Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бедные дети, — подумал Самослав. — И не поиграть, и не побегать в такой одежде. Одни широченные рукава чего стоял. С ними ведь и взять с земли ничего нельзя, тут же испачкаешь. Анастасия и Феврония, младшие дочери Ираклия и Мартины, в ТОЙ реальности сгинули без следа в кровавой круговерти ромейских усобиц. Девчонки смотрели на варвара, облаченного в пурпур, но не чувствовали в нем зла. Напротив, он подошел к ним, присел рядом и сказал ласково:
— Юные августы! Вы прибыли в гости к римскому императору. Вас здесь никто не обидит. Вы будете окружены почетом. И вы займете то место, которое полагается вам по праву. Примите от меня небольшой подарок.
Мария, стоявшая позади мужа, тоже присела рядом и протянула каждой из девочек по кукле, сделанной из фарфора, расписанного с необыкновенным мастерством. Они были наряжены в настоящие платья из парчи и в крошечные диадемы. А на их лицах мастер нарисовал раскосые глаза с густыми ресницами. Тут девушки из семьи Бань слегка накосячили, а точнее, выполнили заказ так, как сами посчитали нужным. Впрочем, менять что-то было уже поздно, и младшая августа с удивлением разглядывала непривычное кукольное лицо. Китаянок ей до этого времени видеть не приходилось.
— У этих кукол есть настоящий гардероб, — заговорщицким тоном сказала Мария. Вы сможете играть в них, сколько захотите.
— Наша мама на небе? — спросила вдруг младшая, Феврония.
— Да, моя хорошая, — обняла ее Мария. — И она прямо сейчас радуется за тебя. Ведь ты избежала большой опасности. В Константинополе бунт.
— Мою маму и братьев убили! — выкрикнула вдруг Анастасия, которая даже не взглянула на куклу, которая просто бессильно свисала в ее ладони. — Я сама видела. Ты покараешь плохих людей, император Само?
— Клянусь! — поднял руку тот. — Они будут жестоко наказаны.
— Я хочу, чтобы они тоже умерли, — девочка посмотрела на него взглядом рано повзрослевшего человека. — Все, кто убивал маму, Ираклона, Давида и Мартина. Ты обещаешь мне, что они умрут?
— Обещаю, — кивнул Самослав. — А вы взамен на это примете мое гостеприимство? Вам выделят свои покои, и вы не будете знать отказа ни в чем.
— Обещаем, — сказала Анастасия, а Феврония послушно кивнула вслед за сестрой. Ее больше интересовала кукла, чем только что состоявшийся разговор. Она была слишком мала.
— Как они тебе? — спросил Самослав, когда девочек увели.
— Я позабочусь о них, — задумчиво посмотрела им вслед Мария. — Я решу, кого из них выбрать.
— У тебя совсем мало времени, — хмыкнул Самослав. — Так мало, что я даже не знаю, как ты справишься. Ты твердо решила, жена моя?
— Да, — Мария посмотрела ему прямо в глаза. — Я не отступлю.
— Хорошо, — кивнул император. — Это было твое решение. Но ты всегда можешь передумать. Помни об этом.
Она ткнулась лбом в мужнино плечо, да так и застыла, крепко обняв. А ведь она меня по-настоящему любит, — подумал Самослав, поглаживая ее по спине. — Только вот нашего сына она любит гораздо больше. Поэтому и готова ради него рискнуть всем. Даже жизнью.
Глава 39
Май 644 года. Земли ляхов-полян.
Кий лежал в засаде, слушая лес. Чуткое ухо мальчишки, которому шел пятнадцатый год, ловило пение птиц, пробивающееся через шелест листвы, треск веток под копытом оленя и даже сладострастный шорох, с которым кабан трется о кору дуба, почесывая блохастую шкуру.
Он долго просил отца, и тот, наконец, уступил. Выпускной класс Кий проведет в роте княжеских егерей при условии, что за лето сдаст все экзамены на отлично. Он справился к апрелю. Большую часть предметов ему зачли автоматом, лишь до седьмого пота гоняли по логистике и по тактике. Но и там пятерка была заслуженной. Все в Сотне знали, что лучший способ привести в ярость государя — это дать поблажку его сыновьям. Все ротные помнят его слова, сказанные лишь однажды, давным-давно:
— Думаете, что, жалея моих детей, вы им услугу делаете, почтенные? Или, может быть, делаете ее мне? Да вы мне нож острый в спину втыкаете! Ведь я надеюсь на вас, а вы меня предаете. Тех, кому воевать и править придется, нерадивыми лентяями можете вырастить. Измена это…
С тех пор жизнь княжичей, если и не превратилась в ад, то уж точно в ней не было каких-то привилегий. Кроме одной, пожалуй: иногда по государственной надобности их отпускали во дворец, обставив это всеми мыслимыми и немыслимыми ухищрениями. А если кто по пьяному делу про княжичей и детей других знатных персон болтать лишнего начинал, того особисты в первый отдел вызывали и давали пять минут на сборы. Чтобы и духу того болтуна не было в Сотне. Поскольку Кия учить было уже нечему, то перевели его в княжеские егеря в тот же день. По слухам, ротный его с боярином Хотиславом тогда напились знатно. Он теперь не их забота.
Егерскую науку мальчишка постигал жадно, со всем своим нерастраченным пылом. Его отдали под началом к Рудому, второму человеку в роте, а тот, не желая возиться с непонятным юнцом, сбагрил его взводному Оде, который пошел на север, получив деликатное поручение в ляшских землях. Так Кий и оказался в лесу, имея из оружия лишь грубый нож простой ковки и копьецо с костяным наконечником. Из одежды на нем остались холщовые штаны чуть ниже колен и оберег на шее, данный матерью. Гривну пришлось снять, а на голову надеть валяный колпак, чтобы скрыть непривычную здесь прическу. Сбрить любовно выращенный на макушке айдар Кий отказывался наотрез. Голову он скоблил каждый день, купив для этого дела бритву из переливчатого булата. Так он стал почти похож на обычного словенского паренька, только уж слишком опасного на вид.Что мускулист и жилист на диво был этот парень — такое у лесовиков не редкость. Но вот глаза бывалого воина, которому ничего не стоит перехватить врагу глотку, встретить у юнца можно нечасто.Такой взгляд еще выстрадать надо.
Лес пел, свистел и шелестел листьями на все лады. Самый сильный из владык полян жил в месте, где когда-нибудь раскинется город Познань. А пока это всего лишь убогий острог в непроходимой Пуще, стоявший аккурат между землями бобрян, плативших императору дань, и землями
