекту от приёма препаратов. Меня сдерживает моя любовь к Джону… Вот главная причина. Я представляю его голубые глаза, которые строго смотрят на меня. Стремительно открываю свои, чувствуя дыхание на коже, и вздрагиваю от неожиданности, встречаясь с серыми бездонными глазами Дойла. Я настолько увлеклась своими мыслями, что даже не почувствовала, как он привстал и склонился надо мной. Мурашки пробегают по спине. Его жадный взгляд скользит по моему лицу, шее, груди. Коннор снова хрипло дышит, его рот полуоткрыт. Он облизывает пересохшие губы, и в его глазах снова начинают плясать огоньки безумия. Уж не тот ли хищник, желающий уничтожить меня в ванной комнате, снова передо мной? И тут я понимаю, что позавчера в парке я видела именно этот взгляд и эту злую улыбку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Коннор? — испуганно шепчу я с дрожью в голосе.

Он кладёт указательный палец на мои губы, мягко проводя по ним и странно улыбаясь уголками рта. Проводит аккуратно вниз по подбородку, шее, груди, животу, постепенно спускаясь всё ниже.

— Дойл, остановись! — твёрдо говорю я, перехватывая его ладонь.

Сажусь на диване и отталкиваю его от себя, готовясь в любой момент ударить, если понадобится. Однако моя энергия внутри начинает предательски бурлить, требуя подпитки и чувствуя источник пополнения совсем рядом. Я слышу тяжёлое дыхание Коннора, который замирает, сидя на расстоянии вытянутой руки от меня; вижу в глазах борьбу с самим собой. Снова без физического контакта чувствую, что ему стало больнее. Он кривится, вздрагивает, начинает часто моргать. С губ срываются тихие стоны. В эту минуту меня снова охватывает ужас, что всё начинается сначала. Я не уверена, что смогу вновь вынести это. А каково ему?..

Вдруг аккуратно касаюсь его лица. Коннор жмурится, дрожит, стонет и снова подтягивает колени к груди… С его губ срывается отчаянное хриплое «Помоги мне». Это рвёт моё сердце в клочья, последние опоры усилий не лезть к нему со своим даром рушатся. Не думаю, что я могу навредить сильнее, чем разрывающая на части боль и лишающие рассудка галлюцинации. Джон… Умоляю, прости меня.

Я накрываю губы Коннора поцелуем. Он тут же вздрагивает, прикусывая мою нижнюю губу. Пытается отстраниться, бормоча слова отрицания. Но я не слушаю. Запускаю пальцы в его волосы, притягивая всё ближе к себе. Углубляю поцелуй, лаская язык, и чувствую, как Коннор тихо стонет в мои губы. Наши языки очень медленно сплетаются, я пытаюсь привыкнуть к совершенно новому ощущению. Его поцелуй такой мягкий и аккуратный, будто Коннор боится, что я исчезну.

Мысли, которые бьются где-то на задворках сознания, что я могу навредить, что так нельзя, что у меня есть Джон, слабеют с каждой секундой. Я полностью открываюсь для Коннора, позволяя энергии течь и струиться через каждую клетку моего тела. Этот поток затягивает нас в воронку, и никто из нас двоих уже не может сопротивляться. Коннор, который ещё минуту назад пытался вырваться из моих объятий, вдруг начинает уже более страстно меня целовать. Он зарывается пальцами в мои волосы, притягивая к себе. Я ощущаю очень слабые ниточки его энергии, которая так же струится в меня. Взаимный обмен энергией запущен.

Головокружение становится всё сильнее — я прикрываю глаза, обняв Коннора за шею, чтобы не упасть и не прервать связь. Он тянет из меня силы активнее, чем я получаю что-то взамен. И тут я слышу, как из горла Коннора вырывается рык. В удивлении распахиваю глаза и вижу, как он снимает с себя байку, а затем одним быстрым движением разрывает на мне блузку. Пуговицы разлетаются в стороны. Ещё одно движение — и Дойл укладывает меня на спину, целуя мою шею от мочки уха вниз. По коже бегут мурашки от каждого прикосновения его губ. Несмотря на полуобморочное состояние, я понимаю, что мы плавно от обмена энергией через поцелуй движемся к другой, более действенной и полноценной, версии этого самого обмена. Что же мы творим? Он одурманен моей энергией, я это понимаю. Но чем одурманена я? Только ли желанием помочь? Вряд ли…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Через прикосновения Коннора я могу почувствовать, что его болевые ощущения вновь стали очень интенсивными. Это сильно сбивает меня, потому что наша возня на диване определённо делает ему хуже, и я не могу расслабиться, постоянно думая об этом. Но не могу не заметить, что хоть и боль значительно тормозит Коннора, он, словно наркоман, который чувствует, как получить «дозу» обезболивания, всё больше увлекается и теряет голову от бушующих всплесков моей энергии, явно игнорируя всё остальное. Знаю, что дар в такие минуты сильно туманит рассудок, избавляя человека от многих внутренних установок и программ. Я не часто им пользуюсь, а так использую впервые, но слышала от тех, кого лечила, что они видели вместо меня маму, жену или кого-то другого из близких людей, от кого хотели получить помощь и поддержку. Кого видит во мне Коннор? Ну, уж явно не мать. Линдсей? Возможно… Но почему мне так важно, чтобы он видел меня?