Ускоряющийся - Михаил Рашевский

— Ой, Димочка, это страшный человек. Страшный. Он повёрнутый на всю голову, у него нет тормозов, у него сдвинуты напрочь человеческие ценности. А ещё у него есть маяк.

— Что за маяк?

— Он может ощущать любого человека, которого повстречал в жизни и который ему вот сейчас нужен. Я не знаю, может ли определять точное расстояние до этого человека, но направление — точно. Это как-то его с собакой роднит. Видела несколько раз, как Савва ему такой: «А скажи-ка, Асассин, жив ли такой-то человек?», они вместе вспоминали, кто это, и тогда Асассин поворачивался на месте, застывал и молча показывал: там, мол, этот человек, жив ещё. Далеко. Но жив. Так что… не сбежать мне, Димочка. Я не бросила бы маму, папу, это само собой, но если представить, что… то и тогда не убежать. Он найдёт. Они найдут.

— Значит, — тут Дима говорил без какой-либо внутренней дрожи. — Нужно его убить? — Он даже не осознавал, что говорит сейчас страшные вещи. Для него именно сейчас не существовало преград как внутренних психологических, так и внешних материальных. Скажи ему Инга сейчас «Да», он молча встал бы, пошёл на кухню за ножом — и направился бы к Асассину. Убивать. Какие ещё могут быть вопросы и условия? Эта тварь посмела причинить боль его девушке! Эта сволочь заставляет бояться за собственную жизнь человека, которого он любит! Похоже, это осознала и сама Инга. Она рывком повернулась к своему мужчине, заглянула ему в глаза, со смесью страха, недоверия и восхищения долго в них смотрела, потом, не говоря ни слова, вновь охватила его руками и ногами, покрыла лицо поцелуями:

— Нет. Не сейчас. И не его.

— Кого?

— Савву. Без него Асассин — не враг. Савва выводит его на «плохих» — и эта бездушная тварь с собакой творит над «плохими» суд. Хотя, после того, что с ним сделали, — она раньше уже успела рассказать историю Асассина, как он стал ускоренным и кто в этом был виноват, — я не удивляюсь. Да и потом… — она задумалась, — он же… пусть мне и всё равно по большому счёту, но он нужное дело делает. Он — уборщик этого долбанного жуткого мира. Убирает из жизни всякую шваль. Савва по головам лезет наверх, а Меченый аккуратно эти головы отчекрыживает. Пусть он ужасный как смертный грех, пусть тварь и подонок, но… он — нужен этому миру. Главное, чтобы мы в его сферу интересов не входили. Не будет Савва его на нас натравливать — он быстро нас забудет. Да и вообще: с глаз долой — из сердца вон. Вот только мы нужны Савве, и пока мы ему нужны…

Она не закончила, но и так всё было понятно.

С того разговора у Димы появилась новая — и главная цель.

«Савва, значит», — размышлял он, в очередной раз пытаясь придумать план устранения, так сказать, жизненного препятствия. Он садился за стол, клал перед собой лист бумаги, брал в руки маркер. Потом пытался набросать план покушения, быстро забывался, что-то чёркал, малевал, а через полчаса-час очухивался, обнаружив, что зарисовав каракулями и человечками весь листок. Вроде бы как бы и важным делом занимался, а потратил время, как всегда, на какую-то фигню. А всё потому, что сама мысль об убийстве его пугала неимоверно. «Тварь я дрожащая или право имею?» — раз за разом приходилось обдумывать слова классика, взвешивать «за» и «против», выдумывать аргументы и контраргументы, выступать одновременно за ангела и дьявола и т. д., и т. п. Но сколь ни горячи были внутренние споры, а всё же, ложась спать, он понимал, что всеми этими пустопорожними метаниями он попросту оттягивает время. Никак не мог принять окончательное решение. Нет, оно в глобальном смысле давно было сформулировано: от Саввы нужно избавиться. Дело в частностях. Избавиться — как? Убить? А может лучше как-нибудь так покалечить, чтобы отбить память, а с ней и желание досадить Инге? И тем самым, правда, оставить его на всю жизнь инвалидом. Одно другого «стоит». Вынудить его уехать куда-нибудь в другое место? Нагрузить делами или проблемами настолько, чтобы он и думать забыл об Инге и её семье? Вряд ли получится. Судя по рассказам Инги, этот человек довольно-таки целеустремлённый. И ему нужна чета Маладиевских и их дочка. Как-то так сделать, чтобы Савва своего добился и таки отстал от любимой девушки? Вряд ли он отпустит людей, обладающих столь уникальными и нужными способностями. Пригрозить? Не смешно. Слишком разные жизненные категории. Тогда остаётся то, с чего и начали — убить. Но… нельзя же так, ведь должен быть выход!

И снова, и снова всё те же мысли, пустопорожние размышления.

Инга, как только он высказал свои соображения насчёт дальнейшей судьбы Саввы, молча обняла Диму, прошептала «спасибо» — и на этом её помощь и участие в разработке плана и закончились. Впрочем, через пару недель, не наблюдая за Димой рвения в реализации обещаний, она начала сначала робко (что на неё совсем не походило), а потом всё настойчивей намекать, мол, эй, шевелись давай! Между нами лишь этот человек! Ну так устрани эту преграду!

Инга сначала вскользь, а потом уже и открытым текстом сообщала о тех планах Саввы и их шайки, которые знала. Мол, вот там-то и тогда-то будет Савва, воспользуйся этим знанием! Подстрой несчастный случай или научись стрелять из снайперской винтовки!

Дима видел, что их отношения натягиваются, портятся — и вновь из-за этого незнакомого пока человека. Он лихорадочно перебирал в голове способы покушения: пистолет, нож, дубина, похитить и утопить, сжечь, сбросить с небоскрёба, и т. д., и т. п. Но всё заканчивалось на одном и том же: «я не смогу лишить жизни человека».

И вдруг он осознал, что думает уже не так. А думает так: «Я ещё не готов. Пока не готов».

Время шло. Натягивалось. Трещало по швам.

Как-то в круговерти событий Дима совсем забыл, что вокруг него — реальный, живой мир, в котором живут реальные, живые люди. А некоторые из них к тому же даже знакомы.

Суперпупс как-то отвык от того, что у него были и есть друзья по жизни. Водоворот событий отдалил его от повседневности. Потому случайная встреча на улице с хорошим другом семьи стала приятной неожиданностью. Дима как раз ждал Ингу на площади рядом с большим торгово-развлекательным центром, как вдруг его окликнули по имени. Это оказался Роман, он как раз с детьми приехал в большой детский развлекательный центр отмечать день рождения сына. Дима с удовольствием поболтал с другом, пока его дети — сын и дочь — возились на детской площадке. Рома поразился, насколько изменился Дима, даже недоверчиво похлопал того по рукам, торсу, проверяя крепость мышц, прицокнул языком. Что там говорить, слишком уж быстро для нормального мира Суперпупс превратился из увальня в атлета. Они обменялись актуальными номерами мобильных, пожали на прощание друг-другу руки, и разошлись каждый по своим делам. Настроение у Димы стало приподнятым: всё же общение с хорошим человеком способствует, так сказать, пандемическому выбросу положительных флюидов. Он ещё посмотрел, как Рома садится за руль машины, предварительно усадив на заднее сиденье детей. Коротко «папакнув» на прощание, авто начало выруливать на дорогу. Дима махнул рукой и, улыбаясь, поспешил к Инге, как раз появившейся в поле зрения.