Дочь бутлегера - Маргарет Марон

— Твой отец очень гордится этим.

Ее улыбка тотчас же стала кислой.

— Я в этом не уверена. По-моему, он нисколько не рад тому, как я собираюсь распорядиться средствами, которые оставил на мое имя дедушка Пул.

— Что ж, его нельзя в этом винить, ведь так? Прошло уже восемнадцать лет, и что сможет нарыть частный детектив там, где уже тщетно искала полиция?

— Быть может, ничего, — спокойно произнесла Гейл. — Я знаю лишь то, что не смогу учиться в колледже, пока на мне висит все это.

— Что все? — спросила я.

Напускной вид уверенной в себе взрослой женщины исчез, и я вдруг оказалась лицом к лицу с открывшимися под ним бурлящими чувствами подростка.

— Ты обратила внимание на то, как вела себя Шерри? И так продолжается всю мою жизнь. Как только люди слышат мою фамилию, мне на шею словно вешается неоновая вывеска. — Миниатюрная рука Гейл очертила светящийся призыв. — «УБИЙСТВО ДЖЕННИ УАЙТХЕД!» — Ее голос наполнился грустной издевкой. — Боже мой, это та самая малышка, которая едва не умерла с голоду, когда какой-то негодяй выстрелил в ее маму и оставил их обеих умирать на мельнице Ридли!

Глубоко вздохнув, Гейл попыталась вернуть внешнее спокойствие. Получилось у нее неважно.

— Поэтому все суетятся вокруг меня, сюсюкают со мной, как с маленькой. Отчасти это объясняется состраданием ко мне, но в первую очередь всем просто до смерти хочется узнать, каково потерять мать, ставшую жертвой убийства, и не знать, кто это сделал.

— И каково?

Гейл вспыхнула было, но тотчас же поняла, что я не упражняюсь в остроумии. Негодование сменилось отчаянием.

— Не знаю. Это все равно что… все равно что когда выбившийся волос щекочет шею, — упавшим голосом произнесла она. — Ты пытаешься его смахнуть, но тщетно, потом забываешь о нем, но через какое-то время он снова начинает донимать. Я хочу избавиться от него раз и навсегда!

Я покачала головой.

— Извини, дорогая, но я не представляю себе, как какой-то частный детектив, совершенно посторонний человек сможет тебе…

— Не посторонний человек, — остановила меня Гейл. — Ты, Дебби.

Прежде чем я успела начать качать головой, она быстро заговорила:

— Я думала и думала об этом. Папу, наверное, хватит удар, потому что я перерыла все телефонные справочники. Ближайшее детективное агентство находится в Роли, а ты совершенно права. Наверное, никто не скажет незнакомому человеку ничего такого, что уже не слышал шериф Пул; но ты, Дебби, сможешь узнать правду, я уверена в этом. Как только вчера папа, вернувшись домой, сказал, что попросил тебя поговорить со мной, это стало ответом на все вопросы. Именно поэтому сегодня я пришла сюда. Ты знаешь всех и все знают тебя; тебе верят и…

— А теперь помолчи минутку, — возразила я. — Я адвокат, а не детектив.

— О, пожалуйста!

Взгляд Гейл наполнился такой отчаянной мольбой, что я на мгновение снова стала пухлым, неказистым шестнадцатилетним подростком, гадающим, почему у него невзрачные бледно-голубые глаза, в то время как от роскошных карих глаз других людей плавятся сердца. Я уже завидовала Дженни: ее брюкам-клеш восьмого размера, ее длинным черным волосам, приобретенному в городе жизненному опыту и больше всего тому, какой у нее муж. И вот, черт побери, я завидую и ее глазам!

— К тому же, — добавила я, — право, у меня совсем нет времени. Мне нужно заниматься избирательной кампанией, а первичные выборы уже на следующей неделе.

— Ну пожалуйста, — с жаром повторила Гейл. — Ты ведь будешь вести кампанию и в Коттон-Гроуве, ведь так? Значит, ты все равно будешь встречаться с людьми, правда? К тому же, судьи должны уметь определять, говорят ли им правду, разве не так? Для тебя это станет хорошей практикой.

Что ж, я уже достаточно насиделась в залах суда и научилась чувствовать, когда человек что-то недоговаривает.

— Кто, по-твоему, солгал? — спросила я.

Уронив взгляд, Гейл принялась теребить молнию на сумочке.

— Всю жизнь мне твердили, что убийцей был какой-то бродяга, который уже давно встретил свою смерть в Нью-Йорке или Мексике. — Помолчав, она посмотрела мне прямо в глаза. — Почему вы с папой перестали встречаться?

Осененная внезапным прозрением, я лишь молча посмотрела на нее.

