Серебряная свадьба - Мейв Бинчи

У Брендана защемило сердце.

— Может быть, приедут, и не просто погостить?

— Ты это всерьез?

— А почему бы и нет?

Брендан увидел, что глаза дяди смотрят на него с нежностью.

— Да что там, Брендан, сынок, не бери в голову, просто живи так, как считаешь нужным, и тогда в один прекрасный день ты сможешь уйти и поехать туда, где тебя никто не достанет.

— Только когда он придет, этот день?

— Когда придет, тогда и узнаешь, — сказал Винсент, не отрывая взгляда от редких кустов картошки.

Брендан и в самом деле сразу понял, когда этот день пришел.

Все изменилось после возвращения в Лондон. С одной стороны, отец все-таки получил обратно свою должность, и больше не надо было притворяться, будто никто не знает о его неприятностях. Зато начались проблемы с Хелен. Она уверяла, что не может оставаться дома одна. Приставала ко всем, расспрашивая, когда в точности кто уйдет из дома и во сколько вернется. Хелен просто не в силах была пробыть в одиночестве даже пять минут. Доходило до того, что она шла встречать Брендана после школы. Он пытался поговорить с ней, но Хелен только пожимала плечами и отвечала, что не может оставаться наедине с собой.

Никого в доме это особенно не волновало. Брендан любил одиночество и терпеть не мог всей этой болтовни за обедом, разговоров об еде и о том, что бы такое приготовить на следующий день. Как это Хелен не радуется любой предоставлявшейся ей возможности провести хоть немного времени в тишине и спокойствии, удивлялся он.

Может быть, именно поэтому она и подалась, в конце концов, в монахини. Ради покоя? Или из-за потребности постоянно находиться среди людей? Ведь число обитателей дома на Розмари-драйв постоянно сокращалось. Сначала Анна сняла квартиру и переехала от родителей, а потом перебрался в Ирландию Брендан.

Было даже страшно жить так долго в семье — в течение дней, месяцев и лет вплотную с одними и теми же людьми, одними и теми же разговорами. И, в сущности, так мало знать о них.

Брендан принял решение вернуться на дедову ферму в тот день, когда у них в школе проходила выставка для выпускников, посвященная выбору профессии. Там были стенды про компьютерный бизнес, торговлю телефонами, транспорт, банковское дело и армейскую службу. Он бродил в недоумении от стенда к стенду и не мог понять, кому все это нужно.

Дедушка Дойл умер вскоре после того их отпуска в Ирландии, когда он приветствовал их возвращение домой. Они не поехали на похороны. Ферма перестала быть их домом — так сказала мама, и дедушка Дойл первым согласился бы с этим утверждением. Дядя Винсент их не ждал, а родственников, которые могли бы их осудить, у них не осталось. Они заказали заупокойную мессу в приходской церкви, и все прихожане подходили, чтобы выразить им свое сочувствие.

Директор школы Брендана сказал, что решение о том, кому и чем следует заняться в жизни, — одно из самых важных решений для каждого из выпускников; это совсем не то что выбор любимого фильма или футбольной команды. И тогда Брендан вдруг понял, что должен бросить все, бежать от вечных семейных склок и — правильно это будет или нет — от нудных разговоров о том, что престижнее: ученик управляющего или работник торговли. Ну конечно же: он должен уехать к Винсенту и работать у него на ферме.

Солтхилл, дом № 26 по Розмари-драйв, никогда не был тем местом, которое можно было покинуть просто так, без всяких объяснений. Но Брендан уже решил для себя, что это будет самое последнее и решительное объяснение в его жизни. Он выдержит это, стиснув зубы, как испытание огнем и водой.

Все оказалось даже хуже, чем он мог себе представить. Анна и Хелен плакали и умоляли его не уезжать. Мама тоже плакала и спрашивала, чем она это заслужила. Отец пытался выяснить роль Винсента в этом решении.

— Винсент еще не знает, — сказал Брендан.

Ничто не могло его поколебать. Брендан и не предполагал в себе такой твердости. Через четыре дня сражение было завершено.

Мать вошла к нему в комнату и присела на кровати с чашкой шоколада в руках:

— Все мальчики проходят через этап поиска своего «я», через освобождение от семейных уз. Я убедила отца, что ты просто немного отвлечешься у Винсента и спустя какое-то время придешь в себя.

Брендан отверг этот вариант. Это было бы нечестно. Если уж он туда уедет, то не вернется. Пришел для переговоров и отец:

— Послушай, сынок, я был слишком резок с тобой прошлым вечером, когда утверждал, что ты просто хочешь унаследовать эту кучу камней. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Но ты представляешь, как это будет выглядеть. Что об этом будут говорить люди.

