Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 4 - Коллектив авторов

Под нажимом «промосковской партии» войсковой атаман Лукьян Максимов стал действовать решительнее. Малый Круг старшины в Черкасске поручил Максимову «примучить» булавинцев, не дожидаясь прихода на Дон регулярных российских войск. Низовые казаки, «прикормленники» центральной власти на Дону, стали на сторону войскового атамана. Атаманское войско 18 октября 1707 года настигло повстанческий отряд Булавина на реке Айдар близ Закотненского городка. Произошёл жаркий бой с применением артиллерии. Атаманское войско, как лучше вооружённое и дисциплинированное, одержало верх над булавинцами. С немногими сторонниками Булавину удалось скрыться от преследования в близлежащем лесу. С повстанцами, взятыми в плен, по приказу атамана Максимова поступили жёстко: десять человек, есаулов и сотников, повесили по деревьям за ноги, 130 повстанцам «носы резали», а остальных «кого де захватили, послали в иные украинные городы». Часть пленных вместе со старшиной Ефремом Петровым отослали в Москву, где они и были казнены.

Донская старшина поспешила заверить петровскую администрацию, что «воровство Кондрата Булавина они искоренили и почело быть во всех казацких городках смирно».

Москва отреагировала привычным методом: «за верные службы» старшине и низовым казакам выдали крупное денежное жалование – 10.000 рублей (русский конь в то время стоил 2 рубля, крымско-татарский – около 10). Особое вознаграждение в размере 200 рублей получил калмыцкий князёк Батыр, отряд которого принял самое деятельное участие в финальном бое с булавинцами.

* * *

Царь считал этот мятеж уже оконченным и стал следить за движением шведской армии, быстро перешедшей в конце этого года Вислу и двинувшейся на Гродно. Пётр едва успел убежать от неё в Вильну.

Но не таков был Булавин. Оставив на Дону своих приверженцев формировать настоящую армию, в конце ноября 1707 года он с ближними соратниками прибыл в Запорожскую Сечь. Атаман попытался учесть крупнейшую политическую ошибку Степана Разина, который начал масштабную войну с Московией, не заручившись прямой военной поддержкой запорожцев.

20 декабря 1707 года на Сечи была созвана Рада. Запорожцам зачитали письмо Булавина, в котором он просил сечевиков присоединиться «к возмущению бунта в великороссийских городах». Одновременно атаман просил содействия Сечи в официальном запросе к крымскому хану «о вспоможении войска для разорения великороссийских городов».

Предлагался, таким образом, потенциально очень мощный военно-политический пакт, который объединял бы против петровской России Войско Донское, Запорожскую Сечь и Крымское ханство, вассала Оттоманской империи. Если бы этот пакт из благопожелания стал реальностью, а объединённое войско казацко-татарской коалиции вторглось бы в Россию, то результат «неистовых петровских реформ», и были бы они вообще, никто не сможет спрогнозировать.

Булавинский призыв нашёл категорическую поддержку у массы рядовых запорожцев, но очень настороженное отношение казацкой старшины, связанной тесными узами с гетманом Мазепой, в то время верного союзника Петра I. На Раде присутствовали и представители царской администрации, по просьбе которых кошевой атаман Запорожья Тарас Финенко зачитал грамоту с требованием Петра I выдать «донского бунтовщика».

Запорожцы с негодованием отвергли московитские требования: «В Войску Запорожском никогда такого не бывало, дабы таковых людей, бунтовщиков или разбойников, выдавано было».

Воинский пыл запорожцев, столь жгуче горячий в конце ХVI века, успел, однако, сильно подостыть к концу века ХVII: кошевому Финенко в итоге удалось убедить запорожцев подождать с окончательным решением вопроса о походе в Россию до весны – «когда дороги подсохнут».

Но сторонники Булавина в среде сечевиков не смирились с этим решением и в феврале 1708 года добились созыва новой Рады. На ней с атаманства был снят кошевой Финенко. «Товариство», выслушав доводы Булавина, дало позволение всем желающим идти с ним. Вместе с тем официально Запорожская Сечь в войну с петровской Россией не вступила. От требования царя поймать Булавина и выдать его ему, гетман Мазепа, будучи и сам не уверен, на чьей стороне будет перевес, на стороне ли царя или короля Карла, под благовидным предлогом уклонился и пропустил Булавина с запорожскими и многими днепровскими казаками обратно на Дон.

