Соблазнить короля пустыни - Хайди Райс

Карим нетерпеливо вздохнул, но, когда он заговорил, она услышала в его голосе помимо раздражения что-то еще.

— Мой отец женился ради двух вещей: сексуального удовлетворения и рождения наследников мужского пола. Со второй задачей справились только две из его жен — моя мать и мать моего младшего брата Дейна. Каждая из жен наскучивала ему за несколько лет, и он с ней разводился и находил новую.

Орлу шокировало не столько поведение отца Карима, сколько равнодушный тон, которым он о нем говорил. Но затем они проехали мимо яркой рекламной вывески, которая осветила салон автомобиля, и Орла заметила, как на щеке Карима дернулся мускул. Неужели он только делает вид, что поведение его отца ему безразлично?

— Похоже, его нельзя назвать ни хорошим мужем, ни отцом.

— Нельзя. — Его губы изогнулись в циничной улыбке. — Но пострадали только те женщины, которые ошибочно полагали, что ему нужно от них больше, нежели то, о чем я говорил ранее.

Его мать входит в число этих женщин? По его бесстрастному тону было невозможно об этом догадаться.

— А как насчет его детей? — мягко спросила Орла.

Карим издал резкий смешок.

— Мы с Дейном прекрасно жили все эти годы без него.

Это прозвучало так, словно он не считал, что каждому ребенку необходим отец.

Неудивительно, что он воспринимал любые отношения как сделку. Но разве не каждый ребенок заслуживает иметь отца, который будет видеть в нем не только продолжение рода? Да, после смерти матери Орлы и Дервлы их отец был убит горем и пытался найти утешение в игре на тотализаторе, но до этого он любил своих дочерей и заботился о них.

Они оба молчали, пока Орле не пришел в голову вопрос.

— Разве вам, наследному принцу, в конце концов не придется жениться ради продолжения рода?

— Мой отец так считает, — холодно ответил он, свернув в сторону Севен Дайале, — а я нет. Его попытки заставить меня это сделать и есть главная причина, по которой я придумал этот план с фиктивной помолвкой.

Орлу бросило в дрожь. Значит, вот для чего ему понадобилась фиктивная невеста? Чтобы пресечь попытки отца его женить. Наверное, это было разумное решение, но ей почему-то стало жаль Карима, который был нужен своему отцу только в качестве наследника престола.

Но когда он остановил автомобиль в центре Севен Дайале и передал ключи работнику парковки, Орла велела себе забыть о сострадании к Кариму Хану. Каким бы тяжелым ни было детство этого человека, он не из тех, кто нуждается в чьей-либо жалости.

Дорога перед отелем «Честертон» была закрыта для проезда. На многовековой брусчатке перед входом была расстелена красная ковровая дорожка. Вдоль нее дежурили репортеры, которые ослепили Карима и Орлу вспышками фотокамер, когда они шли по ней. Но Орла почти не заметила этого неудобства, потому что рука Карима лежала на ее голой спине, и она не могла думать ни о чем другом.

Глава 6

— Карим, дорогой, ты не возражаешь, если я схожу в дамскую комнату?

Услышав вопрос Орлы, Карим отвлекся от своего разговора с прославленным жокеем из Франции. Он заметил усталость, прячущуюся за ее нежной улыбкой.

Они присутствовали на приеме более четырех часов, и она хорошо справлялась со своей ролью. Поначалу он чувствовал ее волнение, но в компании владельцев конных заводов и жокеев она быстро освоилась, и он стал восхищенно наблюдать за тем, как она со знанием дела говорит о коневодческом бизнесе.

Старания, которые она прилагала, изображая влюбленную невесту, тоже были достойны похвалы. Она краснела всякий раз, когда кто-то поздравлял их с помолвкой, и это делало сочиненную им историю их отношений правдоподобной.

Их помолвка была ненастоящей, в отличие от их сексуального влечения друг к другу. Всякий раз, когда он клал руку ей на талию, она вздрагивала и тихо вздыхала, и его это возбуждало. Труднее всего ему было контролировать свое желание, когда они два раза танцевали и ее гибкое, стройное тело прижималось к нему. Оба раза для него это было пыткой, потому что он против своей воли представлял себе, как они занимаются любовью. Из-за этого ему было сложно сосредоточиться на вещах, ради которых он сюда пришел, и ему это не нравилось. Особенно после их разговора в машине.

Обычно он уклонялся от ответов на вопросы о своей семье, даже когда их задавали женщины, с которыми он встречался. Почему он так много рассказал Орле о своих отношениях с отцом? Он десять лет не видел старого мерзавца, а в Зафаре не был еще дольше. Он пользовался своим титулом, когда это могло ему помочь в бизнесе, но он не интересовался делами государства, и у него не было ни малейшего намерения садиться на трон. Когда он в восемнадцать лет заявил, что не собирается жениться и производить на свет наследников, отец лишил его финансовой поддержки.

Наблюдая за тем, как Орла общается с другими гостями, Карим начал понимать, почему он был с ней откровенным в машине. Его сбили с толку ее искренность и странное выражение ее глаз, когда он рассказывал ей о браках своего отца.

Что означало это выражение глаз, черт побери? Что бы оно ни означало, Карима беспокоило его действие на него почти так же, как чувство раздражения, которое охватывало его всякий раз, когда ее вниманием завладевал другой мужчина.

С каких пор он стал таким ревнивым? Почему он ревнует женщину, с которой даже не спал?

— Конечно, — ответил он, убрав руку с ее талии. — Может, уедем пораньше?

На ее лице промелькнуло удивление.

— Да, Карим. Если ты этого хочешь, — ответила она и направилась в толпу.

Ее покорный ответ странным образом вызвал у него чувство раздражения. Куда подевалась женщина, которая страстно отвечала на его поцелуй и спорила с ним в машине? За Орлой последовали несколько мужчин, и Карим в очередной раз за этот вечер испытал чувство, похожее на ревность.

— Вы очень терпеливы, месье Хан, — сказал Кариму бывший жокей, чьего имени он не запомнил.

— Что вы имеете в виду? — спросил Карим, все еще глядя вслед удаляющейся Орле.

— Если бы у меня была такая женщина, я не выпускал бы ее из своей постели и определенно не позволял бы другим мужчинам любоваться ее прелестями.

Возмущенный словами француза, Карим резко повернулся и сжал кулаки.

— Что вы сказали?

— Не нужно так негодовать, месье. — Пожилой жокей, намного ниже его, с