Психогенные грибы - Дмитрий Соколов

Церемония, «велада», «vigil» происходит всегда ночью. Тот, кто ест грибы днем, считают индейцы, рискует сойти с ума. Церемонией руководит один или одна из «мудрых» или целитель (целители и колдуны, — тоже «работники здравоохранения» у индейцев, но как бы рангом пониже «мудрых»). У велады всегда есть конкретные цели. Обычно это исцеление больного, но может быть также разрешение любых трудных проблем (кража, отсутствие вестей от близких, пропажа человека и пр.) Грибы даются участникам церемонии после обрядов очищения—и людей, и грибов. Среди участников есть «мудрый», есть тот, ради которого устраивается церемония (например, больной), и часто могут быть другие люди (обычно семья, близкие больного). Все они обязательно выдерживают несколько дней поста в пище и сексе.

Грибы раздаются парами. Их нужно съесть целиком (включая, например, основание ножки, потому что иначе гриб может потом заставить человека искать свою ножку). После того как грибы съедены, убирается весь свет, и вся ночь проходит в полной темноте. Никто, кроме ведущего и его помощников, не может покинуть места церемонии до утра.

Мацатеки считают, что грибы «говорят». «Если вы спросите шамана, откуда идут его образы, он, скорее всего, ответит: «Я не говорил этого, это сказали грибы». Шаманы, которые едят их, — глашатаи истины, поющие ораторы, устные поэты своего народа, они лечат словами, они говорят, что не так и что нужно для излечения, они мудрецы и оракулы, «охваченные голосом».[22]

Нараспев, речитативом, часто отбивая ритм, «Мудрый» в течение всей ночи «ведет речь», взывая к святым и другим силам, утверждая себя и свой поиск, находя ответы, описывая все происходящее в его главном смысле. Описать такую речь очень сложно. Звучит она как песня.[23] «Мудрый» не запоминает слова ее; они приходят, когда грибы находятся внутри, они идут от самих грибов. Большая часть фраз в этой речи оканчивается словом «цо»—«говорит», в смысле—«та сила говорит», «грибы говорят».

Я—женщина мудрости, говорит,

Я—женщина языка, говорит,

Меня знают в небесах, говорит,

Меня знает Бенито Хуарес, говорит,

Я—святой Петр, говорит,

Я—Иисус Христос, говорит,

Я—дева Мария, говорит,

Я—та, кто говорит с горами, говорит,

Я—та, кто говорит со святыми, говорит,

Мы будем искать корень болезни, говорит,

Мы найдем причину несчастья, говорит…

Таким образом, «мудрый» обычно говорит за всех;[24] остальные хранят молчание.

Для лечения часто нужно, чтобы человек вырвал. Мария Сабина рассказывала, что и это она часто делает вместе с человеком или даже вместо него (особенно, если больной — ребенок).

Плата за такие церемонии обычно очень мала и носит скорее символический характер (например, несколько фруктов). «Мудрый не должен брать денег. Тот, кто берет их, — лжец. Мудрый рожден лечить, а не делать бизнес из своего знания».[25]

3. Я бы вначале хотел дать незлобный пример, как не надо принимать грибы. (Интернет полон примерами гораздо более драматичными). Этот пример тем более замечателен, что принадлежит человеку симпатичному и умному, доктору биологии и, что самое смешное, одному из самых значительных в мире специалистов по систематике псилоцибиновых грибов.

Итак, доктор Гастон Гузман описывает,[26] как он ел грибы, которые уже тогда начал изучать, в той же Хуаутле, где их ел Вассон, через три года после первой «велады» с участием белых. Он работал в Хуаутле уже не первый раз, и дон Исауро, в доме которого это происходило, был с ним в очень хороших отношениях. Гузман попросил устроить церемонию, чтоб «узнать грибы» и «избавиться от боли в ноге». На самом деле он по-прежнему сомневался, что грибы обладают психоактивностью. Дон Исауро сомневался в кандидате, но согласился, скорее всего, из желания угодить дорогому гостю. Далее— по тексту, который хотел я исчертить восклицательными знаками, но удержался. Смотрите сами.

«Восьмидесятилетняя мать дона Исауро заправляла церемонией. Она обращалась с грибами с уважением; достав их, она вначале держала их в ароматном дыму перед алтарем. Раньше в этот день она по просим двух своих старших сыновей также есть грибы в этот вечер, чтобы сопровождать меня во время церемонии.