В марте 1708 года Кондратий Булавин прибыл в Пристанский городок на Хопре. С ним вместе пришло 1.500 днепровских казаков. Из станицы Пристанской Булавин разослал призыв к «старым лучшим казакам» собраться к нему на Круг: «Ведаете сами, молодцы, – писал он, – как деды ваши и отцы положили и в чём вы породились; прежде сего Старое Поле крепко было и держалось, а ныне же злые люди Старое Поле перевели и ни во что почли и чтоб вам Старое Поле не истерять. А мне, Булавину, запорожские казаки слово дали и Белгородская орда и иные орды, чтоб быть с вами заодно. А буде кто или которая станица тому войсковому письму будут противны, пополам верстаться не станут или кто в десятки не поверстается и тому казаку будет смертная казнь».

В Пристанский городок съехались видные вожди казацких повстанцев: полковники Леонтий Хохлач, Игнат Некрасов, Никита Голый и другие, которые в его отсутствие сорганизовали значительную армию, в которой было немало и русских беглецов. Прибыл и главный военный предводитель восставших, атаман Семён Драный, полководческие качества которого враги оценивали куда выше военного таланта самого Булавина. На состоявшемся Круге было принято решение идти вначале на Черкасск «для истребления скурвых старшин», которые «продали реку». Называлась и сумма сделки царской администрации с войсковым атаманом Лукьяном Максимовым – 7.000 рублей – за удержание казаков Нижнего Дона от поддержки Булавина.

Боясь за крепости Азов и Троицкую, царь сам порывался стать во главе войск против Булавина, чтобы «истребить сей огонь и себя от таких оглядок вольными в сей (шведской) войне учинить», но присутствие его в армии становилось день ото дня необходимей. К счастью Петра, события на Дону развернулись скорей, чем он ожидал.

Со всеми наличными силами повстанцы двинулись с верховьев Дона и Медведицы к Черкасску. Главным предводителем был избран Булавин.

Вождь «промосковской» партии атаман Максимов, в свою очередь, не дремал. Отмобилизовав низовых казаков, он соединился с русским отрядом полковника Васильева из Азова и конным корпусом калмыков. 9 апреля 1708 года выше Паншина городка на реке Лисковатке войско повстанцев сошлось с войском Максимова.

«И со всех рек казаки к нему съезжались, – сообщалось на Кубань, – и пошли с ним, с Кондратием Афанасьевичем и всем походным войском к Черкаскому. […] И он, Лукьян Максимов да Ефрем Петров с единомышленными своими с казаками и калмыки, прослыша о том, что идут всеми реками под Черкаской, из Черкаского пошли воинским поведением с пушки и с наряды и встретили ево, Кондратия Афанасьевича с походным войском, в степи на крымской стороне против Перекопной на Дону станицы, в Лискиных вершинах, хотели ево, Кондратия Афанасьевича с походным войском, разбить».

На речках Голубой и Лисковатке 9 апреля произошёл бой между верховыми и низовыми казаками – сторонниками Москвы и войскового атамана. Низовыми командовал сам Лукьян Максимов, имея в своём распоряжении всего около 5 тысяч, в том числе азовский конный полк и несколько сот калмыков. Азовский губернатор Толстой снабдил его хорошей артиллерией. Но скоротечный бой закончился… переходом большей части низовых казаков на сторону Булавина, захватом «4 пушек, пороховой казны и свинца, а также денежной казны 8.000 рублей». Лукьян Максимов со своими сторонниками бежал.

* * *

Царь не только не хотел признать казачьих прав, но даже запретил говорить о них, при этом зорко наблюдая за событиями на Дону. Личный именной указ Петра I от 12 апреля 1708 года давал князю Василию Долгорукому, которому поручалось задавить восстание казаков, все полномочия на осуществление, говоря современным языком, любых преступлений против человечности. Даже с учётом известного изуверства первого российского императора, на 300 лет предвосхитившего будущие зверства большевиков Ленина-Троцкого, кровь стынет в жилах при чтении этого указа: «…все казачьи городки по Донцу, Медведице, Хопру, Бузулуку и Иловле сжечь и разорить до основания […] Ходить по тем городкам казацким и деревням, которые пристанут к воровству, и оныя жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков – на колёсы и колья…». Царь напомнил при этом князю, что и против Разина сражался тоже Долгорукий и с успехом. Письмо Петра заканчивалось словами, что «сия сарынь (здесь: сброд, нелюди), кроме жестокости, не может быть унята».