Токеча - Сергей Юров

Сидевшие вокруг крохотного костра брюле с дымившимися трубками в руках, кивали и удовлетворенно, горловым голосом, высказывали согласие. Блики огня блестели на медных обручах и ушных кольцах воинов. За каждым из них торчали вбитые в землю копья с приставленными к ним боевыми щитами из семислойной бизоньей шкуры, луками из орехового дерева, колчанами из шкурок выдры и жезлами для подвигов. Военные лошади с подвязанными хвостами, разукрашенные полосами, зигзагами, отпечатками ладоней и подков, тихо стояли в сторонке, опустив морды к сочной траве.

— Сколько их? — задал вопрос Красная Вода, выпустив клуб дыма, который мгновенно растворился в надвигавшейся мгле.

— Шаглоган, — ответил Медвежонок, растопыря восемь пальцев.

— Уикчемна, — возразил военный вождь, подняв две ладони. — Их должно быть десять.

— У Матолы взгляд ястреба! — надменно произнес разведчик. — Васичу шаглоган.

Красная Вода выдохнул через нос и продолжил курение кинниккичника — смеси ивовой коры и пахучих прерийных трав.

— И ястреба иногда подводят глаза, — буркнул он спустя минуту. — От усталости и… самомнения.

Матола, Медвежонок, названный так своим близким родственником — великим Галлом, принял укол, но не остался бессловесным.

— Я разведывал для Высокого Позвоночника, когда тот уничтожал рубщиков леса из форта Фил Кирни… Я следил за Длинными Ножами для Ташунки Витко… Я был глазами моего дяди Галла и Сидящего Быка все время перед битвой Ста Убитых…

— Довольно! — воскликнул Красная Вода, нахмурив брови. — Мы знаем твои заслуги и знаем еще то, что белых должно быть десять человек.

— Нет, — отрезал опытный разведчик. — На излучине восемь бледнолицых с восьмеркой лошадей. Они глупы и безответственны! Может быть, те оставшиеся белые умнее остальных и они нашли себе укромное место? Так или иначе, они попались бы мне на глаза.

— Нет, так нет! — Вмешался Чанте Тинза. — Те двое не птицы, они оставят для нас следы… А вообще, они — странные люди. Убили в том лесу своего же человека… И потом, их след петляет, как у кролика, за которым гонится койот.

— А если эти васичу боятся преследования? — подал голос Маленькая Птица.

— С большим костром на открытом месте? — ухмыльнулся Матола. — Они пьют огненную воду и бранятся так, что их слышно на всю округу!

Задумавшийся Красная Вода выбил из потухшей трубки золу и сунул ее в маленький кожаный мешочек на поясе.

— Хо-хи, — сказал он, взглянув на Матолу и приложив пальцы левой руки ко лбу в знаке индейского почтения. — Извини, Медвежонок. Твои глаза были и остаются ястребиными. Ты не мог увидеть двух бледнолицых потому, что они беглецы!

Большинство брюле согласились со своим вождем сразу же. Остальные чуть погодя, не найдя никаких вразумительных объяснений для странного поведения бледнолицых.

Красная Вода откинулся спиной на траву и. заложив руки за голову, стал смотреть в ночное звездное небо. В беспредельной вышине уже просматривался Катку Вакатуйя — Высокая Дорога или Млечный Путь. Где-то там располагалось Ванаги-Ята — Сборное Место Душ отошедших в иной мир индейцев лакота. Миниша никогда не подвергал сомнению это поверье своего народа. Он верил в Ванаги-Ята и в Счастливые Охотничьи Угодья, где воины всегда сыты и довольны. Он верил, что когда-нибудь и его душа будет наслаждаться бесконечным счастьем, пройдя по Великой Высокой Дороге.

И именно из-за этой веры индейский военный отряд остановился на ночь в укромном лугу у берегов Танг-Ривер. Каждый брюле жаждал скальпов и славы, но по ночам души неотомщенных воинов скитались по земле, ища возмездия. С ранних лет люди, разговаривающие на лакота, знали о табу на передвижение и боевые действия в темноте. Пойти против этого запрета мог только сумасшедший. Пусть бледнолицые отдыхают и пьют огненную воду. Пусть! С первыми проблесками рассвета брюле снова ступят на Тропу Войны, и уж тогда пощады не будет никому.

Они двинулись вперед, когда восточный край Скан — Неба едва начал окрашиваться в алые тона. Пешие бойцы скользили в высоких травах, словно гремучие змеи, бесшумные и такие же смертоносные. Их руки были свободными, но у каждого за плечами виднелся лук с колчаном длинных стрел, а в ножнах на поясе покоился острый скальпирующий клинок. В набедренных повязках и легких летних мокасинах, татуированные и расписанные традиционными цветами тетонской боевой раскраски, они выглядели дико и впечатляюще.

На гребне выветренного песчаника они сделали короткую остановку. В неясном предутреннем свете они увидели бивак бледнолицых на расстоянии двухсот — двухсот пятидесяти ярдов. Их костер давно потух, в нем тлели лишь угли. Лошади стояли поодаль.

Семеро бледнолицых, протянув ноги к костру, спали с громким храпом. Восьмой сидел рядом с ними с карабином в руках. Его голова поникла на грудь в глубоком сне и не пошевелилась ни разу, пока брюле рассматривали бивак.

— Уинейа нанка уо? — чуть слышно спросил Красная Вода. — Вы готовы?

— Хан! — почти одновременно ответили ему пятнадцать воинов. — Да!

— Уаште, — прошептал военный вождь. — Хорошо… Хока Хуште!

— Хан, Миниша, уинейа манкело, — отозвался Хромой Барсук — лучший стрелок из лука в отряде. — Да, вождь, я готов.

— Снимешь стрелой караульного!

— Постараюсь.

— Хопо! — взмахнул рукой Красная Вода. — Двинулись!

— Хукка хей! — прозвучал приглушенный боевой клич лакота.

Воины перемахнули через гребень и быстро спустились в речную долину.

Утреннего ветерка, хоть и не сильною, хватило скакунам бледнолицых почуять неладное. Они вскинули головы и начали нервно топтаться. Спавший часовой дернулся всем телом и стал сонно осматривать долину.

— Стреляй! — прошипел Миниша Хромому Барсуку.

Через две секунды оперенная тетонская стрела, пропев короткую песню смерти, пронзила часовому горло чуть ниже кадыка. Уронив карабин и схватившись обеими руками за тонкое древко, он с хрипом повалился на землю.

Брюле поднялись во весь рост и выпустили из луков первые стрелы. Потом побежали, стреляя на ходу. Когда они приблизились к биваку, бледнолицые, нашпигованные многочисленными боевыми стрелами, походили на дикобразов. Некоторые так и остались лежать у костра, пораженные в жизненно важные места, Остальные, тяжело раненные, лезли в реку, пытаясь отстреливаться. Но индейцы были уже рядом. Их острые томагавки завершили начатую кровавую работу.

Спустя минуту все было кончено. Брюле, не потерявшие ни одного человека, испускали громкие кличи, вознося хвалу Великой Тайне. Это было в их стиле. Вакантанишни — утраченная магия — обрела силу!