— Я не говорила это ни одной живой душе. — Ее красивые карие глаза на мгновение задержались на моем лице, затем сразу же снова упали на сумочку. — Папа физически не мог перетащить нас на мельницу Ридли. Весь день он провел в Роли. Это подтверждают все. Но папа мог кого-то нанять. Я вовсе не хочу сказать, что он так и поступил, но…

— Нет, нет, нет! — поспешила заверить я. — Разумеется, он не делал ничего подобного!

Появившееся на лице Гейл выражение надежды сообщило мне, что она сама хочет верить в это. И действительно, кому приятно сознавать, что собственный отец способен на убийство? Лично я, черт побери, никогда не находила в этом ничего смешного.

— Нанять убийцу мог кто угодно, но Джед любил твою мать, крошка. Он ее просто обожал.

Мне в голову пришла непрошеная мысль: «Человек убивает то, что ему дороже всего», и я поняла, что именно она крылась в глубинах подсознания прошлой весной.

— Он женился на маме — на Дине Джин всего через восемь месяцев, — возразила Гейл.

Дина Джин была единственной матерью, которую знала Гейл, и они были близки друг другу настолько, насколько только могут быть близки мать и дочь. Однако пару лет назад пьянство окончательно доконало Дину Джин. Насколько мне было известно, при разводе родителей перед Гейл встала очень непростая задача выбора, с кем оставаться. Верх одержал Джед, не только потому, что он был Гейл родным отцом, а она еще оставалась несовершеннолетней, но также и потому, что родные Дины Джин отвезли ее куда-то в горы, чтобы она немного просохла.

— Джед тогда был еще совсем молодой, — напомнила я, — и у него на руках осталась маленькая дочь, нуждавшаяся в материнской заботе. Если честно, многие говорили, что он женился, думая не столько о себе, сколько о тебе. Пока была жива твоя мать, других женщин для Джеда просто не существовало, и, уверена, Дину Джин он не любил и вполовину так, как Дженни.

Определенно, именно так я сама утешала себя в течение нескольких месяцев после того, как Джед женился на Дине Джин: раз он не любит меня, он не любит и ее. Через несколько недель после похорон Дженни Джед и Гейл перебрались к его родителям, чтобы мать Джеда могла присматривать за малышкой в течение дня. Меня по-прежнему время от времени приглашали посидеть с Гейл; и я, шестнадцатилетний сгусток гормонов, терзаемый неразделенной страстью, не могла сказать, что отношения Джеда и Дины Джин были бурным любовным водоворотом. Даже вечером перед свадьбой, когда я привела Гейл домой пораньше, я не заметила ни намека на то сексуальное влечение, которое когда-то струилось между Джедом и Дженни. И в данном случае это был не самообман с моей стороны. Джед и Дина Джин превратились в пожилую супружескую пару еще до того, как высохли чернила на свидетельстве о браке.

Сейчас я впервые представила это с точки зрения Дины Джин. Неудивительно, что со временем она забралась в бутылку и попыталась заткнуть пробку снаружи.

Тем не менее, когда Джед наконец заметил, что я уже стала взрослой, между нами встал призрак не Дины Джин.

— Мертвых с погоста не носят, — пробормотала я.

— Шекспир? — спросила Гейл.

Я точно не помнила, откуда эта фраза, однако сейчас она показалась мне к месту, о чем я и сказала Гейл.

— Это я уже пробовала, — нетерпеливо сказала она. — У меня ничего не получилось. Ты ничуть не лучше бабушки и папы. Они тоже стараются уговорить меня ни о чем не думать.

Резко вскочив с кресла, Гейл разгладила складки на юбке.

— Извини за то, что отняла у тебя время. Мне расплатиться с тобой или через Шерри?

— Сядь, — остановила ее я. — Ты действительно собираешься идти до самого конца?

Гейл молча кивнула.

— Даже несмотря на то, что тот, кто это сделал, скорее всего, уже давно умер где-нибудь в Нью-Йорке или Калифорнии?

— Этого человека, мама знала, — возразила Гейл.

Опустившись в кресло, она начала излагать свои теории, и я вдруг осознала, что она откровенно обсуждает смерть Дженни со взрослым впервые с тех пор, как сама стала взрослой.

— Для меня из этого никогда не делали особой тайны, — сказала Гейл. — Это приблизительно то же самое, что и усыновление. Ты знаешь, что усыновленным детям начинают говорить об этом, как только они попадают в дом к приемным родителям, чтобы впоследствии это не стало шоком?

Я кивнула.

— Так вот, я всегда знала, что нас с мамой похитили, затем маму убили, и все это произошло за три дня до того, как нас нашли, — но это было чем-то вроде сказки перед сном. Все острые края были скруглены. Я терпеть не могла то, как все суетились вокруг меня, но тогда я об этом еще не задумывалась. Я хочу сказать: это все равно что никто не задумывается, почему трава зеленая, а вода мокрая. Это так, и все тут, понимаешь? Затем на Рождество, когда мне было шестнадцать, я осталась на ночь у бабушки Пул и нашла коробку с газетными вырезками.