Доктор из Лхасы - Лобсанг Рампа

– Она холодная, – заметил он. – Довольно холодная. Смотрите. – И он протянул руку под струю. – Теперь вы попробуйте.

Я сделал так, как он мне показал. Это была обычная вода, подобная той, которая течет в реке. Возможно, она была немножко более застоявшаяся, и запах у нее был не столь приятный, но во всех остальных отношениях – обычная вода, бьющая ключом из куска металла. Кто мог подумать, что такое бывает!

Молодой человек протянул руку в сторону, взял небольшой черный предмет и вставил его в дыру, которая была проделана в дне тазика. Вода стала собираться. Вскоре она заполнила всю емкость почти до краев, но при этом не стала вытекать на пол. Очевидно, где-то было другое отверстие. Молодой человек снова коснулся металлической трубки, и поток воды прекратился. Затем он опустил обе руки в тазик с водой и принялся плескаться в ней.

– Посмотрите, какая прекрасная водичка, – сказал он. – В наши дни для того, чтобы получить ее вдоволь, не нужно ходить с ведром куда-то далеко и вытаскивать ее из-под земли.

Я тоже окунул руки в воду и поплескался в ней. Это было довольно удобно, ведь мне не нужно было становиться на колени для того, чтобы зачерпнуть ее рукой в реке. Затем молодой человек потянул за цепочку, и вода потекла в дыру, кряхтя и гукая, как умирающий старикашка. Он повернулся ко мне, протягивая что-то похожее на чей-то короткий передник.

– А теперь, – сказал он, – попользуйтесь этим.

Я с недоумением смотрел то на него, то на кусок ткани, который он мне протягивал.

– Зачем мне это? – спросил я. – Я уже полностью одет.

– О нет, это не одежда, – ответил он, снова смеясь. – Вы можете вытереть этим руки. Вот так. – Он показал мне, как, и протянул кусок ткани еще раз. – Насухо вытрите их.

Я сделал так, как он сказал, и подумал о том, что если бы я дал этот кусок ткани тем женщинам, с которыми был знаком в Тибете, они обязательно пошили бы из него что-то нужное. Здесь же такая хорошая ткань использовалась для того, чтобы вытирать о нее руки. Что бы сказала об этом моя мать, если бы только сейчас меня увидела!

Все, что я увидел, прямо-таки поразило меня. Вода, текущая из металла. Дырявые тазики, которые все же можно как-то использовать. А между тем молодой человек триумфально шествовал впереди меня. Мы сошли вниз по каким-то ступеням и вошли в комнату, которая находилась под землей.

– Вот здесь, – объяснил он, – мы храним тела, мужские и женские.

Он распахнул дверь, и мы вошли в помещение, где на каменных столах лежали тела умерших, полностью готовые к тому, чтобы начинать вскрытие. В воздухе стоял сильный запах какого-то вещества, используемого здесь для того, чтобы предотвратить разложение тел. Тогда я еще не знал о таких веществах, потому что в Тибете, где всегда холодно и сухо, тела могли долгое время храниться в обычных условиях. Здесь, в Чунцине, где все изнемогали от жары, в тело умершего почти сразу после смерти вводили определенное вещество. Благодаря этой инъекции оно могло храниться в течение нескольких месяцев, что и было нужно нам, студентам, которые изучали анатомию. Он подошел к небольшому шкафчику и распахнул его.

– Посмотрите, – сказал он. – Здесь мы храним самые современные хирургические инструменты американского производства. Они используются для вскрытия тел, для отрезания рук и ног. Посмотрите!

Я смотрел на все эти сверкающие металлические, стеклянные и хромированные изделия и думал о том, что едва ли они могут делать все это лучше, чем мы в Тибете.

После того, как моя приблизительно трехчасовая экскурсия по колледжу закончилась, я вернулся к своим спутникам, которые ожидали меня в квадратном дворике среди зданий и уже начали волноваться. Я рассказал им о том, что видел и что делал. Затем я предложил:

– Давайте пройдемся по городу, давайте посмотрим, что это за место. Мне кажется, что это какая-то дикая страна. Здесь очень шумно и невыносимо воняет.

