Человек боя. Поле боя. Бой не вечен - Василий Головачев

– Такой дубляж никому не нужен, да и не занимаются гэрэушники такими делами. Хотя связь, может, и существует. Гони за Олегом, бери «винторезы» и ко мне. Посмотрим, что тут устроили коллеги.

Через несколько минут рядом улеглись Олег и майор.

– Расходимся, – сказал Ираклий. – Я возьму замаскированный пост, вы часовых. Убивать ребят не надо, они люди подневольные и просто несут службу. Попробуйте обезвредить обоих.

– Может, чпокнем их из «глушака»?

– Я не знаю, с какой дистанции он работает, не хочу рисковать. Сигнал атаки – свист. На подготовку даю двадцать минут.

Не спрашивая, как поняли задачу подчиненные, и не оглядываясь, Ираклий отполз в глубь леса, встал и бесшумно побежал, делая петлю, заходя к складу с той стороны, где сидел в секрете еще один часовой. Через несколько минут он увидел его зеленоватый головной убор над высокой травой и невольно пожалел парня: тот выбрал позицию на самом солнцепеке и мучился, наверное, от жары, то и дело прикладываясь к металлической фляге с какой-то жидкостью; именно фляга и стала причиной его обнаружения.

От кромки леса до колючего забора в этом месте было около тридцати метров свободного пространства. К счастью, травы и кустов хватало, и Федотову удалось подобраться к забору почти вплотную, хотя приходилось ползти с оглядкой на часового, дремавшего на вышке. Еще раз оглядев территорию склада в бинокль, Ираклий прицелился из винтовки на ладонь ниже берета, беззвучно прошептал: прости меня, господи! – и плавно потянул за спусковую скобу.

Чпок!

Берет исчез. Ни крика, ни стона. Ираклий подождал еще немного и свистнул. Часовой на вышке поднял голову, прислушиваясь, затем вдруг выронил карабин, схватился за голову и упал. Чертыхнувшись в душе – неужели промазали и залепили парню в черепушку?! – Ираклий змеей пролез под колючей проволокой забора и, прячась за бочками и баками, подскочил к домику коменданта с тыла. Выстрелов и криков он не услышал, значит, и часовой у ворот потерял сознание или был убит, не успев ничего предпринять.

Слева мелькнула тень, обошла площадку заправки со стоящими на ней «ЗИЛом» и легковушкой, со следами мазута, бензина и солярки, нырнула в заросли травы и оформилась возле угла домика в Олега. Ираклий поманил его к себе.

– Где Корнеев?

– Туточки мы, – возник сзади майор.

– Кто стрелял в часового на вышке?

– Ну, я.

– В голову?

– Обижаешь, командир, конечно, в голову, но гарантирую, что не насквозь, а скользом, по темечку… проверь, если хочешь.

– Я тоже… в голову, – прошептал Олег, – чиркнул по лбу.

– Миллиметровщики, мать вашу!.. В локоть надо стрелять, шок обеспечен.

– Так ведь локоть лечить потом долго, а голове что – даже сотрясения не будет, потому как там одна кость.

– Юморист… Я – в дверь, вы – в окна. Пошли!

Ираклий ударом ноги распахнул дверь и ворвался в домик, состоящий всего из двух комнат. В первой сидели за столом двое мужчин, пили пиво и играли в карты: молодой, сейфообразный, с могучей шеей, бритоголовый, как две капли воды похожий на того, что уехал с Джехангиром, и пожилой толстяк старший лейтенант, олицетворявший собой местную власть – коменданта склада. Со звоном вылетело стекло окна, в комнату ногами вперед влетел Олег. Одновременно с ним ворвался в другую комнату и Корнеев: там раздался треск, звон и испуганный женский вскрик.

Реакция у бритоголового «сейфа» была неплохая, он почти успел достать пистолет из-под мышки, но Ираклий выстрелил из «глушака», не вынимая его из кармана, и гигант обмяк.

Из соседней комнаты вышел Корнеев, ведя перед собой бледную молодую девушку, обхватившую плечи руками. На Федотова глянули огромные зеленоватые глаза, полные страха и надежды.

– Кто вы? – мягко спросил Ираклий.

– Лиза… Елизавета Качалина.

– Где живете?

– В Брянске… родные в Ковалях…

Контрразведчики переглянулись. Корнеев кивнул на обомлевшего коменданта, сидевшего в ступоре с открытым ртом и державшего в одной руке бутылку пива, а в другой карты. Ираклий выстрелил в телефон. Девушка слабо вскрикнула, комендант вздрогнул, со стуком захлопнул рот.

– Поехали, – спокойно сказал Ираклий, – по дороге поговорим.

Уже в кабине «Чероки» Елизавета рассказала свою историю, заставившую контрразведчиков еще раз убедиться в верности высказывания «мир тесен», и заплакала. Ираклий вынужден был потратить несколько минут на то, чтобы ее успокоить, проговорил, разглядывая затихшую подругу Крутова:

– М-да-а… чего только не случается в жизни. Такого поворота я не ожидал.

