Оторва с пистолетом - Леонид Влодавец

Отправляясь шастать по темным дворам, Лена прятала пистолет в левом рукаве куртки. Надевала на руку, немного повыше запястья, тугой браслет, сшитый из широкой чулочной резинки, и засовывала под него ствол. Рукав был достаточно широкий, чтоб пистолет не просматривался и его при нужде можно было легко выхватить правой рукой.

Вообще-то, ей уже несколько раз приходилось доставать ствол, но в большинстве случаев граждане, жаждавшие с ней пообщаться или что-нибудь позаимствовать, чутьем догадывались, что их не игрушкой пугают. Лишь однажды какой-то хмырь лет семнадцати, возглавлявший компанию из пятерых таких же придурков, заорал: «Да он газовый, фига ли бояться?!» — и сунулся вперед. Вот тогда-то Лена и стрельнула. Пацан набежал на пулю животом, дико заорал и свалился, а друганов его словно ветром сдуло. Лену — тоже. С тех пор она в том городке не бывала и о том, что с тем пацаном сталось, не знала. Догадывалась, что без хирургического вмешательства там не обошлось, но в принципе особой печали и угрызений совести не испытывала. Важно, что в отношении ее никаких последствий этот выстрел не имел.

И все-таки, прежде всего Лена таскала эту опасную игрушку не для того, чтоб стрелять в других. Просто она знала, что живой попадаться нельзя, и считала, будто всегда сумеет, ежели припрет, избавить себя от всех скорбей. Во всяком случае, смерть от пули в висок казалась ей быстрой и безболезненной. То есть как раз такой, какую она себе желала.

В общем, сегодня в подвале она вытащила пистолет, решив, что деваться ей некуда и медлить больше нельзя, ибо милицейская собака наверняка натренирована брать вооруженных людей за запястье. Налетит из темноты, тяпнет, а затем подвалят те два жлоба с фонарем, скрутят, наденут наручники и придется ей дожидаться одного из двух вышеупомянутых вариантов судьбы.

Духу на то, чтоб поднять пистолет и приставить к виску холодное дуло, у нее хватило, но вот на то, чтоб нажать на спуск, — увы.

Однако вместо ожидаемого ею с секунды на секунду овчарочьего рыка и сбивающего с ног прыжка она внезапно ощутила тепло собаки, которая терлась о ее ноги и виляла хвостом. Пес, похоже, вовсе не собирался нападать, кусаться и даже гавкать, докладывая, что, мол, нашел я ее, товарищ майор, вот она, зараза, где прячется! Наоборот, похоже, эта большая, но добрая и глупая зверюга сама искала защиты у незнакомки. Дескать, тетенька, скажи этим дуракам здоровенным, чтоб они от меня отвязались! По логике вещей, правда, пес при этом должен был скулить, но он почему-то молчал. Тогда Лена подумала, будто он со страху притих.

А те двое верзил с фонарем уже спустились вниз и размышляли вслух, явно не боясь, что их услышит кто-либо понимающий человеческую речь:

— Тут, е-мое, и направо дверь, и налево тоже! Куда эта сука побежала?

До этого момента Лена все-таки продолжала думать, будто под «сукой» бугаи подразумевают ее. Однако уже через секунду прозвучала фраза, которая ее озадачила:

— Между прочим, Гундос, эта «сука» — кобель…

— Один хрен — собака! — зло отозвался тот, кого назвали Гундосом. — Блин, где ж ее искать-то?

Только после этого до Лены наконец дошло, что детины ловили вовсе не ее, а вот этого самого пса, который крутился у ее ног.

Конечно, в том, что два здоровенных мужика ловят собаку, ничего особо необычного не наблюдалось. Есть такая служба при санэпидстанции, которая отлавливает по дворам бродячих псов. Однако одеты эти граждане были совсем не так, как полагалось бы сотрудникам этого учреждения. Слишком дорого и шикарно. На такой прикид, по разумению Лены, годовой зарплаты штатного собаколова могло бы не хватить. Правда, морды, которые Лена кое-как рассмотрела в отсветах фонаря, очень подходили под определение «живодерские», но все-таки стоило посомневаться, что эти самые «живодеры» все время посвящают сокращению поголовья бродячих собак. Вполне возможно, что большую часть времени они все-таки уделяют заботе о людях. Например, о том, чтоб они не заживались подолгу на этом свете.

Собака тихо залегла позади Лены и позволяла себе только учащенно дышать.

Мужики, потоптавшись немного около лестницы, пошли в тот ход, что начинался справа от лестницы. То есть в противоположную сторону от того помещения, где прятались Лена и собака, которая зачем-то понадобилась этим крутым мальчикам. Они удалились от лестницы уже метров на десять, и Лена подумала, что если они уйдут еще чуть-чуть подальше, то у нее есть шанс потихоньку выбраться из подвала у них за спиной. Тихо, спокойно, без шума и пыли, а главное — без всяких ненужных разговоров.

