Заметки мирянина. Воздух Церкви - Сергей Юрьевич Катканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Протопоп Аввакум был наделен огромной силой, а этакую силищу невозможно ведь к делу не применить. Но если бы он поставил перед собой задачу избавиться от собственных приступов гнева, так до конца жизни без дела не остался бы, и не факт ещё, что его огромной силы хватило бы на выполнение этой задачи. «Но как же люди-то вокруг? О людях-то разве не надо хлопотать?» Но если сам тонешь, так время ли болтать о спасении утопающих? Спаси для начала себя и многим послужишь хорошим примером. Преподобный Серафим говорил: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Это правило работает и в обратном направлении: «Стяжи дух немирен, и вокруг тебя погибнут тысячи». Аввакум ведь искренне хотел употребить свою огромную энергию на благо людям, но он стяжал «дух немирен», и тем погубил множество душ. А вот если бы он следовал правилу преподобного Амвросия: «Знай себя и довольно с тебя», многие бы спаслись вокруг него. Это ли не урок для нас?
Сравните дух прп. Сергия, прп Серафима, прп Амвросия с аввакумовским духом и вы поймёте, насколько он им чужд. Впрочем, Аввакум, так же как и наши преподобные, глубоко русский человек, но он олицетворяет собой темную, бунташную сторону русской души. Раскол — церковный аналог бунта, так что вполне можно сказать: не дай Бог увидеть русский раскол, бессмысленный и беспощадный.
Есть в Церкви ещё одна очень специфическая проблема: стремление пострадать. Мы воспитаны на житиях мучеников, мы знаем, что все, кто пострадал за Христа, удостоились Царства Небесного, и нам хочется так же. Только возникает вопрос: а силенок-то у меня хватит? Не лучше ли просто тащить на себе груз мелких бытовых бед и за всё благодарить Христа: и за болезни, и за исцеления, и за неприятности, и за радости. Но ведь это всё очень мелко, а кому-то хочется удостоиться мученического венца, и он вдруг обретает уверенность, что у него хватит духовных сил стяжать этот венец. И человек начинает жить в нетерпеливом предвкушении: ну когда же, когда же наконец придёт время пострадать за Христа? Может быть, уже пришло? Вон, смотрите, что творится. Всё, час пробил! Если слишком долго держать палец на спусковом крючке, то рано или поздно ты на него нажмешь, даже если для этого не будет достаточной причины. Это одна из составных частей психологии раскола.
В Церкви есть золотое правило: «На крест не просятся, но и с креста не бегают». А протопоп Аввакум именно «просился на крест». Он страстно жаждал мученичества. Он мечтал пострадать за Христа. При таком состоянии души даже незначительные отклонения в церковной жизни начинают восприниматься, как глобальное вероотступничество, которое не оставляет настоящим христианам иного выхода, кроме как идти на муки. Был ли Никон еретиком, для Аввакума по большому счету не имело значения, для него было очень важно, чтобы Никон оказался еретиком, вероотступничество патриарха открывает для него законный путь на Голгофу. При таком психологическом настрое трудно ли увидеть вероотступничество даже там, где его нет? Надо, чтобы оно было.
Казалось бы, умереть за Христа — самый короткий путь в Царство Небесное. На самом деле этот путь только кажется коротким. Вся жизнь мученика Христова — подготовка к его смерти за Христа. Такую смерть Бог дарует только тем, кто уже созрел для Царства Небесного. Смерть за Христа — великий дар, мало кому дано принять такую смерть, потому что мало кто достоин этого дара.
Аввакум этого совершенно не понимает, не чувствует, ему кажется, что церковные неурядицы открывают для него великолепную возможность встать в один ряд с великими святыми. С простодушной наивностью протопоп восклицает: «Само Царство Небесное валится в рот». Для него никонова «ересь» — это выигрыш в лотерею. Не будь этой «ереси» и не упало бы Царство Небесное в рот героическому протопопу. Но это так не работает.
Церковь учит быть скромнее и не считать себя достойным пострадать за Христа. Не надо жить в предвкушении мученичества и уж тем более не надо на него напрашиваться, так же как не надо напрашиваться на звание героя, а то как бы не оказаться с одной гранатой против трех танков. Апостол Петр однажды воскликнул: «Если и все отрекутся, я не отрекусь». Известно, как дорого ему пришлось заплатить за эту самоуверенность.
Когда в Оптиной пустыни сатанист зарезал трех иноков, один послушник начал паковать чемодан: «Здесь уже убивать начинают». А другой послушник, глядя на это, усмехнулся: «Богу нужна чистая жертва, а мы с тобой заслужили максимум фингал под глаз».
Вот та реальность, в которой живёт нормальный христианин. Человек и фингала за свою веру не заработает, если этого не достоин. Если же тебе заехали по лицу за то, что ты христианин — радуйся, но не гордись и не считай себя достойным большего. Если бы у тех трех оптинских иноков накануне смерти спросить: «Ты достоин умереть за Христа?», любой из них ответил бы: «Нет, конечно, не достоин». Вот потому они такой прекрасной смерти и удостоились. А протопоп Аввакум считал себя достойным мученического венца. Это безумие.
Проповедь Аввакума способствовала погибели множества душ, и собственную душу он, вероятнее всего, погубил. Вот, казалось бы, человек жил и дышал Христом, а между тем, гордыня в нем всё росла и росла, и в конечном итоге он дошёл до самосвятства, то есть сам себя объявил святым, а это значит, что он остался без Христа, сам этого, конечно, не заметив. Под конец Аввакум проявляет всё больше признаков явной прелести, уже и, не стесняясь своей безумной гордыни.
Одно только то, что он назвал свою автобиографию житием — уже самосвятство. Для светского исследователя это, конечно, «черта культуры нового времени», «утверждение ценности человеческой личности» и прочие благоглупости. Для человека церковного это признак прелести. Написать собственное житие, значит объявить себя святым. Такое может сотворить только человек, прельщенный злым духом.