– Выходит, Джехангир тоже с ними? – подал голос Корнеев. – С Дубневичем, Сватовым?

– Выходит, так. Куда он поехал, хотел бы я знать?

– Куда же еще, кроме зоны? Знаешь, о чем говорит его самодеятельность с жен… с Елизаветой? О том, что он ждет Крутова.

Девушка рядом с Ираклием подняла голову, поглядела на Корнеева за рулем, потом на полковника.

– Он… жив?!

– Скорее да, чем нет, – хмыкнул Корнеев. – Кстати, командир, куда мы с ней? Может, высадим? Тут до Ковалей рукой подать.

– Довезем, – твердо сказал Ираклий.

Больше они не разговаривали. Заехали в Ковали, высадили Елизавету у ее дома и уехали, пообещав вернуться с Крутовым.

– Посидите пока в хате, не показывайтесь никому, – посоветовал Ираклий.

– Хорошо, – покорно согласилась девушка.

Джип проехал мимо строящегося киоска взамен сгоревшего у одного из домов села, и Федотову очень не понравился взгляд стоящего на пороге дома молодого человека с короткой стрижкой, но выяснять, кто он такой, не было времени. Через полчаса добрались до новой асфальтовой автострады, проложенной военными строителями к зоне, и оставили машину в балочке, под сенью кленов и акаций. Вооружились, прислушиваясь к глубокой первозданной тишине леса, и устремились вдоль дороги к главному въезду на территорию секретной части. А когда вышли к забору, услышали стрельбу: в зоне шел бой…

Жуковские леса

Тремя выстрелами Погорелов расчистил путь к лесу, и Крутов даже подумал, что это, возможно, его последний шанс прорваться и уйти, но решения своего не изменил, лишь ускорил бег до предела и, добравшись до места своего недавнего поединка с майором Сватовым, разрядом из пси-генератора обезвредил двух боевиков майора, пытавшихся привести командира в чувство. Обшарил карманы его брюк и куртки.

Ключей там не оказалось. По карманам Сватова было рассовано множество разных предметов: от набора сюрикэнов до ножа и зажигалки, но ключи отсутствовали. Крутов повертел в руках связку каких-то черных шайбочек с металлическим ободком и хвостиком, похожих на батарейки для часов, хотел было выбросить и передумал. Ничего ненужного майор с собой не носил, «батарейки» наверняка для чего-то предназначались.

В камень неподалеку цвинькнула пуля. Крутов оглянулся.

Суета на центральной площади городка почти улеглась, охранники и работники лаборатории, поднятые по тревоге, уже не метались как угорелые по территории, а начали сосредоточиваться у главного корпуса, возле гаража и решетчатой мачты с прожекторами. На Крутова они особого внимания пока не обращали, принимая его за своего, но длиться это неведение долго не могло. Даже в отсутствие Сватова охрана знала, что ей надлежит делать. Один отряд пятнистых мордоворотов в беретах численностью в пятнадцать человек устремился в лес, где уже шла перестрелка их коллег с идущей в атаку группой «Витязь», вторая группа в пять человек вдруг побежала к бетонным кубам отстойников, а третья, самая многочисленная, состоящая не только из парней в камуфляже, но и из мужчин (и женщин!) в гражданском, рассредоточилась вокруг центрального корпуса лаборатории и исчезла внутри его.

Крутов, заинтересованный действиями этих людей, предпочел бы броситься за ними, но интуиция подсказывала, что пятерка целеустремленных парней в камуфляже не зря кинулась к бетонным строениям, и не ошибся: это был отряд ликвидаторов.

Они подскочили к первому стоящему рядом со столовой кубу, один из парней что-то сунул в дверь, Крутову показалось – палец, дверь отъехала в сторону, и в ту же секунду второй спецназовец бросил внутрь гранату. Дверь тут же встала на место, и взрыв прогремел негромко, только вздрогнула земля да из щелевидного окна под крышей куба вынеслось облачко пыли и дыма, но Егора он буквально подбросил в воздух: в одном из кубов-отстойников должен был находиться Панкрат, в другом – Елизавета!

– Серега! – рявкнул Егор во весь голос.

С противоположной стороны поляны, где стояли штабеля каких-то ящиков и длинных белых бочек, раздался короткий свист. Крутов показал рукой на бегущих к очередному отстойнику ликвидаторов и сделал жест – большой палец вниз. Погорелов понял. Уже через секунду один из парней кувыркнулся на землю с пулей в затылке и затих, затем упал второй, но еще дергался, садился, вставал и снова падал, в то время как оставшиеся, будто это их не касалось, продолжали свою работу и взорвали еще один куб. Сергей достать их уже не мог, двери в отстойники располагались с другой стороны.