В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках - Уильям Мак Нил

Крупнейшей и наиболее сложной из всех международных военных экономик была американская в связке с британской. План всеобщей мобилизации ресурсов США был окончательно разработан всего за несколько дней до того, как нападение на Перл-Харбор сделало его политически осуществимым под пропагандистским названием Программы победы. Потребовалось еще два года, чтобы административные механизмы развились достаточно полно для управления американскими ресурсами в соответствии с основанными на требованиях будущих военных операций планами. На пути этого развития возникали бесчисленные противоречия и нестыковки между запросами и поставками, планом и действительностью, а распределение скудных материалов и всего другого, необходимого в производстве, часто сопровождалось жестокими распрями. Как бы то ни было, конечным результатом явился впечатляющий рост уровня производства американской военной продукции и других товаров, необходимых для снабжения военной экономики Британии, России и других союзников. Планирование, подобное тому, которое осуществлялось для бесперебойного и точного функционирования сложных сборочных линий на огромных предприятиях, в свою очередь, применялось и для управления всей экономикой Соединенных Штатов. Повышение производительности и абсолютного количества товаров в ответ на поступавшие запросы, в свою очередь, являлось аналогичным тому, что стало возможным благодаря методам массового производства в рамках одной компании[515].

Взаимосвязь с Великобританией стала действительно крайне тесной. Британские и французские эксперты обладали правом голоса в процессе обсуждения наилучшей организации военных усилий США,[516] и переговоры относительно распределения поставок по ленд-лизу также включали в себя постоянный обмен информацией по экономическим и военным планам. Нуждавшаяся в американском продовольствии и сырье Великобритания взамен предоставляла различные услуги размещенным на Британских островах американским войскам, а колонии Британской империи поставляли определенные виды сырья, в которых нуждались Соединенные Штаты. Однако по ходу войны Великобритания вкладывала все большую часть своих ресурсов в вооруженные силы и военное производство, и, подобно России, во все большей мере зависела от поставок из США для восполнения постоянно увеличивающегося разрыва между собственным производством и нуждами.

Более или менее рациональное и плановое разделение труда в экономических делах было достигнуто и поддержано сотрудничеством официальных лиц Британии и США. Союзное командование руководилось теми же принципами — англо-американскими войсками на фронте руководили штабы, выработавшие собственный, зачастую переходивший через узкие национальные границы, моральный кодекс. На вершине пирамиды военного командования находился Комитет начальников объединенных штабов, который обычно располагался в Вашингтоне и отвечал за осуществление общей стратегии. Последняя определялась на конференциях, в ходе которых президент Рузвельт, премьер-министр Черчилль (а с ноября 1943 г. и маршал Сталин) согласовывали планы будущих кампаний и другие аспекты высшей политики[517].

К концу войны вокруг англо-американского полюса силы сгруппировались многочисленные союзные страны, правительства в изгнании и такие полугосударственные организации, как «Свободная Франция». Они пользовались благами ленд-лиза и, в свою очередь, добавляли моральный и материальный вес делу, за которое сражались союзники.

В Африке, Индии и Латинской Америке мобилизация в военных целях была менее интенсивной, однако ресурсы этих регионов также оказались затребованными военными усилиями США и Великобритании. Иногда эти ресурсы приобретались на открытом рынке, а иногда — посредством административных действий. Индия, например, собрала крупную армию для действий против японских войск в Бирме. Производство необходимых для этой армии снаряжения и оборудования дало особый толчок процессу индустриализации Индии, а воздействие труда и несения воинской службы военных лет на самосознание общества сделало обретение независимости в послевоенный период неминуемым[518].

Таким образом, межгосударственная организация в военных целях достигла в годы Второй мировой войны более полного и значительно более эффективного выражения, чем когда-либо прежде. Благодаря постоянно возрастающей сложности производства вооружений отдельное государство стало слишком «маленьким» для успешного ведения военных действий. Таково было, вероятно, главное нововведение Второй мировой войны. В мирное время рамки государственного суверенитета стали явно противоречить страстным призывам к самоуправлению, воодушевившим народы Азии и Африки на свержение колониального правления в первое послевоенное десятилетие.