Мы снова уселись на лошадей и поехали кататься по городу, разглядывая магазины, которых на узеньких извилистых улочках было очень много. Мы спускались на землю всякий раз, когда хотели поближе рассмотреть ту или иную диковинную вещь, продававшуюся на улице. Так мы ездили по улицам до тех пор, пока не попали на улочку, которая с одной стороны, казалось, не имела продолжения и внезапно заканчивалась на краю скалы. Это заинтересовало нас, и поэтому мы направились в этот конец улочки и заметили, что там она круто уходит вниз, спускаясь серпантином к пристани. Глядя вниз с вершины этого холма, мы увидели гавань с большими торговыми судами и красивыми шхунами. У подножья холма был целый лес высоких мачт и треугольных парусов, лениво полоскавшихся на легком ветру. Портовые грузчики уныло носили на борт одного из судов какие-то тюки. Для этого тюки помещались в специальные корзины, привязанные к длинным бамбуковым шестам, которые грузчики клали себе на плечи. Было очень жарко, и мы истекали потом. Недаром Чунцин славится своей знойной погодой. Мы отправились дальше, ведя лошадей на поводу. Вскоре из облаков спустился на землю густой туман. Навстречу ему поднялся туман из реки, и мы продолжали бродить по городу словно во тьме. Чунцин – большой город, большой и какой-то беспокойный. Он раскинулся на крутых скалистых холмах. Численность его населения достигает почти двух миллионов. Его улочки порой поднимаются в гору так круто, что некоторые дома кажутся пещерами в скалах, тогда как другие производят впечатление легких строений, нависающих над пропастью. Здесь был использован каждый фут поверхности земли. Пространством здесь дорожили и ревностно охраняли его от чужих посягательств. Кое-где попадались полоски земли, на которых выращивали фасоль, рис или еще какой-нибудь злак, но нераспаханной или незастроенной территории мы не видели нигде. Везде, наклонясь низко к земле, работали люди в голубых одеждах. Казалось, что они так и родились в этом положении, выпалывая сорняки своими уставшими пальцами. Высшие сословия жителей города жили в долине Киалинг, пригороде Чунцина, где воздух был чист по китайским стандартам, которым до наших было все же довольно далеко. В этой долине земли были более плодородны, и магазины здесь попадались тоже получше. Тут росли деревья и протекали ручьи. Это было место не для нищих рабочих, а для процветающих бизнесменов и профессиональных специалистов, имеющих солидные доходы. Здесь жил градоначальник, а также другие богатые китайцы. Чунцин – огромный город – фактически, это был самый большой город из всех, которые мы когда-либо видели. Однако он не впечатлял нас.

Внезапно мы почувствовали, что сильно проголодались. Пища у нас закончилась, и нам пришлось искать ресторанчик, для того чтобы поесть по-китайски. Мы зашли в какую-то забегаловку, яркая вывеска на которой гласила, что в ней без промедления подают самую лучшую еду в Чунцине. Мы вошли и сели за столики. Одетая в голубое фигура подошла к нам и спросила, чего нам угодно отведать.

– Есть ли у вас тсампа? – спросил я.

– Тсампа?! – растерялся официант. – О нет, это, должно быть, одно из тех модных западных блюд. У нас такого нет.

– Что же тогда у вас есть? – снова спросил я.

– Рис, лапша, плавники акулы, яйца.

– Прекрасно, – ответил я, – давайте нам рисовые пирожки, лапшу, плавники акулы и бамбуковые побеги. И побыстрее, если можно.

Он поспешно ушел и через несколько мгновений вернулся, неся с собой все, что мы заказали. Все вокруг нас ели, и мы пришли в ужас от того, как в этом ресторанчике шумно и неуютно. В тибетских монастырях соблюдалось незыблемое правило, согласно которому во время приема пиши нельзя разговаривать. Это мотивировалось тем, что подобное поведение является проявлением неуважения по отношению к пище, и пища может за это отомстить сильными болями в теле. Во время еды в монастыре один из монахов всегда читал вслух Писания, а все остальные должны были внимательно слушать его. Здесь же все разговаривали, и при этом разговоры были далеко не серьезными. Нас это поразило и вызвало отвращение. Мы ели, не отрывая глаз от тарелок, как предписывал нам устав монастыря. Прислушавшись, я заметил, что присутствующие разговаривали вполголоса и о весьма важных вещах: о вторжении японцев на территорию Китая и о тех бесчинствах, которые они при этом творили. Тогда я еще не знал точно, что происходит в этой стране.

Как бы то ни было, нас не поразила ни еда в этом городе, ни сам этот город. Правда, одним этот прием пищи мне все же запомнился: впервые в жизни я должен был платить за еду. Подкрепившись, мы вышли на улицу и направились во двор одного из муниципальных зданий с тем, чтобы посидеть там и поговорить. Мы расседлали лошадей и отпустили их немного попастись и отдохнуть, в чем они сильно нуждались, потому что на следующий день мои спутники должны были отправиться в обратный путь в Тибет. И вот теперь на манер туристов, которые объезжают весь мир и возвращаются домой, они гадали, что бы такого привезти своим друзьям в Лхасе. Я тоже призадумался над тем, что передать ламе Мингьяру Дондупу.