Однако один из молодцов тоже подумал о таком варианте, правда, имея в виду опять-таки не Лену, а собаку:

— Зря мы. Грибок, вдвоем в одну сторону поперли! — это говорил тот, кого звали Гундосом. — Надо тебе туда, к лестнице вернуться, а то этот кабыздох, если налево убежал, может мимо нас обратно наверх прошмыгнуть.

— А как я там глядеть буду? — проворчал Грибок. — Фонарь-то, блин, у тебя! Зажигалкой, что ли, чиркать прикажешь? Так она у меня почти пустая — раза три прикурить осталось…

— Сча, сделаю тебе типа факела… — Гундос завозился в темноте, а затем и впрямь загорелось довольно яркое пламя.

— На, — хмыкнул Гундос, — вручаю, блин, олимпийский огонь! Хоть в Сидней беги… Правда, все игры уже кончились.

— Из газеты, что ли, скрутил?

— Так точно. Тут их дополна валяется. Можешь еще пару штук прибрать на случай, если эта быстро выгорит.

— А пожару не наделаем? Здесь, е-мое, хлама всякого — кучи. И тяга хорошая, сквозняки. Если полыхнет — хрен выскочить успеем!

— Ты бы. Гриб, с такими познаниями лучше в пожарники шел! — поиздевался Гундос. — Такие бы «бабки» греб с каждого пожара — офигеть можно.

Гриб с горящим факелом из свернутой газеты повернул обратно к лестнице, и Лене стало ясно, что он вот-вот окажется совсем близко. Во всяком случае теперь уже не удалось бы проскочить наверх — это точно. К тому же когда Гриб вышел к лестнице, то переложил свой эрзац-факел в левую руку, а правой выдернул из-под куртки пистолет. Хотя он его приготовил, главным образом, для того, чтоб пристрелить собаку, если та вдруг набросится на него или попытается удрать, Лену это не утешило. Если кто-то морально готов собаку застрелить, то и человека грохнет без угрызений совести. Это раз. А во-вторых, слабая надежда на то, что ей удастся отпугнуть этих жлобов своим малокалиберным пистолетиком, рухнула. У Гриба в лапе находился или служебный «Иж-71», который разрешено иметь частным охранникам, или вообще настоящий боевой «ПМ» — издали их не отличить один от другого. Так или иначе, но это 9 мм, а не 5, 6. Каким калибром проще убить, наверно, любой лох догадается.

Когда Гриб с факелом в левой руке и со стволом в правой вошел в левый проем и оказался не больше, чем в пяти метрах от Лены, она сумела более-менее рассмотреть его физию. После этого ей показалось, что «марго» со своими мягкими пульками без оболочек даже в упор не прошибет этакий лобешник.

Наверно, если б газета у Гриба не сгорела и он сделал еще пару шагов вперед без остановки, то застал бы Лену в полном упадке морально-боевого духа. В принципе это, как теперь казалось разомлевшей в ванне девице, могло бы ничем плохим не кончиться. Допустим, если Гриб был сосредоточен на выполнении своей главной задачи — ловле собаки, то не стал бы цепляться к девушке, неизвестно как и зачем угодившей в этот подвал. Скорее всего просто гаркнул бы что-нибудь, типа: «Вали отсюда, прошмандовка!» Тем более ведь он был не бомжара какой-нибудь, чтоб кидаться на какую-то немытую девку в грязном и вонючем подвале.

Но могло быть и так, что Гриб не стал бы самолично решать судьбу подвернувшейся под руку незнакомки, а подозвал бы Гундоса. И тот — в этом Лена даже сейчас была на сто процентов уверена — наверняка посчитал бы, что лишняя свидетельница им не нужна.

Однако газета у Гриба сгорела почти целиком, и он вынужден был наскоро бросить ее, затоптать огонь, на ощупь скрутить и поджечь зажигалкой новый факел. А для того, чтоб все это сделать, ему понадобились обе руки, то есть пистолет он на время сунул в боковой карман куртки.

Вот эта пауза — минуты на две, не больше! — позволила Лене вновь собраться с духом и обрести отчаянную решимость. Как только Гриб подпалил от зажигалки свернутую в трубку газету и стал прятать зажигалку в карман, намереваясь следующим движением вынуть из кармана «пушку», Лена вскинула «марго» двумя руками и поймала на мушку низколобую физиономию жлоба. Спуск как-то само собой нажался, хотя, кажется, Лена в этот момент еще не решила окончательно — стрелять или не стрелять.

Грох! — выстрел маленького пистолета в гулком подвале прозвучал как пушечный. У Лены аж во рту солоно стало. Хотя, как ни странно, во дворе, даже в нескольких шагах от входа в подвал, выстрела никто не услышал. А бабушка Петровна, которая в это время только-только шла по переулку, приглядываясь к следу Рекса, и подавно ничего не слыхала. Наверно, если б в доме работал мусоропровод, то через него звук выстрела долетел бы от мусорокамеры до верхнего этажа.