Систематическое приложение научных знаний для создания вооружений стало тогда соперничать со значением межгосударственной организации, а поскольку атомные бомбы, подобно международным структурам, не исчезли с наступлением мира, то можно утверждать, что этот аспект военных усилий в долгосрочном измерении оказался более важным.

Задолго до Второй мировой войны наука помогала найти ответы на важнейшие вопросы конструирования вооружений. Архимед зарекомендовал себя в качестве создателя новых военных машин, помогавших тирану Сиракуз в войне против римлян в 212 г. до н. э.; при решении проблем баллистики Грибоваль поддерживал отношения с верхушкой французской научной мысли XVIII в.; знаменитый физик лорд Кельвин уже в 1904 г. давал британскому Адмиралтейству рекомендации относительно технических вопросов конструирования кораблей. В годы Первой мировой войны Адмиралтейство создало специальный научный отдел для решения проблем борьбы с подлодками противника, плод работ которого— эхолот-достиг требуемого уровня совершенства лишь в 1920 г. — слишком поздно для применения в Великой войне[519]. С германской стороны профессор Фриц Хабер предоставил свои знания для получения азота из атмосферы, а также разработал первые отравляющие газы[520]. Однако сотрудничество с научными кругами в годы Первой мировой войны оставалось случайным и ограниченным, за исключением, вероятно, конструирования аэропланов[521].

Вторая мировая война являла разительный контраст. Достигнутый в конце 1930-х быстрый темп совершенствования вооружений и широкий спектр открываемых благодаря целенаправленным введениям новых возможностей явился свидетельством осознания воюющими сторонами вероятности решительного изменения равновесия сил путем создания нового секретного оружия. Соответственно, ученые, технологи, конструкторы и эксперты собирались в группы, занимавшиеся улучшением существующих вооружений и изобретением новых в прежде невиданных масштабах[522].

С приобретенным боевым опытом незамедлительно знакомили экспертные группы, задачей которых было устранение недостатков существующих машин и создание новых с усовершенствованными характеристиками. В результате с конвейеров непрерывно сходили поколения новых танков, самолетов и артиллерийских орудий, каждое из которых значительно превосходило предыдущие образцы. Излишне говорить, что появление каждого такого нового оружия влекло за собой необходимость создания соответствующих оборонительного вооружения и тактических приемов. Всегда существовала необходимость выбора между количеством и качеством, поскольку для внесения всех желаемых совершенствований в существующие типы вооружений пришлось бы резко сократить число выпускаемых самолетов, танков и пушек. Проявились интересные национальные особенности — германские и британские управленцы склонялись в пользу качества и множества модификаций, тогда как американцы и русские отдавали предпочтение количеству и неохотно шли на усовершенствования, препятствовавшие полному задействованию сборочных линий. Однако стоило обстоятельствам потребовать количества, как германцы смогли изменить сложившуюся практику, для обеспечения производства максимально возможного количества боевой техники в последней стадии войны остановившись на существующих конструкциях вооружений[523].

Концепция совершенных систем вооружений, в которых каждая составная часть была полностью совместимой с остальными, возникла благодаря опыту конструирования в годы Второй мировой войны. Например, стандартные размеры ящиков, занимавших стандартизированный объем в стандартных железнодорожных вагонах, грузовых отсеках самолетов и кузовах грузовиков помогли сэкономить время и энергию на транспорте. Стандартизированные боеприпасы для винтовок, пулеметов и пистолетов значительно облегчали снабжение фронтовых подразделений. Танки, бронетранспортеры и самоходные артиллерийские установки, способные сообща в одинаковом темпе передвигаться как по дорогам, так и по пересеченной местности, представляли несравненно более мощную ударную силу, нежели такие же количественно, однако различающиеся по скороходности или проходимости составные подразделения механизированных войск. Как в этом примере, так и во многих других налаженное и гладкое взаимодействие всех факторов производства, обеспечившее процветание промышленных корпораций, было применено, чтобы свести воедино составные процесса разрушения. Как в первом, так и втором случаях, был достигнут вполне предсказуемый успех в сокращении расходов и повышении производительности. Короче говоря, война стала глубоко и успешно индустриализованной в той же мере, в какой промышленность— милитаризованной.