Треволнения одного китайца в Китае - Жюль Верн

— Речь идет о двух персонах, — произнес Цзинь Фо.

— Сумма между ними делится в равных долях?

— Нет, в разных. Один получит пятьдесят тысяч долларов, другой — сто пятьдесят.

— Итак, пятьдесят тысяч в пользу господина…

— Вана.

— Философа Вана?

— Да.

— А в чью пользу сто пятьдесят тысяч долларов?

— Госпожи Лэ У. Она проживает в Пекине.

— В Пекине, — повторил Бидульф, делая записи в своей книжке. — Сколько лет госпоже Лэ У?

— Двадцать один год, — ответил Цзинь Фо.

— О, — воскликнул управляющий, — эта молодая особа сможет получить причитающуюся ей сумму только в глубокой старости!

— Позвольте полюбопытствовать почему?

— Потому что вы проживете более ста лет, дорогой господин. А философу Вану сколько минуло?

— Пятьдесят пять лет.

— О, Боже мой, этот любезный господин никогда не получит свою долю!

— Посмотрим.

— Господин Цзинь Фо, — оторвался управляющий от своей книжки, — если бы я в пятьдесят пять лет считался наследником тридцатиоднолетнего молодого человека, намеренного прожить сто лет, у меня даже и мысли не было бы рассчитывать на его наследство.

— Ну что ж, прощайте, господин Бидульф, — сказал Цзинь Фо, вставая с кресла.

— К вашим услугам, господин Цзинь Фо, — поклонился американец.

Утром в дом нашего героя прибыл врач из компании. В своем докладе на имя управляющего он коротко записал: здоров как бык!

В тот же день Цзинь Фо и Бидульф подписали страховой полис.

Глава VII

Что бы ни говорил достопочтенный Бидульф, его компании угрожала серьезная опасность!

Все было против Цзинь Фо. Письмо из Сан-Франциско извещало о прекращении Центральным калифорнийским банком всех финансовых операций, а состояние нашего героя почти полностью размещалось в акциях этого знаменитого, до недавних пор очень надежного финансового учреждения. Новость казалась невероятной, но вскоре ее подтвердили все газеты Шанхая. Так в одночасье Цзинь Фо стал нищим.

Кроме акций, у него почти ничего не было, а от продажи дома вряд ли стоило рассчитывать на большие деньги.

Восемь тысяч долларов, отданные за страховку, несколько акций судостроительной компании в Тяньцзине, некоторые суммы наличностью — вот и все, что осталось у жениха хорошенькой Лэ У.

Европеец, возможно, философски воспринял бы эту новость и попытался бы как-то поправить положение. Китаец же в такой ситуации ведет себя совершенно иначе. Всякий истый житель Поднебесной совершенно сознательно предпочитает в подобных случаях принять добровольную смерть.

Вообще люди этой страны обладают очень развитым чувством пассивного мужества. Их равнодушие к смерти просто поразительно. Больной может спокойно лежать в ожидании кончины. Приговоренный, находясь в руках палача, не выказывает ни малейшего страха. Частые публичные казни, жестокие наказания, предусмотренные уголовным кодексом, приучили сыновей Поднебесной равнодушно относиться к мысли о неизбежности смерти. Неудивительно, что эта тема естественным образом присутствует в семейных разговорах, в самых различных проявлениях обыденной жизни. Культ предков высоко почитается тут даже у самых бедных. Вы не найдете ни одного богача, в доме которого не было бы места для своеобразного алтаря, ни одной развалюхи, где не хранились бы вещи умерших родственников. Нет ничего странного в том, что в одном и том же магазине можно приобрести детскую коляску, свадебные подарки для невесты и самые различные погребальные принадлежности!

Покупка гроба — одна из первоочередных забот настоящего китайца. Обстановка в доме считается неполной, если там отсутствует сей предмет. Подарить гроб отцу — является здесь свидетельством сыновней привязанности и нежности. Гроб помещается в специальную комнату. Его украшают, с него вытирают пыль и когда вовнутрь кладут бренные останки, то чаще всего в течение многих лет оставляют рядом, продолжая проявлять трогательную заботу об умершем.[31] В общем, почитание усопших составляет основу китайской религии и способствует укреплению семейных уз.

Таким образом, Цзинь Фо в силу своего темперамента должен был спокойно отнестись к мысли о предстоящей кончине. Он обеспечил достойное будущее двум самым близким людям. О чем же еще сожалеть?

Ни о чем. Угрызения совести не мучили нашего героя. То, что считается преступлением на Западе, является, так сказать, вполне законным актом на Востоке.

Итак, сакраментальное решение принято, и даже философ Ван не смог бы помешать Цзинь Фо его осуществить. К тому же учитель был в полном неведении относительно намерений своего ученика. Сун также ничего не подозревал, отметив, правда, про себя, что после возвращения домой господин стал к нему снисходителен более обычного.

Незлобивый камердинер быстро забыл старые обиды. Хозяин по-прежнему оставался для него лучшим хозяином на свете, и короткая косичка Суна в полной безопасности бодро подпрыгивала на спине.

Китайская пословица гласит: «Чтобы познать счастье на земле, надо жить в Кантоне и умереть в Лючжоу». Действительно, в Кантоне вы сможете найти все радости жизни, а в Лючжоу мастерят лучшие гробы.

Цзинь Фо посчитал своим долгом вовремя заказать себе гроб в лучшей мастерской. Соблюдение мельчайших условностей в этом деле является обязательным для любого уважающего себя жителя Поднебесной. Таким образом, ученик философа Вана, будучи совершенно непритязательным в жизни, оказался совсем другим, когда речь зашла о смерти.

Оставалось составить программу собственных похорон. Не откладывая в долгий ящик, Цзинь Фо в тот же вечер сформулировал на так называемой рисовой бумаге (кстати, к ее производству рис не имеет никакого отношения) свою последнюю волю. Завещав юной вдове дом в Шанхае, а Вану портрет тайпинского императора,[32] на который давно посматривал философ, Цзинь Фо твердой рукой подробно расписал порядок осуществления церемонии похорон.

Из-за отсутствия умерших родителей кортеж возглавят наиболее близкие друзья, одетые в белое, — цвет траура в Китае. Вдоль улицы, вплоть до гробницы на окраине Шанхая, будет выстроена шеренга слуг в черных туниках[33] с белым пояском, в черных фетровых шляпах с красным пером. За ближайшими друзьями пойдет человек в ярко-красном. Его задача — бить в литавры. Затем в богато украшенной коляске повезут портрет покойного. За коляской последует вторая группа друзей, каждому из которых через равные промежутки времени предстоит изображать потерю сознания от постигшего горя и падать на специально приготовленные подушки. Шествие продолжат молодые люди, идущие под голубым балдахином, отделанным золотом. Они будут разбрасывать мелкие кусочки белой бумаги с дырочкой посередине. По обычаю, таким образом разгоняются злые духи, пытающиеся присоединиться к шествию.