Стинг. Сломанная музыка. Автобиография - Стинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проходит несколько месяцев. Я нахожусь в Лос-Анджелесе, и в середине длительных гастролей по США мне звонит наш ассистент по управлению поместьем Кэйти Найт.
«Плохие новости».
«Какие?»
«Пришлось остановить строителей, которые копают котлован».
У меня возникает плохое предчувствие.
«Почему?»
«Они нашли тело», – отвечает Кейти после короткой паузы.
«Что нашли?»
«Тело».
Я перехожу на односложные высказывания, похожие на заикание.
«Чь… Чь… Чь… Чье?»
«Ты представляешь – жертвы ритуального убийства!»
Я начинаю думать о том, что мне придется позаботиться об алиби, потому что я могу оказаться главным подозреваемым в страшном убийстве.
«Жертве связали руки за спиной, бросили лицом в грязь, положили на затылок большой и тяжелый обрубок дерева и стояли на нем, пока она не задохнулась».
Я начинаю чувствовать себя, как персонаж из книги об Эркюле Пуаро.
«А когда это могло произойти?» – интересуюсь я, про себя высчитывая, как давно я прилетел в Америку.
«Где-то в 400 году нашей эры, – говорит Кейти. – Археологи увезли тело для того, чтобы провести ряд тестов, но в целом они считают, что это случилось после того, как римляне ушли из Англии».
Я облегченно вздыхаю и вспоминаю тот чертов сон. У меня не бывает вещих снов, и я этому очень рад, но его связь с тем фактом, что на нашем лугу кого-то убили, хотя и 1600 лет назад, является неоспоримой.
После возвращения в Англию археолог говорит мне, что скелет хотя и стал со временем коричневым от глины, но все равно отлично сохранился. Жертвой была девушка приблизительно девятнадцати лет, у нее сохранились все зубы, и теперь этот скелет официально принадлежит мне.
Я совершенно не ожидал, что на меня возложат такую ответственность. Когда я спрашиваю археолога, почему ее убили, тот пожимает плечами и отвечает, что это были темные века и назывались они так потому, что на самом деле были темными. И никто не знает, что происходило в этих краях между окончанием Римского мира и Средневековьем. Мы знаем лишь, что в то время происходили бесконечные вторжения саксонцев, датчан и ютов, а также появились легенды о короле Артуре. Ту девушку могли убить мародеры, или же ее могли казнить за то, что она – ведьма или даже неверная жена. Все говорит о том, что это было необычное захоронение, которых было довольно много вдоль реки. Ритуальное значение воды в миропонимании кельтов нам хорошо известно – водоемы, источники и реки они воспринимали как портал в мир мертвых. Обстоятельства смерти девушки говорят, что она ушла из жизни не по собственной воле и не умерла естественной смертью. Возможно, девушку принесли в жертву (с ее согласия или без него), чтобы получить необходимое живым. Этого мы уже никогда не узнаем, и совершенно бесполезно пытаться угадать, какое преступление она совершила, чтобы заслужить такое наказание. Однако чувство грусти и меланхолии передалось этому месту – узкой полоске земли между рекой и лесом.
Археолог спрашивает меня, что мы собираемся делать с телом, и я отвечаю, что мы устроим этой девушке нормальные похороны.
Мы стоим на небольшом островке, который оставили в центре озера: Труди, я, наши соседи и священник Джон Рейнолдс, который нас венчал. Найденная на дне озера девушка лежит в открытом гробу лицом вверх впервые за последние 1600 лет. Ее скелет прекрасно сохранился, он небольшой, словно детский, и на его ребрах лежат желтые цветы. На противоположном берегу в тумане стоит одинокий волынщик, и грустные звуки его волынки несутся над тихой водой. Крышку закрывают, гроб опускают в могилу, и священник говорит, что душа усопшей наконец обретет вечный покой.
Двое моих сыновей – Джо и Джейк – увозят всех с острова в гребной лодке. Я уплываю последним. Сегодня вечером у нас в доме будет вечеринка с традиционной ирландской музыкой. Будут танцы и веселье, но сейчас я хочу немного побыть наедине с найденной на нашей земле девушкой.
Я размышляю о том, есть ли какое-либо значение в том, что именно нашей семье выпала участь найти ее останки. На этом лугу в течение многих столетий было распаханное поле. Еще в Средневековье луг орошали или, наоборот, отводили лишнюю воду при помощи вырытых канав и шлюзов. Кости девушки пролежали здесь много столетий. Возможно, если бы эти останки нашел кто-то другой, то, не задумываясь, их бы просто выбросили и продолжали делать то, чем занимались. Я размышляю, что, возможно, эти останки ждали того, чтобы их нашел и захоронил именно я. Также я думаю о том, что не присутствовал на похоронах матери и отца, не участвовал в этом ритуале, и в некотором символическом смысле то, что произошло сейчас, имеет прямое отношение к родителям.
Вокруг свежевырытой земли могилы растет множество диких ирисов, вероники колосистой и каких-то маленьких синих цветочков, названия которых я никак не могу вспомнить. Я наклоняюсь к земле, чтобы получше рассмотреть их, и вижу, что в центре соединения пяти синих лепестков есть пятиконечная желтая звезда. Эти цветы напоминают мне маленький цветочек, пробивающийся к свету из темноты и выросший между камнями на ступенях церкви, который я видел много лет назад в бразильских джунглях.
Я срываю один цветок, осторожно несу его к лодке, переплываю через озеро и иду домой.
В доме идет подготовка к празднику. Музыкальная группа настраивается в большом зале, из кухни доносится запах вкусной еды, дом украшен цветами, и в комнатах зажигают свечи. Я нахожу Труди в библиотеке.
«Ты выросла в деревне, можешь сказать мне, что это за цветы? Не могу вспомнить их название», – говорю я и показываю ей маленький цветочек на ладони.
Она внимательно рассматривает растение, крутя стебель пальцами так, что свет из выходящего в сад окна танцует на сине-желтом цветке.
«Ты смешной», – произносит она.
«Почему я смешной?» – с удивлением спрашиваю ее.
«Потому что это – незабудки, – смеется она. – Незабудки, понимаешь? – Она возвращает мне цветок. – А почему ты вдруг ими заинтересовался?»
«Это долгая и длинная история», – отвечаю