Брендан не представлял и не хотел представлять.

Но он навсегда запомнил выражение лица Винсента, когда появился у ворот фермы.

Всю дорогу от города он прошел пешком. Винсент стоял у дверей кухни со своей старой собакой Шепом. Когда Брендан приблизился, он приложил руку к глазам, защищаясь от лучей предзакатного солнца.

— Так-так, — сказал он.

Брендан ничего не ответил. С собой у него был только небольшой саквояж — все, что понадобится для новой жизни.

— Вот и ты, — сказал Винсент. — Ну, заходи.

В тот день он так и не спросил, зачем Брендан приехал и сколько времени собирается тут пробыть. И никогда не пытался выяснить, думает ли племянник вернуться в Лондон и как все это расценивают его родители.

Винсент полагал, что со временем все устаканится, и постепенно так и произошло.

День шел за днем. И ни разу два Дойла, дядя и племянник, не обменялись ни одним резким словом. Если честно, слов вообще было немного. Однажды Брендан намекнул, что было бы неплохо ему сходить на танцы в соседнюю деревню, Винсент ответил, что это и в самом деле недурная идея. Сам он был не слишком силен в танцах, но слышал, что это хорошая разрядка. Он направился к запрятанной в бельевом шкафу жестянке, в которой хранились деньги, и выдал Брендану сорок фунтов, чтобы тот что-нибудь купил себе.

С тех пор время от времени Брендан стал прибегать к помощи заветной жестянки. Сначала он каждый раз спрашивал позволения у Винсента, но как-то тот сказал, что это их общие деньги, и Брендан может свободно ими распоряжаться.

Расходов было немало, и от случая к случаю Брендан помогал по вечерам в баре, чтобы заработать дополнительно несколько фунтов в общую копилку. Винсент никогда не просил его об этом, но в то же время не протестовал и не запрещал подобных подработок.

Брендан только ухмылялся про себя и представлял, как прореагировали бы на это обитатели Солтхилла.

Он ничуть не скучал по дому и иногда даже начинал сомневаться, любит ли в самом деле своих домашних. А если нет, то, может, он какой-нибудь нравственный урод? Все книги, которые он читал, все фильмы, которые он смотрел, рассказывали о любви; к ней сводилось так или иначе все, о чем писали в газетах. Неужели он, Брендан, совершенно неспособен любить? Может, он какой-нибудь недочеловек?

Наверное, чем-то подобным был и Винсент, во всяком случае, он никогда никому не писал писем и не предпринимал попыток для более или менее тесного общения с другими людьми. Потому и предпочитал жить здесь, среди этих скал, каменистых дорог и бескрайних небес.

Все — таки это не совсем нормально, подумал Брендан, — дожить до 22 лет и не получить поздравления ни от единой живой души. Если бы он сказал об этом Винсенту, тот посмотрел бы на него задумчиво и произнес бы что-нибудь вроде: «В самом деле?». Он не сумел бы ни поздравить с праздником, ни предложить праздничный тост…

Винсента не было дома. Вернуться он собирался к обеду. Сегодня они намеревались подкрепиться куском холодного бекона с помидорами. На гарнир — картошка, потому что дневная еда без доброй порции горячей картошки представлялась Винсенту совершенно бессмысленной. Баранину они не ели никогда. И не из-за какого-нибудь чувства деликатности по отношению к животным, благодаря которым держалась вся их жизнь; просто у них не было достаточно большой морозильной камеры, какие были у многих из их соседей. Те-то могли позволить себе закалывать по овце каждые несколько месяцев. А покупать мясо в магазине слишком дорого, когда продаешь овец за гораздо меньшую цену.

И вдруг на горизонте показался фургончик почтальона Джонни Райордана.

— Я тут везу для тебя целый ворох писем, Брендан. Похоже, скоро у тебя день рождения или что-нибудь в этом роде, — сказал Джонни весело.

— Да. — Брендан становился столь же немногословным, как и его дядя.

— Так, значит, я могу рассчитывать, что ты угостишь всех нас пинтой доброго эля?

— Почему бы и нет?

Отец прислал открытку с изображением забавного котенка — совершенно неподходящую для вечно зажатого, нелюдимого отца. При этом слово «отец» было выписано особенно изящно. И ни слова о любви, никаких пожеланий. Ну да, так и должно быть. Мамина открытка была более цветистой; казалось, мать все никак не могла поверить, что ее сын уже вырос, но при этом интересовалась, есть ли у него подружки, и высказывала пожелание поскорее увидеть его женатым.