История русской армии. Cлавные военные традиции российских и советских полководцев - Сергей Павлович Андоленко

действий. Заранее ничто не сделано для перевода экономики на военные рельсы, а меры, принятые правительством уже во время войны, выглядят импровизацией, которая выражается в необдуманном расходовании богатств страны и дезорганизаций ее экономики. В этом плане весьма красноречивы высказывания интендант-генерала Богатко: «Ресурсы России, огромные и разнообразные, необходимо было правильно использовать. Война застала страну плохо подготовленной к развитию и адаптации своей экономики к военным нуждам. Объем реальных потребностей был никому не известен. Не было твердой и предусмотрительной власти, в распределении ресурсов отсутствовала методика и экономичность. Вследствие передачи армии чрезмерного количества подвижного состава стало невозможно доставить из Сибири огромные запасы хранившегося там на складах зерна и мяса. Перевозки были дезорганизованы, снабжение населения продовольствием осложнилось. Из этого следовали голод, дороговизна жизни, дезорганизация экономики, провоцировавшие раздражение населения, всеобщее недовольство и враждебность по отношению к правительству. Подготовка революции облегчалась еще и тем, что мы не позаботились объяснить массам причины нехваток, возникших вследствие войны, в то время как антимонархические элементы вели пропаганду сколь ловкую, столь и логичную. Богатые ресурсы России не были использованы, так как мы не умели их использовать».

Русская армия при Николае II

Уроки Русско-японской войны

Униженная поражениями в Маньчжурии, одушевляемая желанием вскрыть их причины, армия с пристальным вниманием принимается за изучение этой кампании. С поразительным единством все исследователи приходят к одним и тем же выводам: поражения вызваны пренебрежением принципами войны, забвением национальной военной доктрины. Движение за возвращение к принципам этой доктрины зародилось вскоре после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Несколько офицеров начинают поход против «догматизма», формализма, рутины и «космополитизма». Их ряды быстро растут после Русско-японской войны. К 1914 г. их идеи завоевали молодое поколение офицеров. Военная школа берет на себя роль духовного проводника армии. Благодаря ее усилиям уроки Маньчжурии приносят результаты. Большое влияние на военную школу оказывает генерал Байов. В период 1906–1914 гг. вырабатывается доктрина, которая, через духовную пустоту XIX века, соединяется с суворовскими идеями. Привыкнув к критическому анализу войн, выпускники офицерских училищ приобретают ценные знания и вырабатывают аналитическое мышление. Один из учеников Байова позднее напишет: «Великая война показала, что офицеры, испытавшие на себе духовное влияние генерала Байова, продемонстрировали поразительную целостность доктрины. Как в управлении войсками, так и на штабной работе мы все применяли одни и те же методы и исповедовали одни и те же идеи». Другим центром распространения здоровых идей является Санкт-Петербургский военный округ. Благодаря импульсу, приданному великим князем Николаем Николаевичем, командующим гвардией и военным округом, ежегодные маневры в Красном Селе оказывают положительное влияние на тактическую подготовку войск. Но вся эта деятельность по-прежнему наталкивается на непонимание влиятельных лиц из верховного командования, и в особенности из военного министерства. Это на них намекает генерал Ельчанинов, заявляя в 1912 г.: «Забвение или ложная интерпретация суворовских принципов стоили нам большой крови в 1854–1855, 1877–1878 гг. и во время Русско-японской войны. Неужели нужно еще? Неужели не настала еще пора вновь ступить на суворовский путь здравого мышления и инициативы, его глубокого знания законов войны и введенного им их тщательного применения при обучении войск, чтобы, как и в его времена, армия всегда была готова к войне? Неужели не настала еще пора вдохновляться его бессмертным принципом: „Воюй не числом, а уменьем“?»

Как бы то ни было, в период между 1906 и 1914 гг. русская армия добилась ощутимого прогресса. Немецкий генерал Гофман констатирует это в следующих выражениях: «В войне против Японии русские многому научились. Если бы в кампании против нас они действовали бы столь же нерешительно, если бы их атаки производились столь же недостаточными силами, если бы они столь же нервозно реагировали на всякую атаку их флангам, если бы держали в резерве столько же войск, сколько в Маньчжурской кампании, нам было бы гораздо проще воевать с ними. В войне против нас русские действовали иначе. Ошибки, совершенные в боях с японцами, не повторялись в боях с нами». Деникин еще более категоричен: «Если бы не Японская война, нас разбили бы еще в 1914 г.».

Верховное командование

После упразднения в 1908 г. Совета национальной обороны и подчинения начальника Генерального штаба военному министру вся полнота военной власти находится в руках генерала Сухомлинова[136]. Все свидетельства совпадают в одном: он не справляется со своей высокой должностью и накладываемыми ею большими обязанностями. «Вред, причиненный армии Сухомлиновым, не поддается исчислению. Все, к чему он прикасался, заражалось бессилием» (Головин). Можно сказать, что модернизация армии осуществлялась не просто без помощи военного министра, а вопреки ему. Все вопросы планирования и подготовки войны Сухомлинов перекладывает на начальника Генерального штаба. Частые смены лиц на этом посту исключают возможность последовательной работы. В период 1905–1914 гг. сменилось шесть начальников Генерального штаба: генералы Палицын, Сухомлинов, Мышлаевский, Гернгросс, Жилинский и Янушкевич[137]. Назначение на высокие посты в армии часто зависит от придворных интриг. Людям действия предпочитают послушных генералов. Еще много генералов, принадлежащих к категории «догматиков» и «рутинеров», против которой борется новое поколение. «Наша кадровая армия была прекрасно подготовлена вплоть до дивизионного, иногда до корпусного уровня, — замечает Головин, — но руководство армиями оставалось посредственным. Наша тактика была на высоте, но стратегия хромала». Высшее командование, в большинстве своем, было весьма средним. Допускаемые ошибки часто оставались незамеченными, будучи вовремя исправлены исполнителями. «На протяжении всей нашей истории доблесть наших войск способствовала интеллектуальной лености наших генералов», — пишет Головин. Настоящий отбор происходит на полях сражений, где быстро выдвигаются истинные полководцы: Юденич, Брусилов, Гурко, Плеве, Лещинский, Ренненкампф, Сахаров, Леш, Каледин, Горбатовский, Ирманов, Деникин, Корнилов, Келлер и другие. Некоторые из этих генералов имеют весьма скромное происхождение. Так, Алексеев, Деникин и Корнилов — сыновья унтер-офицеров, равно как и генерал Шуваев, военный министр в 1916 г.[138] Но рядом с ними слишком много генералов совсем другого рода, которых невозможно отправить в отставку, так как некем заменить.

Офицерский корпус

Были предприняты значительные усилия, чтобы поднять качественный уровень офицерского корпуса. Процент офицеров — выпускников высших учебных заведений заметно вырос. В стране существует 29 кадетских корпусов, средних учебных заведений для юношей 10–17 лет, дающих среднее образование и одновременно военную подготовку. После окончания корпуса кадеты поступают в военные училища, как и молодые люди, окончившие гражданские средние школы. Каждый год 11 пехотных училищ выпускают 2000 офицеров; три кавалерийских — 410; два артиллерийских — 450;