Сто сорок писем Василия Белова - Анатолий Николаевич Грешневиков

местным известным историческим героям – преподобному Иринарху, благословлявшему Минина и Пожарского на освобождение страны от иностранных захватчиков, и участнику Куликовской битвы, богатырю Пересвету. Возражать против такой акции вряд ли бы кто стал, если бы их не поручили сделать скандально известному скульптору Зурабу Церетели. Общественность Борисоглеба обратилась к главе района Виктору Почернину с предложением обратиться к другим известным скульпторам Клыкову и Рукавишникову, придерживающимся русских традиций в искусстве, но чиновник отказался это делать. Сослался на то, что Церетели предложил сделать памятники бесплатно.

Жители Борисоглеба посчитали своим долгом выступить против чужеродного строительства, против искажения скульптором Церетели исторических личностей. Им знакомы были широкомасштабные и громоздкие проекты Церетели, обернувшиеся публичным скандалом. В Америке не приняли его многометрового Колумба, в Москве отказались устанавливать многометрового Петра Первого. Против «оцеретеливания» маленького поселка сразу же выступила в районной газете «Новое время» заведующая местным музеем Марина Кузмичева. Затем свой протест заявили и десятки других земляков.

Если с инициативой установки церетелевских памятников выступили писарчуки-москвичи Щербаков и Мартышин, то против выступили другие москвичи и питерцы, среди которых известный художник, преподаватель из Санкт-Петербурга Николай Катещенко, приехавший на жительство в Борисоглеб в 1941 году, и народный художник России, академик Вячеслав Стекольщиков, проведший в Москве не одну выставку под названием «Летопись Борисоглеба».

Катещенко высказал в газете свой взгляд на творчество Церетели: «Памятники Пересвету и Иринарху меня, как художника и русского человека, не удовлетворяют в его трактовке: они «холодные», «чуждые», в них нет православного, русского духа. В них «Русью не пахнет», как бы выразился А.С. Пушкин».

В той же объективной критической манере высказался давний певец красоты Борисоглебской земли, художник Стекольщиков: «Пройдет некоторое время, и бездуховное конвейерное искусство Церетели – явление смутного времени – впишет бесславную страницу в историю великой русской культуры, и одной из многочисленных иллюстраций этой страницы может стать Борисоглеб». Совершенно точно он назвал и инициаторов позорной акции: «Сам-то Церетели вряд ли знал о существовании Борисоглеба и обитателях его монастыря. Да и Борисоглеб, озабоченный отсутствием денег в бюджете на решение самых необходимых вопросов и страдающий от безработицы, вряд ли посылал к нему ходоков. Наверняка здесь не обошлось без заезжих благодетелей. Есть такие люди, которые сами не лепят, стихов не пишут, стен не выправляют, зато имеют связи и, их хлебом не корми, любят вмешиваться в чужие дела. Убежден, что именно они и являются авторами всевозможных сплетен. Только в голове опытного интригана могла возникнуть лукавая мысль – «облагодетельствовать» бедных борисоглебцев бесплатным (чуть не сказал сыром) памятником».

Вслед за уважаемыми художниками против установки памятников Церетели выступили другие известные деятели культуры – кинорежиссер Никита Михалков, реставратор Савва Ямщиков, писатель Валентин Распутин, композитор Юрий Клепалов, кинорежиссер Анатолий Заболоцкий, писатель Владимир Крупин, заслуженный художник России Владимир Коркодым, профессор и доктор искусствоведения Вера Брюсова, писатель Валерий Хайрюзов, академик-архитектор Евгений Пашкин, писатель Виктор Лихоносов и многие другие. Всемирно известный реставратор и защитник древнерусского искусства Савва Ямщиков писал в газете «Труд» 28 июля 2005 года: «А дальше пошел поточный метод изготовления штампованных поделок. И сегодня докатился этот поток до тихого поселка Борисоглебский, где рядом со стенами православного монастыря Святых Бориса и Глеба намереваются воздвигнуть очередной церетелевско-данайский дар – десятиметровые бронзовые изваяния Преподобного Иринарха, благословившего Дмитрия Донского на борьбу со смутой, и воина-монаха Пересвета. Как специалист по древнерусскому искусству, без малого полстолетия посвятивший спасению и реставрации церковного культурного наследия, я обращаюсь к тем, кто благословил впавшего в монументальный угар Церетели: остановите беспредел, вспомните о евангельской заплате на ветхой одежде Борисоглебского монастыря…».

