От Симона Боливара до Эрнесто Че Гевары. Заметки о Латиноамериканской революции - Михаил Колесов

Поводом для возвращения к террору стало убийство в ноябре членами «МР‑13» на улице столицы четырех военных в память о 10‑й годовщине восстания 13 ноября.

«Когда военная диктатура выполняет легальные формальности «правового государства», террор приобретает из–за этого респектабельность общественного института. Хотя варвар подлаживается под цивилизацию, он не исчезает в ней», — пишет Дебре.

После того как «MANO» захватила ультрареакционного епископа Гватемалы, полиция арестовала и казнила её руководителя. В 1972 году вооружённая группа расстреляла в ресторане главу организации «Око за око». Это армия давала понять, что нельзя вторгаться на её «территорию». «Для фашистского режима, который желает вступить на путь промышленного роста, интегрироваться в общий рынок и улучшить свой имидж в международном свете, чистота старых фаланг есть разве что парализующий архаизм и неприятное бесчестие», — замечает Дебре.

Казнь командующего проправительственной террористической организации «Око за око» вселяла надежду на прекращение репрессий. Но последующие события напомнили тем, кто принял свои желания за действительность, насколько нереальны были их ожидания.

Например, пресса сообщила беспристрастным тоном о том, что с 15 по 21 июля 1973 года найдено 69 мертвых тел, в большинстве «по неизвестным причинам». «Чёрный юмор породил популярную шутку: во время последней переписи населения будет подсчитано, не сколько нас есть, а, сколько нас осталось», — воспроизводит Дебре настроение того времени.

«Террор, осуществляемый в сильных дозах и в течение долгого времени, вынужденно анестезируется. Превратившись в систему…, он вызывает двойное следствие, противоречивое и негативное. Обыватель, у которого апатия соседствует с согласием, прекращает реагировать на эту мерзость потому, что со временем перестает различать грязное от бесцветного, аморальное от морального. И среди революционеров, включая лучших, способствует самоубийственным порывам и отчаянию героизма, подавляя ярость и превращая ее в манеру жертвенной галлюцинации. Это возможность для некоторых партизан покончить со своей жизнью в качестве безрассудных бандитов». В результате — нарастает дезорганизация и деполитизация народа.

Анализируя итоги, Дебре пишет: «В своем источнике, герилья не была «развязана», а была привита. Рожденная политическим решением, в разгар национального кризиса с марта по апрель 1962 года в среде средних и городских слоев, она была перенесена в деревню. Революция, как известно, не происходит стихийно, и этот «волюнтаристский» подъем не имеет ничего общего с врожденным дефектом. Если это политическое предложение исходит от наиболее передовых секторов радикальной мелкой буржуазии, оно не должно было бы найти в крестьянстве, туземном или грамотном, историческую благоприятную почву, никогда не смогло пустить корни в нём. … Потому, если даже герилья периодически распадалась, стремление каждый раз возродится из пепла и реорганизоваться, было всё еще сильным. Народная поддержка, рассеянная, скрытная, неровная, но не покорённая, единственно, что может объяснить эту парадоксальную жизненность».

Арана приобрел мощную поддержку национальной «экспортной» буржуазии и североамериканского правительства и, кроме того, воспользовался массовым притоком капитала, благодаря новой благоприятной экономической конъюнктуре.

Начиная с шестидесятых, во всей Центральной Америке имела место модернизация экономических структур. В Гватемале американские инвестиции в промышленность с 21 миллиона в 1961 году увеличились до 121 миллиона в 1968 году (нефть, никель, «Юнайтед Фрут К»).

Ясно, пишет Дебре, что этой трансформации экономической структуры, должна была соответствовать трансформация политических суперструктур. В Центральной Америке ещё не пробил час государственного капитализма, но он уже «забрезжил» для военных во власти, а пока государство нужно было поддерживать. Скрытым «маршем в сельву» и экономической «интеграцией» национальной территории, раздуваемой официальной пропагандой, создавались условия для аккумуляции капитала в аграрном секторе. Главным агентом этой аккумуляции, на котором покоилась вся экономическая система, был военный «истеблишмент». Потому что милитаризм также модернизировался в эти годы. «Классический агропасторальный тиран начала века уступил дорогу военной техноструктуре бразильского типа, более анонимной и коллегиальной. Ключевой камень господствующей идеологии не есть уже Святой Крест или Чистота Расы (призывы террористических милиций землевладельцев), а оценка роста и сумма прибылей».

