Ничто Приближается - Татьяна Енина

Должно быть, исключительно некомпетентность юной Ингрид, которая забыла снять установленные днем солнечные фильтры, спасла ей глаза. Спасибо Эрику Вейсмару, который дежурил днем, наблюдал за очередным пятном, не так давно возникшем на солнце, и не озаботился подготовить телескоп к ночному режиму работы, должно быть полагая, что только полный идиот не догадается, что если звезды тускло-желтые, а не белые, это как-то странно.

Необычайно яркая вспышка случилась как раз в тот момент, когда Ингрид — которой было все равно какого цвета звезды, взглянула в окуляр телескопа.

Девушка вскрикнула от неожиданности, отшатнулась и упала-таки с кресла.

Она сидела на полу, закрывая ладонями пульсирующие болью глаза и с ужасом думала о том, что, должно быть, ослепла.

Ингрид не могла бы сказать, сколько просидела она на полу, тихонько подвывая от страха и не смея отнять ладони от лица. Потом — когда боль немного отступила — она решилась сделать это. И даже отважилась открыть глаза, чтобы проверить, наконец, насколько все плохо и попытаться-таки добраться до телефона.

Перед глазами расплывались огненные круги, но сквозь эти круги Ингрид смогла увидеть силуэт кресла, металлический пол и ступеньки, по которым можно было спуститься к телефону.

Девушка подползла к ним, взглянула вниз и — раздумала спускаться. Боль отступала, в глазах прояснялось и она решила взглянуть в телескоп еще раз.

Что-то необычное творилось в солнечной системе.

Что-то по-настоящему странное!

С сильно бьющимся сердцем Ингрид снова уселась в кресло и осторожно приблизила глаза к окулярам. Она посмотрела в них сначала сквозь ресницы, а потом широко распахнула глаза. И рот.

— Ой, мамочки… — пробормотала она, — Что же это такое?!

Ингрид почти не умела управляться со сложной техникой, хотя и отец и Эрик неоднократно учили ее выполнять хотя бы простейшие действия — наводить телескоп на нужное место, настраивать на резкость.

Ингрид вертела какие-то ручки, нажимала на какие-то кнопки, и изображение перескакивало с места на место и никак не могло сфокусироваться на чем-то невероятно подозрительном.

Но в конце концов у Ингрид кое-что все-таки получилось.

То ли телескопу надоело сражаться с ней и он взял управление в свои руки, то ли она случайно нажала на нужную кнопку, но изображение внезапно прояснилось, и перед глазами остолбеневшей девушки предстал темный, зловещий и казавшийся таким близким и реальным, что до него можно было, казалось, дотронуться, рукой — настоящий космический корабль, до жути узнаваемый по огромному количества фильмов про звездные войны, которых насмотрелась Ингрид с детства, и в то же время невероятно чужой.

Корабль висел в космосе, потом дернулся и вдруг — исчез.

Ингрид почувствовала, как сердце сжалось от ужаса и вдруг больно стало дышать, и как недавно съеденная булочка вместе с только что выпитым кофе угрожающе поднялась к самому горлу.

Девушке вдруг захотелось разбить телескоп, уничтожить мощные линзы, позволившие страшному подойти так близко…

Нужно было звонить папе, но Ингрид боялась его испугать и тогда она решила позвонить Эрику.

— Эрик… это Ингрид… Я видела странный космический корабль, не знаю где именно, не могу понять, но я очень отчетливо его видела! А потом он улетел!

Она ждала, что Эрик объявит ее сумасшедшей, бросит трубку и повернется на другой бок — досыпать, но то ли в ее голосе было что-то такое, что заставило папиного студента моментально проснуться и воспринять информацию серьезно, то ли он сам был сумасшедшим…

— Оставь все как есть! Я сейчас буду!

— Хорошо… — сказала Ингрид уже зазвучавшим на линии коротким гудкам и ей вдруг стало спокойнее.

Все-таки Эрик профессионал… Ну почти профессионал… Он умеет обращаться с телескопом, он сделает все как надо и, конечно, тут же докажет Ингрид, что никакой это не космический корабль, а просто одна из научных станций, какой-нибудь комплекс «Мир»… хотя нет, комплекс «Мир» вроде как утопили в океане… Ну тогда, это что-то похожее! Мало ли всякого эдакого запускают в космос хотя бы те же американцы! Эрик расстроится, назовет Ингрид дурочкой и уедет домой… Ох, хорошо бы все произошло именно так!

