Птицы небесные. 1-2 части - Монах Афонский

В один из дней пронесся слух, что вывесили листы со списками поступивших. Мы устремились в коридор, где возле двери проректора на большом щите были вывешены объявления. У некоторых ребят лица были взволнованные и радостные, у остальных — огорченные. С бьющимся сердцем я подошел к спискам и нашел свою фамилию в числе учащихся 1-А класса.

«Слава Тебе, Боже!» — возликовал я и поспешил рассказать о своем счастье иеромонаху, который шел к преподобному в Троицкий храм:

— Отлично, благодари Бога и преподобного за помощь! — мы приложились к раке с мощами и помолились преподобному Сергию за удивительные благодеяния, которые он оказал нам в нашей совместной жизни.

Вечером я от всего сердца поблагодарил отца Кирилла за его молитвы и отеческую заботу.

— Вот видишь, как Бог помогает, а ты сомневался… — улыбнулся старец, благословляя меня.

Вернувшись в свою комнату в семинарии, я нашел опечаленных украинцев: не поступил тот, который предрек нам успешную сдачу экзаменов, а также его сосед по койке, одного украинца зачислили кандидатом в ожидании возможной вакансии. Поступил иконописец из Питера и симпатичный москвич. До начала учебного года оставалось еще две недели. Нам объявили, что желающие могут съездить домой, а те, кто домой не едет, приглашаются принять участие в послушаниях у семинарского эконома, добродушного рыжебородого монаха, которого позже рукоположили в епископа. Я отправил домой радостное письмо родителям, сообщив, что стал семинаристом. В ответ получил телеграмму с поздравлениями и самыми лучшими пожеланиями в учебе.

Мне досталось послушание вахтера на второй проходной, где проезжали хозяйственные машины. Через нее семинаристам ходить не благословлялось. Для преподавателей и студентов семинарии и академии была предназначена первая проходная, где дежурил абитуриент, поступивший в параллельный класс. На проходной требовалось дежурить сутки, затем сутки отводились на отдых. Никакого отдыха, собственно, не получалось, потому что тогда меня назначали в послушания на продовольственный склад — разгружать картофель и разные продукты, или отправляли к благочинному убирать территорию. Под его внимательным взглядом мы также расставляли столы, тумбочки и койки в комнатах, где жили смешливые девушки, поступившие на регентское отделение.

После одного такого трудового дня в послушаниях я почувствовал, сидя на проходной, как сильная усталость смыкает мои отяжелевшие веки. Неодолимо потянуло выспаться. Около двенадцати часов ночи, не в силах бороться со сном, я улегся на стол и мгновенно заснул. Проснувшись, я не мог вначале понять, где я нахожусь и почему кто-то теребит меня. Придя в себя, я вспомнил, что это проходная семинарии и что я сплю на столе, а меня теребит мой друг-вахтер с первой проходной.

— Ты что спишь на столе? Вставай скорее! Может зайти инспектор и вмиг вылетишь из семинарии! Не один уже так попался, не спи, вставай…

Пришлось подняться и сесть на стул. Дул сырой промозглый ветер. Фонарь на столбе то закрывали ветви липы последними желтыми листьями, то открывали вновь, когда я увидел идущую по мокрой аллее черную фигуру в рясе. Это шел строгий инспектор, который мог уволить в один момент. Заглянув ко мне в окно и увидев, что я не сплю, он последовал дальше. Утром я зашел в первую проходную и сердечно поблагодарил молодого паренька из 1-Б класса, ведь он не дал мне «вылететь» из семинарии, в которую я поступил только чудом.

На этой проходной мне пришлось познакомиться с другими реалиями семинарской жизни. Вторая проходная, где я дежурил, находилась в стороне от главного входа в семинарский корпус, отделенная красивым ухоженным садом. Однажды среди ночи меня испугала фигура человека, дерзко перелезающая через запертые железные ворота моей проходной. Выскочив из сторожки, я подошел к нарушителю — им оказался семинарист старшего класса семинарии, который был явно «навеселе». Ничего не ответив на мой вопрос — почему лезет через запертые ворота — он прошел мимо, обдав меня винным запахом, и исчез в темноте сада. За разъяснениями я отправился к другу — вахтеру с первой проходной.

— Знаешь, это особые случаи и ты не лезь в такие дела! Это иподиакон Владыки. Лучше не поднимай шума, а то самому тебе и влетит!

