Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944 - Б КОВАЛЕВ

б) 45–50 брошюрами пропагандистского содержания;

в) 35–40 плакатами и одним комплектом стереофотографии149.

Расширялись и сами базовые библиотеки. Кроме этого, создавалась сеть книжной торговли. 25 мая в Дно состоялся съезд представителей почтовых агентств, книгонош и распространителей газет, посвященный второй годовщине «освобождения от жидо-большевизма».

Работников уголков просвещения обязывали проводить читки с последующим обсуждением брошюр. Основными темами являлись:

1. «Что скрывает советская власть от народа и что должен знать каждый»;

2. «Каторжный социализм»150.

Также рекомендовалось учесть силы молодёжи на предмет их привлечения в кружки самодеятельности, проводить танцевальные вечера, организовывать духовые оркестры. Книжные киоски распространяли следующую литературу: «Каторжный социализм», «Борьба против большевиков», «В подвалах ГПУ», «Адольф Гитлер и трудящиеся», «Адольф Гитлер и крестьяне», «И мы помогаем строить новую жизнь», «Чем ты был, чем ты стал, что с тобой будет?», календари «Новая Европа» и открытки «Адольф Гитлер»151.

Подписка на периодические издания возлагалась на старшин волостей. Их обязывали распространять определенное количество экземпляров газет «За Родину» и «Правда». Списки подписчиков из каждой волости предоставлялись в районное сельхозуправление. Плата за газеты шла туда же152.

По данным «Блокнота солдата РОА» в среднем летом 1943 года в Лужском, Псковском и Дновском районах продавалось до 85 тыс. экземпляров книг и брошюр разного содержания153.

В партизанских сводках информация диаметрально противоположная. Из нее следует, что нацистская печатная продукция не пользовалась у населения никаким спросом154

Из допроса бывшего руководителя Дома просветителей в г. Дно, проведённого работниками НКВД в 1945 году, можно сделать вывод, что правду говорили обе стороны. Распространение многих тысяч экземпляров литературы объясняется развёрсткой, спущенной германским командованием на начальников районов, старост, учителей. Фашизация населения проводилась насильственными средствами155.

Советское сопротивление не могло оставаться в стороне от подобных действий оккупантов. В ряде партизанских отрядов и бригад создавались свои библиотечки. Основной формой работы с личным составом являлась коллективная читка художественных или публицистических произведений. Читались вслух такие книги, как «Война и мир» Л. Н. Толстого, «Красное и чёрное» Стендаля и др., при этом многие бойцы проводили за книгой всё своё свободное время156.

Когда в леса была эвакуирована значительная часть мирного населения, по инициативе комсомольцев-партизан с ними проводились вечера самодеятельности, на которых пели советские песни, играли на баяне и на струнных инструментах, пели частушки, сочинённые самими девушками-колхозницами, плясали157. Подобные мероприятия способствовали поддержанию духа в экстремальных условиях проживания.

Быстрое продвижение немецко-фашистских войск в первые недели и месяцы Великой Отечественной войны привело к тому, что значительная часть архивных фондов, как районных, так и областных, не была эвакуирована в советский тыл. Нехватка транспорта и людей, недооценка имеющихся материалов — все эти факторы повлияли на то, что материалы псковских, новгородских, смоленских, орловских и многих других архивохранилищ оказались в руках нацистов. В Царском Селе в руки оккупантов попал почти полностью киноархив Ленинградской области.

При возможности эвакуации архивных материалов в тыл в первую очередь отправлялись документы советского периода. Так, при описании фондов Кубанского областного архива в Краснодаре немецкая комиссия констатировала факт, что бумаги до 1917 года представлены практически полностью, а «архивные материалы большевистского периода уничтожены или вывезены»158.

Уже в первые дни оккупации, при создании коллаборационистской «новой русской администрации», при последней в обязательном порядке создавалась специальная архивная служба, или, как она иногда называлась, «архивное бюро».

Первая задача, которая ставилась перед архивистами оккупационными властями, заключалась в сборе и сортировке всех материалов, оставшихся после советской эвакуации. Следует признать, что значительная часть как государственных, так и ведомственных архивов, находившихся в западных районах России, не была отправлена в тыл Советского Союза.

Архивные фонды делились на несколько категорий, это были материалы:

1) имеющие военный и разведывательный характер (к ним относились трофейные документы НКВД);

2) имеющие историческое значение;

3) связанные с текущей жизнью данного региона (метрические свидетельства и т. п.);

4) подлежащие уничтожению (макулатура, сильно поврежденные документы).

В крупных городах (например, в Смоленске) заведующий архивным бюро был обязан отчитываться перед русскими и немецкими властями о своей работе два раза в месяц159.

С 1941 года на оккупированной территории России начал свою деятельность «Штаб Розенберга» (полное название «Оперативный штаб "Рейхсляйтер Розенберг"»), отвечавший за учет и вывоз культурных ценностей из нашей страны в Германию. Его основная задача официально состояла в следующем: «Отстаивание интересов НСДАП в борьбе против мировоззренческих противников и, в особенности, в конфискации и перевозке в рейх книжного, архивного и рукописного материала». К работе данной организации были привлечены многие крупные ученые Германии, профессионально занимающиеся российской историей.

Специфические задачи оперативного штаба в оккупирован^ ных районах России были сформулированы в распоряжениях Розенберга от 20 августа и 3 октября 1941 года. Приказ Гитлера от 1 марта 1942 года завершил формирование той правовой базы, на которой действовал оперативный штаб. Фюрер призвал вести «планомерную духовную борьбу против евреев, масонов и связанных с ними мировоззренческих противников национал-социализма — поджигателей ведущейся ныне войны». В связи с этим предполагалось активизировать работу по обследованию библиотек, архивов и «прочих мировоззренческих и культурных учреждений всякого рода»160.

Число сотрудников в группах и командах оперативного штаба было невелико. Так, рабочая группа «Крым» состояла в мае 1943 года только из пяти человек, включая шофера и переводчика. Когда в апреле 1942 года формировалась передовая команда «Петербург», которая должна была приступить к своей работе после падения Ленинграда, в нее включили только трех человек. Их первоочередная задача сводилась к тому, чтобы отметить нужные оперативному штабу объекты специальными трофейными метками.

В оккупированных районах создавались специальные группы: «Псков», «Новгород», «Смоленск», «Ростов», «Курск» и др. Гражданские специалисты объединялись в Берлине в «особые штабы» по направлениям: «Архивы», «История», «Изобразительное искусство», «Демография», «Наука» и др. Этим экспертам следовало только указывать сотрудникам рабочих групп на то, что заслуживало отправки в Германию, в частности, «особо ценные проявления народной культуры (к ним относились предметы, архивные документы)»161.

У «оперативного штаба» в работе по разграблению российских культурных ценностей были и конкуренты. Так, на Северо-Западе РСФСР активно действовал «Батальон Кюнсберга» под командованием штурмбанфюрера СС барона Эберхарда фон Кюнсберга. Он находился в непосредственном подчинении министерства иностранных дел. В его состав входили эксперты и свыше 300 солдат, использовавшихся как грузчики. Им также была придана специальная автоколонна. Именно это подразделение занималось вывозом в Германию фондов Новгородского архива162.

В 1941–1942 годах немалое количество документов из архивов и библиотек Новгорода, Пскова и царских дворцов под Ленинградом отправил в рейх бывший до войны директором исторического музея во Франкфурте-на-Майне граф Эрнстото цу Зольмс-Лаубах.

При осмотре фондов исторического архива в Смоленске 4 декабря 1941 года руководитель осмотра доктор Вейзе отметил, что «фонды и описи сохранились без изъятий, наличествуют акты, начиная с XVIII века, инвентаризировано 294 фондов, к архиву относится и большая служебная библиотека»163.

Обширные фонды государственного архива Смоленской области включали в себя документы с начала XVIII века. Как констатировал руководитель осмотра доктор Шпеер: «В Смоленской области, насколько возможно судить, потери церковных книг в результате революции и войны незначительны, так что в отношении населения этой области имеются необычайно полные материалы»164.

Арестованный советскими органами государственной безопасности заведующий архивным бюро г. Смоленска И. А. Морозов показал: «Часть наших сотрудников работала в непосредственном подчинении сотрудников штаба Розенберга»165.