Эрик приехал через полчаса, видимо он и в самом деле очень спешил. Ни слова не говоря, молодой человек рванулся к телескопу взглянул в окуляры и не увидел ничего. Он замер на мгновение, а потом принялся за настройки. Его руки, как бабочки летали над сложными и непонятными рычажками и кнопочками, а Ингрид стояла рядом почти не дыша, прижав к груди руки.

Эрик вдруг замер и разинул рот.

— Мама моя! Ни фига себе! — раздался его свистящий шепот, — Ну ни фига же себе!!!

— Что там?! — пискнула Ингрид.

Эрик с видимым трудом оторвался от телескопа, но он должен был удостовериться, что не только он ВИДИТ.

Ингрид осторожно взглянула в окуляр и едва не упала. Колени ее подогнулись, в голове загудело и потемнело в глазах.

Эрик выставил объектив на широкоугольник и теперь глазам наблюдателя являлось потрясающее зрелище.

Это было похоже на сцену из плохо сделанного старого фильма о войнах в космосе. Какие-то беспорядочные вспышки синего и алого, в которых беснуются темные точки, ничего не понятно и даже совсем не красиво, только страшно ужасно, потому что все происходит не на телеэкране, а на самом деле.

— Ты видишь? — спросил Эрик, а потом вдруг словно спохватился, отодвинул Ингрид от телескопа и принялся панически фотографировать запечатленную им картинку.

Кадр за кадром, с ужасом и восторгом замечая, что синее с красным зарево все приближается и приближается к Земле…

— Может быть, не стоит смотреть на это? — нерешительно спросил Паша, — Чего зря переживать, когда все равно ничего сделать не можем?

— Они сражаются. Они все там. Все.

— Ну, это, наверное, хорошо…

— Не верю, все равно не верю, что они придут сюда… Этого просто не может произойти! Господь не допустит!

— Конечно… Пивка принести?

— Неси… Можно чего и покрепче.

Паша принес виски.

— Может… тебе со льдом?

— Каким еще льдом! Наливай так!

— Ну давай…

Паша протянул ей рюмочку, стукнулся тихонечко о ее краешек своей.

— Ну че… За победу, что ли?

— Угу…

Синее с красным зарево в очередной раз превратило ночь в день.

И это было потрясающе красиво.

Потом снова стало темно.

А еще чуть позже снова полыхнуло.

И начался звездопад.

Люди смотрели в окна, выходили на улицу, им не было страшно, потому что они не верили в инопланетян и привыкли все объяснять логически.

Неужели комета?

Или просто метеоритный дождь?

Почему же по телевизору не предупредили?! Ведь мы могли бы проспать такое великолепное зрелище!

Бабушка больше не ворчала на Олю, она стояла рядом с ней у окна и смотрела как падают звезды.

Огромное количество маленьких ярких звезд. Как будто фейерверк.

Поневоле хочется загадать желание.

У Паши дух захватило. Такого звездопада он в жизни не видел никогда!

— Что это? — спросил он, — Это так корабли сгорают?

Маша молчала.

Севелина не помнила, чтобы ей снился кошмар, однако она проснулась внезапно, вся в поту, и сердечко ее колотилось неожиданно сильно.

Комнату заливало зарево.

Севелина вскочила с кровати и подбежала к окну.

Что происходит?!

Воспитанница пиратов повидала на своем веку — правда только на экране — не одну битву в космосе, в том числе в атмосфере планет, и знала, как это может выглядеть.

Но здесь?!

Крепко стиснув зубы и сжав кулачки так, пальцы свело, Севелина смотрела на огненные сполохи.

Чужие?

Пришли сюда?

Неужели?!.

Не может быть! ЭТА планета не смогла бы сопротивляться!

— Маша! — закричала она, пронзенная невыносимым ужасом.

Маша выскочила к ней из соседней комнаты, подхватила на руки, прижала к себе крепко-крепко.

— Не бойся. Они не пустят их к нам.

Севелина выбралась из ее объятий и посмотрела на Машу внимательно.

— Кто?

— Твои… Тоже там…

— И ты знала? Всегда знала?

Маша молчала.

— Ты знала!!!

Маша думала, что сейчас девочка разревется и ее снова придется утешать. Но Севелина только отвернулась к окну.

Полными слез глазами она не мигая смотрела в небо.

Пожалуйста, не умирай…

Как я без тебя?

Он давно должен был умереть, но почему-то все не умирал. Впрочем — он знал, почему.

На израненном корабле не работали даже аварийные системы, и ручное управление слушалось через два раза на третий.

Эйк уже не замечал предупредительных сигналов.