Кто командовал советскими партизанами. Организованный хаос - Александр Дюков

Летом 1941 г. положение на фронтах сложилось для Красной Армии крайне неудачно; наступление немецких войск было столь быстрым, что Белоруссия и прибалтийские республики были потеряны. И центральный аппарат, и, тем более, территориальные управления НКВД и НКГБ этих республик де-факто прекратили свое существование. В Белоруссии, например, уже 29 июня республиканские наркоматы внутренних дел и госбезопасности были слиты в единый НКВД БССР. Территориальных УНКВД было образовано только три — Гомельское, Могилевское и Полесское. Остальные области уже были оккупированы противником. В сентябре же, когда захваченной оказалась вся Белоруссия, республиканский НКВД был расформирован.[102] Уцелевшие кадры сотрудников госбезопасности и внутренних дел были направлены на укомплектование особых отделов армий и фронтов; так, особый отдел Западного фронта возглавил нарком госбезопасности Белоруссии Л. Ф. Цанава.[103]

В то же время на территории Украины немцам не удалось добиться столь же впечатляющего успеха вплоть до середины сентября; органы НКВД республики продолжали функционировать в более или менее нормальном режиме, что позволило централизовать ведомственную систему организации партизанской борьбы. Другое дело, что просуществовала эта система недолго; после падения Киева и потери большей части территории Украины, то, что произошло в Белоруссии и Прибалтике, случилось и на юге. Было ясно, что восстановленный Юго-Западный фронт будет не в состоянии удержать наступление противника и потому в обозримой перспективе придется оставить и восточные области Украины. К тому же 4-й отдел НКВД УССР практически в полном составе погиб в окружении;[104] отдел пришлось формировать заново, и ясно, что улучшению работы это не способствовало. Тем не менее украинские чекисты справились. Уже к середине ноября 4-й отдел НКВД УССР был воссоздан; ему были подчинены 4-е отделы УНКВД по Ворошиловградской, Сталинской и Харьковской областям. При штабах Юго-Западного и Южного фронтов, а также входивших в эти фронты 40-й, 38-й, 6-й, 18-й, 56-й и 12-й армий были созданы опергруппы 4-го отдела НКВД УССР.[105]

К концу сентября имеющиеся на Украине 4-е отделы УНКВД де-факто подчинялись одновременно и 4-му отделу НКВД УССР и НКВД СССР, которому подчинялись и 4-е отделы УНКВД областей, входивших в состав РСФСР. Отдельно существовала Особая группа при наркоме внутренних дел СССР, подчиненные ей войска (еще находившиеся, правда, в процессе формирования) и Штаб по борьбе с парашютными десантами противника, которому, по логике вещей, должны были подчиняться истребительные батальоны. «Но этот орган, — замечает исследователь В. А. Романов, — судя по всему, ни по своей штатно-организационной структуре, ни (главное) по кадровому составу, не был способен на авторитетные и масштабные действия».[106] Партизанские отряды и диверсионные группы также формировались особыми отделами фронтов[107] и разведотделами территориальных УНКВД.[108] Так, на Ленинградском фронте для проведения разведывательно-диверсионной работы и внедрения агентуры в разведывательные органы противника было создано 6-е отделение особого отдела фронта.[109]

Как видим, несмотря на реализацию проекта Сергиенко и создание 4-х отделов, создать стройную ведомственную систему управления партизанским движением не удалось. Необходимо было провести второй этап централизации.

Судя по воспоминаниям П. А. Судоплатова, принять решение о ведомственной централизации «зафронтовых» структур руководству НКВД было довольно трудно. Для начала 26 августа приказом по наркомату был определен порядок взаимодействия с Особой группой «оперативных, технических и войсковых подразделений и соединений органов государственной безопасности и внутренних дел».[110]4-с отделы вошли в оперативное подчинение Особой группе; однако прежде чем создать систему управления партизанской борьбой, следовало сначала понять, что, собственно говоря, под партизанской борьбой понимать. Любопытное наблюдение сделал В. А. Романов: руководство Особой группы, «составленное преимущественно из специалистов по разведке и террору, имело весьма смутные представления о партизанских действиях».[111]

Также цельной концепцией в этом вопросе не располагало ни руководство НКВД, ни высшее советское руководство в целом. Попытки быстро выработать общую концепцию партизанской борьбы оказались малоэффективными. «Я принимал участие в нескольких совещаниях по этому поводу и в ЦК, и в Генштабе, и у Берии в НКВД», — вспоминал впоследствии П. А. Судоплатов; по его словам, они произвели на него «удручающее впечатление».[112] Подходы к проблеме у представителей разных ведомств были слишком различными. Между тем ситуация на фронтах не очень располагала к продолжительным дискуссиям.

Руководство НКВД попросту разрубило этот гордиев узел. Не имеет значения, как будут организовывать партизанское движение другие; главное, как это будем делать мы. В сентябре в НКВД Украины и Белоруссии были подготовлены докладные записки об организации деятельности органов госбезопасности в тылу противника.[113] На основе этих обобщающих накопленный боевой опыт документов была выработана концепция «зафронтовой» деятельности НКВД, которую тут же начали воплощать в жизнь.

3 октября 1941 года Особая группа при наркоме внутренних дел СССР была реорганизована в 2-й отдел НКВД СССР, в оперативное подчинение которого вошли территориальные 4-е отделы. Начальником 2-го отдела был назначен все тот же П. А. Судоплатов, его заместителями стали Л. И. Эйтингон и В. А. Какучая.[114] Как справедливо замечают исследователи, статус Особой группы не соответствовал масштабам возложенных на нее после начала войны задач.[115] С этим утверждением трудно не согласиться; реорганизация Особой группы во 2-й отдел была обусловлена стремлением повысить эффективность деятельности органов госбезопасности на оккупированной территории.

Задачами 2-го отдела являлись, с одной стороны, агентурная разведка на оккупированной территории и, с другой, разведывательно-диверсионная деятельность, в том числе подготовка, материально-техническое обеспечение и переброска в тыл противника разведывательно-диверсионных групп (РДГ).[116] Из двух бригад войск Особой группы, как мы помним, к тому времени была сформирована лишь одна, получившая наименование ОМСБОН; подчинена она была наркому внутренних дел, руководству 2-го отдела НКВД СССР, а также — как спецназ особого назначения — Генштабу Красной Армии.

В основном задачи бригады особого назначения были определены еще в конце августа. «Мы должны были быстро подготовиться к действиям в тылу противника, где предстояло всемерно помогать развитию партизанского движения, вести разведывательно-диверсионную работу на плавных коммуникациях врага и выполнять особые задания на самых различных участках фронта», — впоследствии вспоминал ставший в октябре 1941 г. командиром ОМСБОНаМ. Ф. Орлов.[117]

Таким образом, как мы видим, задачи оказания помощи развитию массового партизанского движения входили в задачи не собственно 2-го отдела, а лишь подчиненной ему ОМСБОН. Основной упор в деятельности 2-го отдела был сделан (помимо ведения разведывательных и контрразведывательных операций) на организацию и заброску в тыл противника РДГ для выполнения конкретных заданий — от диверсий на коммуникациях противника до захвата и удержания «важных административных стратегических пунктов в тылу немецко-фашистских войск».[118]

«Нам удалось правильно сформулировать не только задачи разведывательно-диверсионной борьбы в тылу противника, но и определить места проведения операций в связи с планами советского Верховного Командования», — не без некоторого самодовольства впоследствии вспоминал об этом П. А. Судоплатов.[119]

Проблема заключалась в том, что сосредоточиться исключительно на выполнении специальных заданий отрядам и группам, подчиненным 2-му отделу НКВД СССР и действовавшим во вражеском тылу, не удавалось. Об этом вспоминал командир одного из полков ОМСБОН, подполковник В. В. Гриднев:

«ОМСБОН формируя для заброски во вражеский тыл оперативно-разведывательные и диверсионные отряды и группы, не называл их партизанскими. Мы говорили о них как о группах или отрядах специального назначения… В то же время в фашистском тылу в разных местах и разными путями партийные и советские органы создавали отряды, которые все называли партизанскими, а мы к такому определению добавляли еще и слово «местные». Зачастую эти местные отряды, особенно на первых порах, самым тесным образом взаимодействовали с омсбоновскими группами и отрядами, а иногда и сливались с ними. Это понятно, поскольку, пока не было штабов партизанского движения и единого руководства, отряды и группы специального назначения являлись как бы «официальными» и «полномочными» представителями «Большой земли», да к тому же еще поддерживали с ней регулярную радиосвязь».