Незримый мост - Евгений Брандис

Старик махнул рукой.

— Созвать заседание ученого совета и пригласить на него Кроббса? Скорее всего, он не явится. А если и явится, будет только потеть и твердить, что от него ничего не зависит.

— Пусть по крайней мере еще раз убедится, что все осуждают линию его поведения. Можно принять соответствующую резолюцию с обращением к министру.

— Боюсь, Марк, что министр в курсе дела… Я уже несколько раз пытался связаться с ним и все безуспешно. То он на приеме, то уехал отдыхать. Мне кажется, он просто избегает разговора со мной.

— А если обратиться еще выше?

— Разве только с прошением об отставке…

— Что вы, шеф, — испугался Марк. — Вот этого делать никак нельзя. Ведь это полная капитуляция. Надо продолжать борьбу.

— Но как?

— В крайнем случае, обратиться в прессу, выступить по телевидению. Привлечь общественное мнение.

— Чтобы меня обвинили в разглашении государственной тайны? Кроббс только этого и ждет.

— Вы сегодня не страдаете избытком оптимизма, шеф.

— Я давно перестал быть оптимистом, Марк. Просто все еще пытаюсь плыть против течения… Хотя мне, по-видимому, пора причаливать и вылезать на берег… Все это, конечно, вздор! Я упомянул об отставке не потому, что хочу выходить из игры. Я еще достаточно упрям… Но может быть, угрожая отставкой, я заставлю кое-кого призадуматься?… Как ты полагаешь?

Марк с сомнением покачал головой:

— Не знаю… По-моему, не стоит рисковать, шеф.

— Ты думаешь, они способны пойти на это?

— Они сейчас все в трудном положении… Из-за военных… Нет, тут надо придумать что-нибудь особенное, что-нибудь такое…

Марк не успел кончить. За бетонной стеной, где находилась лаборатория сверхвысоких энергий, послышался резкий сигнал сирены. Быстро нарастая, он превратился в пронзительный вой, от которого заломило уши.

— Что там у них происходит? — закричал старик. — Опять какая-то авария?

— Кажется, сигнал общей тревоги… Скорее в укрытие, шеф.

Они побежали по дорожке в сторону административного корпуса. Пробежав несколько десятков метров, старик остановился.

— Не могу, — сказал он, задыхаясь, — ты беги, я дойду потихоньку.

— Садитесь мне на спину, — заорал в самое ухо старику Марк, стараясь перекричать все усиливающийся жуткий вой.

— Поздно, Марк. — Старик указывал назад.

Марк оглянулся. Из-за стены, от того места, где находился главный лабораторный корпус, в зенит был устремлен ослепляющий белый луч. Он стремительно набухал, становился все ярче, светлее, горячее, нестерпимо резал глаза. Марк успел заметить, что у деревьев появились теперь вторые тени — в сторону солнца.

— Не смотри, ложись, — пронзительно крикнул старик.

Они упали у ствола высокой толстой сосны спрятали лица в густой траве среди ребристых, похожих на ящериц корней. Прикрыли руками головы. Пронзительный вой сирены вдруг резко оборвался. Слышно было только шипение и какой-то треск. Сильно запахло озоном, потом появился запах дыма. Сверху посыпались горящие ветви, и Марк поспешно отодвинулся, почувствовав, что рядом вспыхнула трава.

— Реакция вышла из-под контроля, — бормотал старик, не поднимая головы. — Тот случай, когда «Инструкция безопасности» требует взорвать весь институт… Но теперь поздно…

Послышался резкий треск. Он продолжался несколько секунд; казалось, где-то совсем близко разрывают огромные шелковые полотнища. Потом все стихло, и Марк даже сквозь стиснутые веки почувствовал, как потемнело вокруг. Он выждал немного, осторожно поднял голову, приоткрыл глаза. В темном небе светило неяркое маленькое солнце, тусклыми факелами догорали кроны сосен, тусклые огненные змейки бежали среди травы. За бетонной оградой сквозь клубы серого дыма угадывался большой костер. Марк осторожно коснулся плеча старика:

— Вставайте, шеф. Конец…

Опираясь руками, старик молча встал на четвереньки. Марк помог ему подняться, нашел среди тлеющей травы очки, сунул старику на нос. Поддерживая за локоть, повел к административному корпусу. По обе стороны дорожки горели кусты, тлела трава. Сверху сыпался теплый серебристый пепел. Вдали уже звучали сирены пожарных машин. Они приближались. Солнце светило все ярче.

Пожары на территории института и в окрестностях удалось погасить только к вечеру. Сотни людей были госпитализированы. Спасательные работы за бетонной стеной продолжались всю ночь. Там работали в специальных скафандрах; наведенная радиация оказалась очень высокой… Особые бригады при помощи машин-пылесосов убирали радиоактивный пепел, который покрыл окрестности на много миль вокруг. Жителей ближайших населенных пунктов пришлось эвакуировать.

Из персонала, находившегося в лаборатории сверхвысоких энергий, каким-то чудом остался невредимым только полковник Кроббс. Его освободили из полузаваленного подвального помещения ночью, и он тотчас развил бурную деятельность. Лазал среди развалин, что-то разыскивал, пытался руководить спасателями и пожарными; сочинял шифрованные радиограммы, требовал, чтобы их отправляли вне очереди.

Норта откопали под утро. Он был еще жив…

К шефу с этим известием пришел Марк, который едва держался на ногах от усталости. В кабинете шефа был развернут штаб по руководству спасательными операциями. Работы возглавлял сам старик. На его лице не было заметно следов бессонной ночи и перенесенного потрясения. В защитном комбинезоне, надетом прямо на опаленный, в дырах костюм, старик казался моложе своих лет; держался прямо, отдавал распоряжения неторопливо, твердым, даже звонким голосом. Исполнялись они быстро и беспрекословно.

Выслушав Марка, он только спросил:

— Сколько протянет?

— Доктор сказал — недолго.

— Пошли.

Норт лежал на носилках в углу павильона летнего кафе, превращенного в госпиталь. Носилки были поставлены на сдвинутые маленькие столики, за которыми сотрудники института по утрам пили кофе со слоеными булочками. Над носилками Норта склонились двое врачей и сестра — все в защитных комбинезонах и в масках.

— Опустите маски, — сказал один из врачей, когда старик и Марк приблизились, — он очень радиоактивен.

Старик послушно сдвинул на лицо маску и шагнул к носилкам. Врачи отстранились. На носилках лежала неподвижная белая фигура. Тело Норта по самую шею было закрыто простыней, на которой кое-где уже проступали темно-красные пятна. Голова была обвита бинтами. Открытыми оставались только один глаз, губы и подбородок. Этот единственный глаз, живой и блестящий, был устремлен на старика.