Идеальная жена. Постчеловеческая история - Дмитрий Барчук

Мы выпили немного виски в его библиотеке. Он одобрительно отозвался о моём бизнесе.

– Очень скоро компьютеры из пишущих машинок и графических дизайнеров превратятся в мощное средство коммуникации.

– Я знаком с норвежскими разработками по созданию компьютерной сети.

– Но какой грянет бум, когда к этому проекту подключится Пентагон! Всемирная компьютерная паутина станет реальностью. Кстати, я могу содействовать вашему участию в реализации этого чуда.

– Буду вам весьма признателен, господин конгрессмен.

– К чему такие церемонии? Зовите меня просто Фрэнком. Мы же почти родственники.

Странная у нас была свадьба. Никого из близких невесты на торжестве не было. Отец, мать, сестра ограничились поздравительными телеграммами. Но Вики это ничуть не смутило, она была только рада скромному формату. Свадебное платье она взяла напрокат. Фрэнк заказал столик в дорогом ресторане. Тонкости церемонии её не волновали.

– Свадьба – не похороны. Почести отдавать некому.

Но вот мой атеизм её сильно задел.

– Ты разве некрещёный? – недоумевала дочь пастора.

– Я же родом из СССР.

– Но в Бога ведь веришь?

– Экзамен по научному атеизму в университете не смог сдать на пятёрку. Значит, не безнадёжный безбожник.

Её лицо исказила гримаса не то удивления, не то презрения.

– Тогда тебе срочно надо окреститься.

– А зачем? Главное, чтобы Бог был в сердце, а остальное – формальности.

– В другом случае я согласилась бы с тобой. Но только не в вопросах брака. Видишь ли, я собираюсь завести с тобой детей и хочу быть уверена, что у них будет настоящий отец. А религия хоть какая-то тому гарантия. Я лютеранка. Ты ничего не имеешь против этой веры?

– Это же тоже христианство?

– Да, но своеобразное. У нас вступление в брак никакое не таинство, как у католиков и ортодоксов.

– У кого, у кого?

– У твоих братьев – православных, невежа. А просто старинный красивый обряд. В наших церквях нет икон. Нет монастырей. Библия тоньше, без Ветхого Завета. И поп не будет лезть к тебе в душу с исповедями. У нас нет посредников между Богом и людьми. Каждый сам себе священник. Перед Богом все равны.

– А как же твой отец? Он же пастор?

– Он церковный староста и никого не исповедует.

– Ну, если без исповеди и с укороченной Библией, тогда, пожалуй, соглашусь стать твоим единоверцем. Чего не сделаешь ради нашего счастливого будущего!

– Твоё легкомыслие меня поражает! Но ладно. Каждый приходит к Богу своим путём. Прошу тебя об одном: перед крещением почитай хотя бы в энциклопедии о лютеранстве…

Мы поженились в скромной лютеранской церкви. Молодой пастор прочёл молитву и объявил нас мужем и женой перед Богом и людьми. Вики неловко натянула обручальное кольцо мне на палец, я – ей. Дежурный поцелуй. Вымученные улыбки свидетелей – мужчины и женщины, подходящих нам с Вики в друзья по возрасту, которых Фрэнк отыскал в своём штате. Армейская выправка так и пёрла из этой парочки.

Вики даже не стала брать на службе отгул. Она вернулась с ночного дежурства, приняла душ, выпила три чашки крепкого кофе и на скорую руку облачилась в свадебный наряд.

На ужине свидетелей уже не было. Видимо, формат этого мероприятия им был не положен по штату. Зато пришли комиссар полиции, адмирал из Пентагона, помощник генерального прокурора, два конгрессмена, один сенатор, Фрэнк, естественно. Я пригласил своего партнёра по бизнесу из Кувейта. Вики была единственной женщиной за свадебным столом. И то вскоре, сославшись на усталость, уехала домой. Высокие гости обсуждали свои дела. Мы с арабским другом почувствовали себя чужими на этом празднике и поехали в ночной клуб отмечать мою женитьбу.

Вики отказывала мне в близости только в критические дни. Но интимная жизнь у нас была пресной и однообразной. Я старался убедить себя, что она молода и неопытна. После родов станет настоящей женщиной. И потом пониженное либидо гораздо лучше, чем жить с нимфоманкой и ходить с большими рогами. Миллионы людей так живут, и ничего. Она реализовывала себя на службе, ей досрочно присвоили звание лейтенанта. Но мне от этого было не легче. Я снова пристрастился к алкоголю и стал изменять Вики. Вначале с проститутками, оправдывая себя, что никакая это не измена, я лишь покупаю за деньги то, что мне необходимо. Потом завёл один роман, другой… Но как только мои отношения с женщинами приобретали серьёзный характер, я тут же резко обрывал их. Семья для меня была тогда святыней. А интрижки с женщинами – так, средство для выживания.