После того, как грибы были съедены, я немного поболтал с доном Исауро, любопытствуя, когда же начнут проявляться галлюцинаторные эффекты. Я посмотрел на свои часы и увидел, что было довольно поздно — около девяти (семья ложилась обычно в восемь) — так что я решил лечь на свою подстилку. Когда я сказал о своем решении дону Исауро и его матери, они также решили лечь спать. Два брата продолжали сидеть за столом, где они так и провели всю ночь.

Как только я лег на свое место, весь свет в доме погасили. Единственным источником света осталась масляная лампа под моей самодельной «установкой» для сушки грибов. Грибы начали проявлять эффекты через полтора часа после того, как были съедены. Я смотрел на освещенную «сушилку», и вдруг она стала похожей на замок или дворец с человеческими чертами. Это не было собственно галлюцинацией, но скорее иллюзией, которую я так и воспринял. Замок улыбнулся мне и сказал: «Иди, иди, не бойся». Я был удивлен и немного испуган, несмотря на его успокаивающие слова. Затем, когда я потянулся за своими очками, замок громко засмеялся. Я постарался повернуться к нему спиной, чтобы немного поспать, но это оказалось невозможным, потому что теперь я видел множество привлекательных, ярких красок, куда бы я ни смотрел, вне зависимости от того, закрыты были мои глаза или открыты. Эти краски постепенно превратились в очень высоких негров, которые танцевали вокруг моей подстилки и пели. В это время я чувствовал себя очень хорошо, как будто лежа на прекрасном матрасе; к тому же мне хотелось смеяться, когда замок продолжал меня звать. Я почти просил его помолчать, потому что был очень занят спектаклем танцующих негров.

Когда я попытался понять, почему я вижу такие странные вещи, танцоры исчезли. Потом появилась собака, за ней кошка. Оба обежали мою подстилку очень быстро, а замок тем временем продолжал меня звать и смеяться. Опять я попробовал проанализировать эти «галлюцинации», но нашел это слишком трудным. Я не мог ясно думать ни о чем.

Затем я заметил, что мои ноги совершают движения, как будто я иду, хотя я по-прежнему лежал на спине. Я отругал их за это, но они не обращали на меня внимания и продолжали, словно балующиеся дети.

Вдруг я попал в пещеру под своей подстилкой, где стал наблюдать множество любопытных светящихся маленьких животных, окруженных очень странной музыкой. Их нереальность была очевидной. Я стал плохо себя чувствовать, появилось ощущение определенного сумасшествия. Когда я стал пытаться вернуться на свою подстилку, я обнаружил ее почти вне досягаемости под потолком пещеры. Рядом была лестница, но сломанная. В конце концов, однако же, я сумел вернуться на подстилку. Там я нашел своих кузена и кузину, которые тепло со мной разговаривали. Кузина протянула мне руку в приветствии. Подозревая, что и она, и ее рука были нереальны, я задержался с ответом. Затем мне пришло в голову, что это неподобающее поведение для джентльмена, и я протянул руку для ответа, по-прежнему лежа на спине. В этот момент я вдруг понял, насколько смехотворны мои действия и мысли, поскольку все эти странные вещи, которые я видел, конечно же, были нереальны! И, тем не менее, они выглядели так правдоподобно!

Позже я вспомнил, что Вассон писал об Amanita muscaria [мухоморе], что психоактивные вещества проходят через тело и выводятся с мочой. Наверное, то же самое происходит с Psilocybe. Это вдохновило меня пойти и помочиться, поскольку я вычислил, что это должно уменьшить интенсивность переживаний. Вместо того чтобы идти, однако, — ходьба была невозможной из-за непроизвольных движений ног—я стал пересекать комнату на всех четырех. Когда я добрался до двери, кто-то сказал: «Инженер бежал». (Индейцы зовут каждого в рабочей одежде из Мехико Сити инженером). Меня опять окружили — на этот раз реальные люди.

Дон Исауро спросил меня: «Что происходит, инженер?» Я заверил — его, что со мной все в порядке, просто нужно выйти помочиться. Он хотел знать, почему я ползу на четвереньках, а затем показал мне, что снаружи идет дождь. Я сказал, что рад дождю, потому что мне нужен душ.

Когда я вернулся на свою подстилку, я увидел, что грибная сушилка по-прежнему напоминает замок… Это продолжалось почти всю ночь. Я заснул около четырех. Час спустя я проснулся от звуков, которые издавали люди, готовившие кофе и тортиллас перед тем, как идти на работу. Я немедленно посмотрел в направлении одушевленного замка и увидел, что он опять стал сушилкой. Я чувствовал себя уставшим и голодным, но в остальном нормально».