В Гватемале армия была уже не только политическим аппаратом внутренних репрессий, какой она была всегда, но «инструментальным агентом» экономических и геополитических интересов имперской метрополии. В то же время армия превращалась в финансовый институт. Арана создал «Армейский Банк». Военное преобладание увеличивалось с увеличением иностранных инвестиций. Таким образом, различные классовые и фракционные интересы нашли точку компромисса в военном «истеблишменте».

В 1960 году по инициативе США был создан центральноамериканский Общий рынок, а в 1964 году — Совет по обороне, который тут же был связан с Южным Командованием США в Панаме. Мексика, Сальвадор, Никарагуа и Гватемала подписали секретное соглашение, по которому службы безопасности могли преследовать повстанцев за пределами национальных границ. В 1972 году гватемальские летчики бомбили повстанцев в столице Эль Сальвадор, тем самым спасли режим Сальвадора от падения. В мае 1980 г. в Вашингтоне прошло совещание лидеров латиноамериканских и европейских христианских демократов, Г. Коля и других, с участием Госдепартамента США о сотрудничестве в борьбе против «недружественных США» режимов. На Программу «Аутентичного гватемальского национализма» США выделило 80 млн. дол. и 10 млн. дол. — на реорганизацию армии.

Террор правительства и репрессивная политика не изменилась и при генерале Кхеле Лаугеруде, ставшем президентом в марте 1974 г. 20 декабря был арестован и убит новый Генеральный секретарь ГПТ писатель Уберто Альварадо. К 1981 г. было убито 13 500 человек. В 1979 г. EGP, FAR, Nucleo de DN объединились, позже присоединилась ORPA.

Три революционные организации Гватемалы:

— Вооруженные повстанческие силы (FAR), (1962 г.), командующий с 1972 г. — Пабло Монсанто.

— Партизанская армия бедных (EGP), командующий с 1967 г. — Роландо Моран.

— сектор Гватемальской партии труда (Ядро Национального руководства), с 1979 г., — командующий — Марио Санчес, позже (1980 г.) вошел в Организацию Народа с оружием (ORPA), командующий. — Гаспар Йом

Гватемальская партия труда не вошла в эту структуру. В интервью немецкой журналистке Марте Харникер, озаглавленном «Путь к вооруженной борьбе», генеральный секретарь Карлос Гонзалез в сентябре 1982 года сказал:

«Если вчера реактивация движения масс была формой «заставить продвинуться революционный процесс после поражений, испытанных на партизанских фронтах, сегодня конкретная форма воссоздать этот ответ, эту реактивацию, есть посредством импульса к вооруженной борьбе…»

Он высказал убеждение в том, что успешная работа в этом направлении приведет к тому, что будут созданы «лучшие условия» для нанесения более жестких и серьезных ударов «правящей военной диктатуре». Необходимо создать такие «внутренние» условия, что народные массы могли широко выразить свое «неудовольствие».

Командующий ORPA Гаспар Йом в 22 года университетским студентом вступил в сельскую герилью в 1962 году. До этого был вовлечен в военный заговор (Йона Сосы и Турсиоса Лимы). После ликвидации партизанского отряда (Конкуа) провел два года в заключении. Затем выехал за границу. Вернулся после через 7 лет после призыва FAR возобновить партизанскую борьбу в 1969 г. В Западном регионе страны возглавил партизанский отряд и в 1972 г. порвал с FAR

В интервью той же Харникер Гаспар Йом вспоминает:

«Надо было быть мечтателем, чтобы верить, в этих 8, 15 человек, босых, голодных, нищих, которые шли ради того, чтобы найти тех людей, которые могли дать им люди еду для того, чтобы не умереть, некоторые уже с туберкулезом, с оружием самым разнообразным, в некоторых случаях древним, которые говорили об освобождении и развитии войны и организации народа. Но люди верили в нас и нас поддержали».

В течение двух лет, с начала действий в октябре 1979 г., ORPA понесли потери, которые можно «пересчитать по пальцам». Это Йом объясняет тем, что самое уязвимое звено в революционной борьбе — это городская герилья. Здесь враг имеет лучшие условия для действия, кроме прочего, для того, чтобы развивать свои «механизмы контроля» и своей разведывательной работы, благодаря которым он наносит удары революционному движению. «Ясно, что также нормы и метод конспирации, средства контрразведки вступают в противоречие с нуждами работы. Это есть проблема, которую нужно предусмотреть любой организации для того, чтобы перегружать свои городские кадры».