Еще несколько раз я видел семинаристов, возвращавшихся ночью из города через «мои» ворота. Лавра тоже закрывала свои громадные ворота на ночь. Как семинаристы попадали ночью в Лаврский двор, не знаю. То ли их пускали сердобольные вахтеры с главной проходной, то ли эти смельчаки перелезали через огромную крепостную стену Лавры по веревке. Поговаривали, что бывало и такое.

Еще одну неделю перед началом занятий мне пришлось дежурить на проходной столярной мастерской, принадлежавшей монастырю, которая располагалась за стенами Лавры. Те дежурства оказались посложнее. Мне нужно было осматривать машины, выезжавшие с грузом со двора, проверять накладные и смотреть, что эти машины вывозят, а также не пускать посторонних и удалять пьяных. Но, слава Богу, таких я не заметил. Самое главное было ночью. Мне надлежало во все глаза следить за тем, чтобы местные жители не проникали на территорию мастерской за дефицитным тогда лесоматериалом. В случае опасности я должен был вызвать дежурный наряд милиции и оповестить инспектора семинарии. До меня у студента-вахтера во время ночного дежурства утащили какие-то столярные изделия, поэтому его и уволили. Мне строго-настрого велено было не спать ночью и обходить большую территорию складов, осматривать автомобильный гараж и проверять замки на дверях мастерской.

Мне очень не хотелось, чтобы во время моего дежурства что-то произошло. Я не мог допустить и мысли, чтобы потерять семинарию. Возле забора глубокой ночью всегда бродили какие-то полупьяные личности, прячась от света фонарей. Поэтому было довольно тревожно. Для пробы я попытался в одну из ночей дозвониться в милицию по указанному мне номеру, но там никто не брал трубку. Стало ясно, что быстрой помощи от людей, если что-то произойдет, мне не дождаться.

Теперь, как семинарист, я мог свободно входить в монастырский корпус через монастырскую проходную. У меня появился свободный доступ к духовнику, чтобы кратко спросить совета. Улучив днем момент, я попросил знакомого столяра подежурить за меня во время обеда, и отправился к батюшке. Дождавшись окончания приема богомольцев, когда отец Кирилл шел в свою келью читать монашеское правило, я попросил его помолиться, тревожась за свое дежурство.

— Храни тебя Господь! — сказал старец. — А вот тебе совет: не надейся на себя и на милицию, на замки и запоры. А больше надейся на святую силу креста: каждый вечер обходи всю территорию мастерской с крестом в руках и читай псалом «Живый в помощи Вышняго». Все будет хорошо!

— Спаси, Господи, батюшка, за совет! — обрадованный ответил я и помчался на дежурство.

До самого окончания моей недельной вахты ничего не случилось. Даже темные личности перестали собираться у забора. Когда я через полгода перешел в монастырь и стал монахом, вышло так, что меня назначили заведующим этой столярной мастерской. Столяры, с которыми я познакомился во время дежурства, будучи семинаристом, навсегда стали моими близкими друзьями. Мало того, трудясь на послушании в экономской службе монастыря, я как-то разговорился с одним неплохим парнем, принятым на работу в качестве рабочего. Он поведал, что до устройства в Лавру был большим любителем выпить, а денег не хватало. Он и его дружки договорились взломать замок на складе, чтобы похитить там листы фанеры и продать. Зная, что по ночам в дежурке сидит один семинарист, дождливой промозглой ночью они безбоязненно направились к мастерской, неся с собой ломик, чтобы открыть дверь склада. Когда все собрались перелезать через ограду, этот парень обнаружил, что у него совершенно пропало желание воровать. Как он говорил, у него пропал азарт к воровству, а без азарта воровать стало неинтересно.

— Может, в следующий раз придем за фанерой? — спросил он свою компанию, те не стали настаивать.

— В другой раз, значит, в другой! — и они разошлись по домам.

В конце августа несостоявшемуся похитителю пришло в голову устроиться в Лавру на работу и после этого с воровством и пьянством было покончено. Так мне впервые открылась тайная взаимосвязь молитвы и ее воздействия на сердца людей. Лучшее средство предотвратить преступление — это поставить преграду злу крестом и молитвой! Дальнейшая жизнь в лесных дебрях только подтвердила этот удивительный опыт.

Дружба со столярами продолжалась еще многие годы. Это были семейные пожилые люди, настоящие мастера своего дела. У некоторых из них часто недоставало пальцев на одной или обеих руках. По этому признаку я всегда узнавал профессионального столяра. Работал в этой бригаде молодой плотник, который часто докучал мне телефонными звонками с проходной. Заходя без стука в дежурную будку, мой гость безцеремонно спрашивал: