Дорога на Тортугу - Екатерина Юрьевна Аксенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гвоздик бежит по ступенькам вниз. С седьмого этажа проще на лифте, но вдруг тот застрянет?! Что тогда? При мысли, что Шкипер может уплыть не попрощавшись, внутри все холодеет. Хотя Гвоздик знает, что Шкипер ни за что этого не сделает. Но все равно бежит по лестницам так, что легкие начинает жечь.
Вот он уже внизу. Хлопнула дверь подъезда. Гвоздик шумно дышит, словно рыба на суше. «Рыбе» срочно нужно к реке!
Последние три дня Шкипер ночевал на берегу. На Тортуге оставаться опасно. В любой момент могла заявиться Лара — и тогда все пропало.
Гвоздик заскочил в первый автобус. Растрепанная кондукторша окинула его безразличным сонным взглядом, сдала сдачу, выдала билет.
«Чего она так пялится?» — подумал Гвоздик и отвернулся к окну.
Парк. Больница. Улица Мира. Монастырская. Набережная. Остановки проносятся за окном. Игрушечные домики старого центра, стеклянные исполины, мосты, магазины, скверы, памятники. Гвоздику все кажется нездешним, чужим. Будто он, Гвоздик, и не прожил тут всю жизнь. Гость, которому пора вернуться домой.
Наконец-то конечная! Гвоздик выскочил в поля и побежал к реке. Там, за холмом, под кроной прибрежных дубов у Шкипера временный лагерь. Картошка в котелке, стук молотка, Бородатая Мэри, кофе, свобода.
Но сегодня день отплытия. Палатку свернули и упаковали. Плот покачивался на воде. Крепкий и ладный, хоть сейчас в открытое море! Брезентовый навес вместо каюты. Ящик со ржавыми железками вместо якоря. Мачта, а на мачте ярко-синий флаг с белоснежной птицей. Новая «Ласточка» расправляет крылья!
— Гвоздик! — Шкипер вскочил с места и заключил Гвоздика в медвежьи объятья. — Я уже боялся, что ты не придешь.
— Это еще почему? — смутился Гвоздик.
— Оставаться тяжелее, чем уезжать.
— А кто сказал, что я собираюсь остаться? Я плыву с тобой! — сердито бросил Гвоздик и с вызовом уставился на Шкипера.
«Отошлешь меня домой — все равно убегу!» — говорили большие серые глаза.
«А как же твоя семья?» — спрашивал зеленый глаз.
«Это кто семья? Папаша, что ли?» — сверкнули серые.
«А мама?» — зеленый.
На дне серых глаз потеплело. Заметался маленький огонек сомнений. Но через секунду стальные волны решимости захлестнули и его. «Плыву, и точка».
— Уверен? — только и спросил Шкипер.
— Уверен, — твердо ответил Гвоздик.
Шкипер кивнул и запрыгнул на плот. Гвоздик сглотнул, до боли сжал кулаки и схватился за протянутую руку. Рука — спасательный круг. Одна надежда, одна судьба.
— Отдать швартовы! — скомандовал Шкипер и обратился к Бородатой Мэри: — Прости, старушка, должность юнги переходит к Гвоздику. Дружок, теперь ты официально пират!
Гвоздик рассмеялся, сомнения окончательно улетучились. Августовское солнце скользило по гладкой зеленой воде. Легкий туман покачивался над рекой. Мир был приветлив и тих. Лучшего времени стать пиратом и придумать нельзя.
— Нас ждет долгая дорога. Дорога на Тортугу, — улыбнулся Шкипер и принялся насвистывать «Ио-хо-хо и бутылка рома».
Глава 13. Река
Телефон Гвоздик не взял. Побоялся, что не выдержит и позвонит домой. На грязном столе (Папашина работа) под тарелкой для бутербродов он оставил записку, чтобы его не искали, он станет свободным пиратом!
Только Гвоздик не знал, что Папаша сгреб со стола всю посуду, сложил в раковину и залил водой отмокать. Там вместе с хлебными крошками, пробками от бутылок, обрезками колбасы плавала и размокшая записка.
«Интересно, они уже пробовали мне позвонить или еще не хватились?» — думал Гвоздик, болтая ногами в прохладной воде. Ему было сразу и легко, и одиноко.
Течение медленно несло плот вперед. Справа тянулся лес, слева — луга. Шкипер варил на туристической горелке кофе. Солоноватый речной дух и теплый кофейный аромат сплетались в удивительный запах — и знакомый, и новый одновременно. Так пахнет первый день лета, первый день новой жизни.
Но во всей этой утренней тишине одна мысль не давала мальчику покоя.
— Как думаешь, Шкипер, почему мы никому не нужны? — отчего-то спросил Гвоздик.
Шкипер будто ждал этого вопроса. Он уселся рядом с Гвоздиком, протянул ему кружку кофе и бутерброд.
— Семья — это не всегда просто. А родная кровь — не всегда семья.
— А кто тогда семья?
— Те, кому ты дорог.
— А как понять, что ты кому-то дорог?
— Наверное, когда о тебе заботятся.
Гвоздик глянул на Шкипера, на протянутую кружку и подумал, что, пожалуй, семья у него все-таки есть.
Иногда по реке проплывали рыбачьи лодки или баркасы. Больше всего Гвоздик радовался, когда какой-нибудь баркас или баржа гудели «Ласточке». Тогда он вставал на самый край плота и махал красной толстовкой.
Пообедали бутербродами. Шкипер сказал, нужно экономить газ для горелки, вряд ли посреди лесистых берегов попадется туристический магазин. Но Гвоздик не возражал. Он привык жить на бутербродах.
А вот Бородатая Мэри не могла привыкнуть к путешествию. Козочка жалобно мекала, бродила от одного края плота до другого и один раз чуть не свалилась в воду. Пришлось ее привязать. Хорошо, что Шкипер ее любимых яблок захватил.
Странная штука — река. В городе она неживая, закована в бетонные стены, опоясана мостами. Не река, а так, декорация. А здесь, на воле, где ветер гуляет во всю ширь, река просыпается. Каждую минуту меняется. Спряталось солнце за облака — и перед тобой уже совсем другая река.
Плывешь целый день, а не скучно совсем. Монотонно тянутся берега — лес да поле, поле да лес. Иногда попадались дачные поселки с красивыми домами и причалами. Дачники на катерах и водных лыжах. А ты мимо плывешь, ни за что не цепляешься, никуда тебе не надо. Только вперед! Так легко становится, когда знаешь, куда идти.
К вечеру плот причалил к пустынному лесному берегу. Шкипер принялся разбивать лагерь. Кое-как они вдвоем с Гвоздиком поставили допотопную брезентовую палатку. И как бы он, интересно знать, один справился? Пустили Бородатую Мэри погулять, пощипать травы. Ух, как она обрадовалась! Шкипер разжег костер. Совсем как в походе, в котором Гвоздик никогда не был.
Солнце упало за лес. Небо горит. Оранжевое, розовое, желтое. Костер трещит. Золотыми бабочками в небо улетают искры. В котелке — каша. А внутри — тишина.
— Сегодня Бог слушает джаз, — сказал Шкипер. — Сидит себе на облаке, покуривает трубку, пускает облачка сиреневого дыма и слушает джаз.
— Откуда ты знаешь, что делает Бог? — удивился Гвоздик.
— А ты посмотри вокруг, — Шкипер огляделся по сторонам, — нетрудно догадаться.
Мальчик так и сделал. На него уставилось небо — лицо добродушного
