Ангел в аду - Гарм Видар

Интересно, что он имеет ввиду под досадным недоразумением: то, что я еще не препарирован?!

Я напрягся потому что, несмотря на экзальтированные вопли блуждающего покойника, явственно различал у себя за спиной еще чьи-то крадущиеся шаги.

Значит, пока наш говорливый усопший заговаривает мне бракованный чип, кто-то решил зайти с тыла, очевидно, чтобы применить к моей персоне более радикальные способы лечения.

- Вы слышите меня, Энжел?

Слышу, слышу... Я все вижу и слышу, хотя все еще ничего не понимаю.

- Скажите, - крикнул я, чтобы как-то успокоить не в меру разговорившегося мертвеца, - вы живой или мертвый?

- Конечно, живой, - нервно хихикнул он в ответ,- странный вопрос!

- А в прозекторской на мраморном вы столе смотрелись вполне реально.

- В какой... прозекторской?

Теперь была моя очередь хихикать, но я молча на цыпочках отступил назад и, развернувшись, стал ждать второго оппонента.

Ждать пришлось недолго. Он осторожно выглянул из-за дальнего угла и, прежде, чем мы оба сообразили, что произошло, я аккуратно влепил ему пулю между глаз! И лишь, когда он уже падал, я сообразил, что это был "бычок", которого я оставил стреноженным рядом с дражайшим шефом... Кстати, как он там без меня?! Я круто развернулся... Не в меру ретивый жмурик несся ко мне по коридору неправдоподобными скачками подлетая под самый потолок тоннеля и при этом еще умудрялся покачиваться в воздухе, словно его узкий поджарый зад служил ему стабилизатором, позволяющим управлять полетом. Глаза у него остекленели, а рот был так широко распахнут, что если бы в полете с клыков срывались капельки крови, я не удивился. Но, честно говоря, я их тогда не разглядел. Мне было не до этого! Меня пронзил такой ужас, что ноги, словно от холода, впившегося в сердце, безнадежно примерзли к бетону.

Двигаясь словно в воде, я медленно поднял руку с пистолетом и, почти не целясь, выстрелил. Я мог поклясться, что видел, как пуля влетела в его распахнутую пасть; но он, кажется, этого просто не заметил.

Несмотря на то, что тельце упыря было крохотным и сухим, в тот момент когда он с размаху в меня врезался, я ощутил наверное то, что чувствует в последнее мгновение парашютист, забывший перед прыжком надеть парашют...

Вместе с искрами из глаз из меня вылетело и сознание... Глава 8

Странная голубоватая поверхность в тонких чуть размытых прожилках... Словно карта района сплошь покрытого сетью озер, рек и ручейков. Или очень тонкая, почти прозрачная кожа, с причудливым рисунком кровеносной системы, под ней... скорей всего женская... Или...

Странно, но такое ощущение, что все это великолепие время от времени скрывается в дымке, словно у меня периодически нарушается зрение. И голова трещит... Я пытаюсь пошевелиться и понимаю, что лежу ничком, уткнувшись носом в мраморную плиту.

Я в прозекторской!!!

- Наконец-то, - слышу я над собой возбужденный шепот, наконец-то вы пришли в себя...

Я пытаюсь пошевелиться и выгнуть, сведенную судорогой шею.

Чуть склонившись надо моим неуютным ложем стоит давешняя шикарная девица, которая часа полтора назад (в прошлой жизни?!) занимала соседний столик.

- Ну же, вставайте, - требовательно произносит она и, холодно улыбнувшись, добавляет: Если не хотите, конечно, чтобы в вашей голове продолбили еще одну дырку?

Я этого не хочу!

Я пытаюсь встать...

Я опять голый - что за наваждение! Очевидно, как всякое дитя, я обречен каждый раз появляться на свет голым и беспомощным...

С трудом превозмогая какую-то заледенелую твердость всех мышц, я сползаю со стола, но не устояв на ногах вынужден опуститься на четвереньках.

Девица неожиданно хихикнула. Я скрипнул зубами и попытался принять более адекватную позу. Девица суетливо кинулась мне помогать, но я уже и так справился. Без нее! Я стоял чуть покачиваясь, я был голым и беспомощным, но во мне еще (уже?) теплились остатки (зачатки?) гордости.

Девица крепко поддерживала меня под локоть. Когда ее руки касались оголенных участков моей кожи, то я чувствовал странный болезненный жар, исходящий от ее тела.

- Кто вы? - глухо пробормотал я, пытаясь при этом одновременно: заглянуть девице в глаза и не утратить хрупкого равновесия.

- Меня зовут Лилит.

- Я не об этом.

- У нас слишком мало времени!

- Лишь у покойников оно не лимитировано.

- Ну вот, вы и сами все прекрасно понимаете. Вы же не хотите пополнить их ряды?!

Ни черта я не понимаю! Я даже не был уверен, жив ли я сам, а насчет нее у меня и вовсе было отдельное мнение, которое, правда, я пока не спешил оглашать.

- Оденьтесь! - сказала она и швырнула охапку чьей-то (ну уж точно не моей!) одежды. Похоже, пока я "дремал" в этот раз, моя случайная напарница успела разоблачить доктора. Кстати, интересно, а кто сейчас "отдыхает" на соседних столах.

- Ну, что же вы?! Нашли время разглядывать покойников. С минуты на минуту сюда могут войти!

А вот на это мне почти наплевать, несмотря на то, что я лишился пистолета и обладаю пока лишь штанами и белым халатом.

Так. Голый доктор на месте. Красавица стоит у меня за спиной, а вот вместо любителя орхидей, расположился убиенный мною "бычок". Пистолета у него, естественно, нет. Хотя только окончательно спятивший может отыскать в этом безумном хороводе событий естественность и здравый смысл.

- Ну что, долго вы будете любоваться покойниками. Еще немного и я решу, что вы некрофил, - саркастически хмыкает у меня за спиной белокурая бестия и я вынужден прикрыть здоровяка покрывалом, но при этом умудряюсь незаметно провести рукой у него за ухом. Так и есть - шрам!

Вообще у меня нездоровая тяга к ушам. Именно уши, а не глаза, по-моему являются зеркалом души. Вы никогда не обращали внимания на то, как порою диссонируют уши с обыденным обликом хозяина, его повседневной маской. Например, человек гордый и заносчивый, а уши у него вялые, словно застиранные носовые платки; или милая кокетливая барышня, а ушки у нее остренькие - хищно прижатые к голове, которые она безуспешно пытается замаскировать огромными несуразными сережками; или суровый с виду человек, обладающий чудесными пухлыми мягкими ушами, похожими... нет! не на лопухи, а на два свежих сочных молодых подорожника; или... Короче, об ушах я бы наверное мог написать книгу! Сам я прячу уши под слегка длинноватыми при моем возрасте и социальном статусе волосами.

Но не будем отвлекаться, а то похоже, что блондинка начинает терять терпение. Как бы она сгоряча не исправила свою оплошность и не вернула меня обратно на мраморный стол. По ушам вижу, что она способна на многое!

- Я готов!

Блондинка неопределенно фыркает и молча направляется к дверям. Я следую за ней. На пороге я оглядываюсь: у меня такое впечатление, будто я покидаю родной дом, априорная ностальгия, смешанная с сознанием, что мы расстаемся надолго, но не навсегда. Я хмыкаю, чтобы обмануть собственное смятение. Видимо с головой у меня и правда наблюдается некая неадекватность.