О геополитике. Работы разных лет - Карл Хаусхофер

Является ли равное уважение ко всему братскому роду человеческому, любовь к ближнему (в чем христианство совпадает дословно с подобным в государственной философии Конфуция, а именно «что между истинно образованными нет никаких расовых различий») до образования панидей в пространстве убедительной истиной или же красиво звучащей ложью? Заключительный аккорд в последнем вопросе о планетарном будущем панидей затрагивает самые глубины индивидуальной и массовой души, куда мы должны проникнуть, если хотим быть честными и исчерпывающе обсудить нашу важную тему.

Конечно, мировая война – в этом отношении лишь простое звено каузальной цепи, ни причина, ни голый симптом, ни даже завершение – с ее и во зле, и в добре повсеместно возрастающим влиянием вызвала также развитие опыта пространственных образований панидей и таким образом уплотнила годы и десятилетия, что, вероятно, без этой поддержки еще десятилетия и столетия не спешили бы. Но ее способ безжалостного раскручивания исторически происходящего уподобляется в этом отношении изображению пшеничного поля или луга с помощью цайтраффера: в самом по себе процессе и биологическом насилии над ним или политической бесцеремонности ничто не изменится от сильного уплотнения вследствие замедленной киносъемки или нерезкого растягивания с помощью ускоренной.

«The rising tide of colour against white supremacy» («Вздымающаяся волна цветных против господства белых») (Стоддард) – ведь ни на одной глубоко вовлеченной в волнение во время мировой войны территории она (волна) не просматривалась и так беспощадно не изображалась, как в выигравшем войну Нью-Йорке, равно как в труде Мэдисона Гранта «The passing of the great race» («Кончина великой расы»), который подобно Л. Стоддарду «Race realities of Europe» («Расовые реальности Европы») считал вправе именно Германии высказать так много неприятного относительно ее «алышнизации». Следовательно, большая доля преувеличений в расовом вопросе была привнесена к нам из Америки со всей непосредственностью, свойственной США.

А на другой стороне – содержательная, добротнейшая работа В. Шаллмейера «Vererbung und Auslese» («Наследственность и отбор»), где на основе опыта, в том числе и моего, высказаны соображения о расовой гигиене (Rassenhygiene) древнейшей из культурных наций (китайской) и об объединении государств в интересах расовой гигиены, остается почти без последствий. Уже такое противоречие могло бы вызвать у нас подозрение, должны ли мы безоговорочно доверять преувеличениям ускоренного цайтраффера в вопросе панидей. Некоторые определенно широкозадуманные американские работы по расовым вопросам были сознательно рассчитаны на успех и исходили из совершенно ясных посылок, связанных с политическим влиянием законодательства США об американских переселенцах. Это благое право их авторов: только не следует думать, что эти работы возникли на пустом месте.

Тот, однако, кто воспринимает Землю как единое целое, отдает себе отчет в том, что при растущей перенаселенности ее поверхности и попытках оценить ее почвы превалирующую роль, согласно Пенку[916], играет последний, самый крупный резерв обильно увлажненных тропических земель, который следовало бы непосредственно принять во внимание. Кто же может в таком случае вспахать и обработать пригодные для культивации тропические земли, подобно тому как были освоены в течение двух тысячелетий плохие в своей основе земли Германии, пока они не стали приносить урожай, многократно превышающий получаемый в других местах? Ответ таков: тот, кто сумел до сих пор приспособиться к этим почвам или в лучшем случае – слишком устремленная, смешанная раса, которая соединит хорошие качества, воспитанные умеренной зоной, с работоспособностью в тропиках.

С этой точки зрения волей-неволей следует иными глазами посмотреть в свете будущих панидей на некоторые вопросы заокеанских расовых смешений и переселений и сказать себе: абсолютная исключительность расы обрекает ее на гибель в результате инцухта[917] и на долгое время исключает из широких земных пространств.

Таков ход мыслей, которые мне убедительно преподнесли выдающиеся знатоки заморских тропических областей в теории и на практике (например, Шлюбах, Заппер, К. Росс). Если белая раса, Европа и Северная Америка – о горстке белых в Австралии и Океании речь не идет – будут длительное время держаться в стороне от этих идей, то они понесут такие потери пространства в решающих для будущего, производящих продовольствие землях, что в конце концов белая раса захиреет от безработицы в нескольких промышленных резервациях, изолировав себя от самодостаточных экономических организмов, основанных на враждебных Европе панидеях, и будет пользоваться лишь их излишками.

Такие процессы происходят не так быстро, как морочили голову в перегретой и взвинченной послевоенной атмосфере. Италия времен поздней Римской империи также сумела выжить в своем крестьянском состоянии и в течение нескольких столетий кормить самою себя. Однако в конце концов загубила себя, как Ирак, ставший городским поселком вокруг Багдада, как Кампанья, из которой великий город Рим высосал жизнь, не заботясь об обновлении. Другие части империи, разоренные ранее с жизнеспособной панидеей, еще держались вместе и обеспечивали себе пропитание благодаря флоту, перевозившему зерно, и караванам с данью столичной черни там и здесь, пока эти части империи не наводнили форейторы[918] новых панидей или устали кормить дармоедов. И тогда рано или поздно появлялся какой-нибудь [человек], кто кричал, обращаясь к слишком многим: «Чем гуще трава, тем легче косьба»; и он косил в местах скопления беззащитных и ничего не стоящих людей – Александр, Аларих, Чингисхан, Наполеон, Ленин. Если бы это был способный к созиданию человек, то за ним, вероятно, последовала бы тень, которая связала бы по духу через настоящее с будущим затонувшую панидею, как это сделали гениальный китайский министр монгольского завоевателя[919] или паназийцы Университета имени Сунь Ятсена в Москве[920].

Перед новыми властями всегда возникала в таком случае задача освоения изнутри захваченных штурмом пространств; и на этом поле мы можем воспользоваться ценным четырехтысячелетним опытом китайской культуры с ее преодолением и ассимиляцией столь многих панидей, а не только опытом застывшей Китайской стены, которая защищала поистине великокитайскую идею путем животворного пояса высокоразвитой, способной обороняться крестьянской зоны.

Всегда существуют способность к живой, гибкой, а не застывшей охране границы, к охраняемой жизни, а не к безопасности на бумаге, с одной стороны, и захват земель по внутреннему праву – с другой, право на землю, исходя из глубочайшей, основанной на обычае, кровной связи, углубления (Vertiefung) в нее самое, что, как нам кажется, гарантирует прочность пространственных образований при осуществимых панидеях.

В этой связи играет выдающуюся роль их способность присоединять пространства иного рода, приходить к добровольному сотрудничеству, использовать в общих интересах как вид альменды. «Не заграждай рта волу, когда он молотит!». Древняя хозяйственная мудрость Ближнего Востока преподносит здесь замечательный, часто игнорируемый