У Вики родились двойняшки. Две очаровательные дочери. Мария и Магдалина. На этих именах настояла жена. С первым я согласился сразу, по второму возникли вопросы.

– Одна – святая, другая – грешная. Две стороны одной медали. И перестань изображать из себя ханжу. Тебе это не идёт. Ведь сам Христос жил с блудницей. Пусть бросит в меня камень тот, кто сам без греха.

Как только девочкам исполнилось полгода, мы наняли няню, а Вики вышла на службу. Фрэнк продолжал обнадёживать меня правительственными заказами, но всякий раз, когда дело доходило до конкретики, какая-нибудь мелочь мешала заключению контракта. Я решил, что он ревнует Вики ко мне, и перестал рассчитывать на его помощь. Мне нужно было кормить семью, а после кувейтского провала в банках оставались необеспеченные кредиты, которые надо было как-то возвращать. И я начал торговлю со своей бывшей родиной. Советский Союз к тому времени уже почил всуе. Да – коррупция, да – организованная преступность, да – галопирующая инфляция, но двести процентов годовой прибыли как ещё сделаешь без риска? Торговать наркотиками? Или ползать на коленях перед Фрэнком? Неизвестно, что он ещё попросит взамен своего благодетельства?

Мне пришлось снять офис и квартиру в Москве и месяцами находиться там.

– Ты не спишь? – разбудил меня среди ночи взволнованный голос Вики в телефонной трубке.

– Что случилось?

– Ты можешь завтра прилететь в Штаты?

– Но что произошло? Объясни же наконец!

– Я убила человека…

– Это была самооборона? Ты находилась при исполнении…

– Нет. Это была безоружная проститутка. Толстая мерзкая содержательница притона! Я забила её до смерти ногами. Не знаю, что на меня нашло.

– И есть свидетели?

– Многие видели, как мы с Габи входили в этот притон, но что там происходило конкретно, не видел никто. А потом понаехали другие экипажи, и нас застукали рядом с трупом.

– А Габи – это кто?

– Габриэлла. Детектив с нашего участка. Она вела разработку этого притона. Кстати, там много было и русских девушек, проданных в рабство вашей мафией.

– Мафия интернациональна. Она такая же моя, как и твоя. Но сейчас не об этом. Что тебе грозит?

– Тюрьма – надолго, о службе в полиции можно забыть навсегда. Так ты прилетишь? Мне девочек оставить не с кем. Няня не может ночевать с ними. У неё семья.

А сестре я звонить не хочу. Завтра судья выпишет ордер на мой арест.

– Вылетаю первым рейсом!

Жена встретила меня в аэропорту чрезвычайно смущённая. Она переминалась с ноги на ногу, как нашкодивший ребёнок, не зная, как признаться.

– Адам…

Я напрягся донельзя. Вики редко называла меня по имени. Обычно она заговаривала со мной без всякого обращения, словно с существом неодушевлённым. Даже животные в нашем доме – кошки, собака, морская свинка – все имели свои имена, клички. Все, кроме меня.

– Габи всю вину взяла на себя. У меня же семья, карьера, а она одна. У неё только мама в Мексике. Мы же сможем помочь ей, пока Габи будет в заключении?

– Да, безусловно. И найми для неё самого лучшего адвоката. Мой счёт в твоём распоряжении.

– Спасибо, Адам. Я знала, что на тебя можно положиться. Представляешь, она просидит за меня в тюрьме пять лет, а может быть, и больше. Какое благородство! Какое самопожертвование! Её уже взяли под стражу.

Вики с таким восторгом и восхищением говорила об этой мексиканке, что мне самому захотелось сесть за неё в тюрьму.

– Ты можешь лететь обратно в свою Москву. Никто больше не отнимет мать у твоих дочерей.

– Замечательно. Но можно мне хоть с ними повидаться? Я не видел девочек полгода. Они наверняка сильно выросли. Да и не мешало бы принять душ с дороги. Перелёт с другого полушария – занятие не из лёгких.

Наученный кувейтским горьким опытом, я интуитивно почувствовал приближение кризиса и стал постепенно сворачивать свою деятельность в России. Но всё равно дефолт родины застал меня врасплох. Половина моего капитала испарилась из‑за девальвации рубля. Терять деньги всегда неприятно, а когда понимаешь, что компенсировать потери сможешь нескоро, тем более.