Последняя битва - Михаил Ахманов

Шарик повернулся под ладонью священника, и стрелка покорно двинулась влево и вверх. В северной части Лантика он остановил ее и снова нажал шарик; теперь на экране была укрупненная карта, примерно четверть прежней, изображавшая весь североамериканский континент, Европу и широкую синюю полосу разделявшего их океана. Еще одно нажатие, и океан словно раздался вширь, обрамленный берегами двух материков: слева — Ньюфол, огромная белая запятая Гренландии и еще один остров, видимо — Асл; справа — причудливо изрезанная линия европейского побережья с двумя островами. Один из них был похож на Асл, другой, вытянутый по меридиану, напоминал вставшую на дыбы ящерицу с раскрытым ртом.

— Магия! — выдохнул Гимп, склонившись над плечом Иеро. — Похоже, эта дьявольская штука видит все моря и земли! Весь мир, чтоб мне повиснуть на рее!

— Она не видит ничего, а только помнит, — возразил священник. — Помнит, каким был мир пять тысяч лет тому назад, в далекой древности. Взгляни на берег Канды, мастер Гимп — вот эти территории затоплены морем, а в самом низу, в районе Д'Алви, океан продвинулся еще далее на запад. А помнишь, мы разглядывали Внутреннее море? Совсем не такое, как сейчас, несколько больших озер и никаких болот на севере… Эта карта — всего лишь напоминание о том, что было, и чего уже нет.

— Все равно, чудо! — заявил Гимп, дергая свою косичку. — Я не дикарь, не идиот и не пьянчужка-матрос из кабаков Нианы, я понимаю, как можно летать по воздуху… теплый дым стремится вверх, и если собрать его в пузырь какой-нибудь огромной рыбины, а к пузырю подвесить корзину, мы полетим не хуже, чем на святом «Вашингтоне»… Но эти стекляшки, дьявол меня побери! — он осторожно коснулся экрана пальцем. — Я торговал стеклянной посудой, и знаю, на что она годится! Бутыли — чтоб разливать вино, а кубки — чтоб его пить… Выпьешь пару бутылей, тогда увидишь любые картинки, хоть на стекле, хоть на столе, хоть под столом… Но сейчас-то я трезв!

— А это разве не чудо? — с усмешкой пробормотал Иеро и, обернувшись, добавил погромче: — Сигурд, Рагнар! Идите сюда. Брат Альдо, ты не желаешь к нам присоединиться?

— Пожалуй, я лучше останусь здесь, — отозвался эливенер, показывая глазами на Горма. — Кажется, он уснул… Бедный зверь! Не всякий из нас вынес бы такие переживания…

— Он справился с ними как настоящий мудрец, — сказал Иеро, прислушиваясь к тихому сопению медведя. — Сон — лучшее средство от страха.

Рыжеволосые моряки приблизились, встав за его спиной. Прежде, в первые дни плавания на «Морской деве», их лица казались священнику неразличимыми, как у близнецов, но затем он понял, что северяне ничем не походят друг на друга кроме, пожалуй, цвета волос и глаз. Старший, Сигурд, выглядел настояшим богатырем и был, вероятно, ровестником Иеро, широкоскулым, с тонкими губами и пристальным взглядом льдистых глаз. Младшему, Рагнару, еще не исполнилось тридцати, лицо и грудь у него были поуже, губы чуть пухлее, и вид не столь суровый, как у Сигурда; он плоховато знал батви и больше молчал, предпочитая, чтоб старший приятель общался за двоих. Впрочем, Сигурд тоже был неразговорчив.

Иеро показал на экран.

— Здесь Ньюфол, почти под нами, только на древней карте он выглядит больше, чем в нынешние времена. Этот огромный белый остров вверху — несомненно, Гренландия… А вот и Асл — или Исландия, как называли вашу землю до Смерти, — он показал на довольно обширный остров к востоку от пухлой гренландской запятой.

Глаза у северян сверкнули. Рагнар что-то произнес на своем резком гортанном наречии, Сигурд коротко ответил, и священник, уловив его смутную мысль, догадался, что это было приказание молчать и не вмешиваться. Затем старший из мореходов склонился над его плечом.

— Этот край, что ты зовешь Гренландией, мы знаем как Дондерленд — Опасные Земли на нашем языке. И я не понимаю, почему Асл и Ньюфол — коричневые и зеленые, а этот большой остров сплошь белый. Разве в древности там никто не бывал?

Он изъяснялся на батви, торговом жаргоне, свободно и без акцента — видимо, плавал с Гимпом не первый год. Отметив это, священник произнес:

— Белым цветом на старых картах изображали льды. Гренландия — или Дондерленд, как называют ее у вас — была под ледяным панцирем многофутовой толщины. В записях наших архивов утверждается, что даже горных вершин не было видно из-подо льда.

Сигурд нахмурился.

— Теперь там нет ни снега, ни льдов, мастер Иеро. Благодатный край, если бы не…

Он смолк, и Иеро, выждав с минуту, поторопил моряка:

— Если бы?..

— Чудовища, — угрюмо буркнул Сигурд. — Страшные твари вроде тех, что мы видели в южных джунглях. Но обликом другие — бегают на задних лапах, и кожа у них чешуйчатая. Передние лапы покороче, болтаются перед грудью, сзади — огромный толстый хвост. Они разные. Самые большие объедают деревья и не очень опасны, но те, что помельче… — Он вдруг побледнел и прикусил губу. — Те ростом с трех человек, быстро бегают, и пасть у них такая, что могут овцу проглотить.

Иеро приподнял бровь. Эти твари, судя по описанию моряка, походили на динозавров, исчезнувших за миллионы лет до Смерти. На американском материке племя их не возродилось. Почти все огромные животные, бродившие в саванне и южных джунглях, были млекопитающими, хотя встречались и исключения. Например, произошедшие от лягушек фроги, которых он видел в трясинах Пайлуда, и снаперы, гигантские хищные черепахи, гроза озер и пресных водоемов.

— Ты был в Дондерленде? — поинтересовался он, подняв глаза на северянина.

— Да, будь он проклят! — Сигурд побледнел еще больше.

— Мы быть вместе, — вмешался Рагнар, тыкая пальцем в южную оконечность острова. — Быть здесь, потом плыть на свой баркас. Плыть так! — Его палец прочертил извилистую линию от Гренландии к Ньюфолу, затем к реке Святого Лаврентия и Внутреннему морю. — Долго плыть, голодать, сражаться с акулой!

— Я подобрал их примерно здесь, — вмешался мастер Гимп, показывая на озеро Эри, ставшее теперь восточной акваторией Внутреннего моря. — Это случилось… дай-ка вспомнить… лет восемь назад, когда я возил скотину на своей старой посудине, еще до «Морской девы». Баркас их был почти что разбит, и оба парня помирали с голода. Я взял их к себе, и не ошибся. Отменные мореходы! А как владеют гарпуном!

— Не только гарпуном, — пробормотал Сигурд, хлопнув себя по левому боку, словно там находилась рукоять меча. — Но вся наша храбрость и все искусство были бесполезны в Дондерленде… Хотел бы я, чтобы ублюдок Олаф, сын Локи, очутился там!

— Кто такой этот Олаф? — спросил Иеро.

Зубы Сигурда скрипнули.