Я показал эту статью Ямщикова «Идолы рукотворные» тем, кто благословлял команду Мартышина и настоятеля Борисоглебского монастыря игумена Иоанна, а точнее, губернатору области Анатолию Лисицыну и главе Ярославской епархии, владыке Кириллу. К своему удивлению, они признались в том, в чем не стоило признаваться, на их позицию больше всего повлияли не патриотические убеждения, а административно-командные и меркантильные. Оказывается, Церетели пообещал вдогонку к памятникам подарить области еще и пятьдесят компьютеров.

Конечно, главными вдохновителями установки церетелевских изваяний были не глава района и даже не губернатор области, за ними стоял председатель Союза писателей России Валерий Ганичев. Зная это и видя, как он организовывал клеветнические статьи в газетах и по телевидению, где искажали мою точку зрения на памятники в исполнении Церетели, я попросил для нейтрализации его агрессивных действий выступить в печати почитаемых в народе писателя Валентина Распутина, академика-архитектора Евгения Пашкина и доктора искусствоведения Веру Брюсову. Мало кто знал, что и Пашкин, и Брюсова являлись крупными специалистами в области древнерусской культуры, спасли от разорения не один ярославский храм, не одну древнюю икону.

Их статья «Памятник Церетели разрушил лад Борисоглеба» была опубликована 23 марта 2005 года в районной газете «Новое время». Известные русские подвижники писали:

«Что же касается художественного мастерства, то тут у профессиональных критиков, искусствоведов, представителей православной и патриотической общественности возникает главная претензия к скульптурам Церетели. Они малохудожественны, зачастую выполнены в нарушение традиций и канонов как русского реалистического искусства, так и православной культуры. Церетели украсил чеканкой, например, церковь на Поклонной горе, храм Христа Спасителя, но выполнил он чеканку на церкви не в традициях русского православия, а в традициях сванов, уходящих корнями не в русскую историю, а в двухтысячелетнюю историю до нашей эры. Где же тут знание законов искусства да и уважение к памяти миллионов русских воинов, погибших за Отечество, ради чего и ставится памятник?! Говоря о малохудожественности скульптур Церетели, достаточно сравнить его памятники Петру Первому и княгине Ольге с аналогичными памятниками выдающегося русского скульптора современности Вячеслава Клыкова. У Церетели герои – это некий бесчувственный монолит камня или железа, выполненный равнодушным мастером вне времени и истории. Не зря Церетели поклоняется авангардистскому безликому и вненациональному творчеству Шагала, Дали, Малевича с его «черным квадратом». В скульптурах Клыкова прослеживается духовная и историческая преемственность, которую не может ни загубить, ни повторить ни одна казенная, ориентированная на западные эстетические ценности культура модернистов. Задача же модернистов проста – стереть неповторимый лик России, стереть лики и образы героев России».

В заключительном слове крупные писатели, архитекторы и искусствоведы заявили: «Тревога борисоглебцев за свою малую родину, за свое понимание истории вполне объяснима. Они выступили против скульптуры Церетели, начав общественную дискуссию, потому что дорожат древнеисторической православной атмосферой своего сельского мира. Им известна цена творчеству Церетели. Им близко, понятно и сродни творчество таких скульпторов, как Клыков, Комов, Чусовитин. И они не согласны даже с бесплатным подарком, желая сохранить свой, сложившийся веками, русский борисоглебский