Принц в Бомбее - Суджата Масси

Первин уже нечего было добавить к столь прочувствованным соболезнованиям. Она негромко произнесла:

– Добрый день. Надеюсь, вы в добром здравии.

Все четверо замерли в неловком молчании, а к ним уже спешили два официанта, и каждый нес по стулу. Митан кивнула мужу, они оба сели.

– Есть мы не будем, – уточнил Фирдош. – Траур еще не закончился. Но мы хотели бы поговорить с мисс Мистри.

– Рада это слышать, – откликнулась Первин. – Мне необходимо перед вами извиниться. Я оставила вашей матери важное послание, да так и не вернулась, чтобы выслушать ваш ответ.

– Вы были очень заняты, – Глаза Митан смотрели серьезно. – Потому что повсюду искали настоящего обвиняемого.

– Да. И едва при этом не погибли. – Фирдош откашлялся, будто ему было неловко. – Я возношу благодарственные молитвы Богу за то, что вашему отцу не довелось пережить такой страшной утраты. А теперь о послании.

Элис вскочила, бормоча:

– Первин, прости, пожалуйста, я тут на минутку.

Они все проследили, как Элис идет к прилавку со сладостями. Потом Первин возобновила беседу:

– Письма я не читала, потому что оно адресовано вам. Но мистер Атертон мне сказал, что хочет передать вам деньги. Они лежат в сейфе. Я не хотела их возить по городу и оставлять у вас в ваше отсутствие.

– Мы очень удивлены. – Фирдош посмотрел Элис в спину. – Я не против, если она вернется. Это будет даже кстати.

Первин махнула подруге, и та подошла обратно к столику.

– Мистер Атертон прислал мне письмо от лица совета попечителей. – Фирдош пересказал, что на заседании совета были собраны частные пожертвования в знак соболезнования родителям Френи. – Сумма достаточно большая, пятьсот рупий.

Элис вытаращила глаза:

– Вот это да!

– Он сказал, что речь идет о частных пожертвованиях? – уточнила Первин.

– Да, от десяти членов совета, многие из них, полагаю, очень богатые люди.

Вот почему Атертон привез наличные, а не чек – и сказал, что колледж не нуждается в расписке.

Фирдош заговорил снова:

– Что нам с Митан делать с такой кучей денег? У нас есть дом, аренду мы платим небольшую, жилье удобное. У меня хорошее место, и я не собираюсь бросать работу.

– Безусловно. – Митан погладила его по руке. – Я слышала мнение, что ты лучший портной в городе.

Фирдош Каттингмастер улыбнулся жене:

– Нам всего хватает. Вот только обоих детей мы потеряли. И мы не раз спрашивали себя: может, Бог так наказывает нас за какой-то проступок? Именно поэтому я так на вас сердился, мисс Мистри. Мне не хотелось быть причастным к открытию истины – я боялся, что она поставит меня лицом к лицу со всем, в чем я повинен.

– В смерти своей дочери вы не повинны, – успокоила ее Первин. – Она никак не связана с вашими политическими разногласиями.

– Понять это мне помогли вы. – Фирдош нагнулся к ней поближе. – Судя по всему, в Бомбее много молодых людей, которые хотели бы учиться в колледже, но им нечем платить. Мы хотели бы на эти деньги учредить стипендию имени Френи для студентов, которым нужны средства на обучение в Вудберне или других бомбейских колледжах. Из нее будет покрываться разница между стипендией от колледжа и полной стоимостью.

Первин очень удивилась. С трудом выдавила слова:

– Это очень великодушно с вашей стороны. Полагаю, что попечители будут ошеломлены вашим бескорыстием.

– Учредить стипендию – сложная задача. И мы не хотим участвовать в процессе выбора достойных кандидатов. – Фирдош посмотрел через стол на Элис и продолжил: – Может, вы возьмете это на себя, мисс Хобсон-Джонс? Вы работаете в колледже, знаете, как там все устроено.

– Разумеется, – тут же согласилась Элис. – И эти деньги, возможно, станут основой более крупного начинания. Я постараюсь уговорить маму и ее подруг добавить что-то от себя.

Откусив кусочек дивного пирога с мальвой, Первин расчислила следующий шаг:

– Пятисот рупий хватит меньше чем на пять лет, если не положить их на счет, приносящий проценты. В некоторых банках есть специальные условия для благотворителей. Если хотите, я помогу вам создать благотворительный фонд. Необходимо предпринять определенные шаги, чтобы его зарегистрировать.

– А назовем его Фондом «Три Х» имени Френи Каттингмастер. – В голосе Фирдоша звучала гордость.

– Да. Если ее имя будут часто писать и произносить, оно не забудется, – негромко добавила Митан.

– А какие три «х»? – спросила Элис, беря с тарелки сахарную булочку.

– Хумата, хухта, хваршта[59], – пояснила Митан. – Это означает: добрые мысли, добрые слова и добрые дела. Мы про них думаем каждый день, это столпы нашей веры.

Приятная беседа с Каттингмастерами, по ходу которой возникли все эти планы, завершилась в половине второго. Первин доехала на машине Элис до Мистри-хауса и вернулась к своим обязанностям, а Элис отправилась в колледж.

Первин и оглянуться не успела, как пробило шесть вечера. Весь день ушел на составление документов и консультации с клиентами, а теперь нужно было подготовиться к лекции в Азиатском обществе. На Первин было то же синее сари, в котором она ездила в суд, но сейчас она откинула паллу с головы, чтобы привести в порядок волосы.

Ее не удивили слова Каттингмастеров, что она сильно изменилась. Навал вырвал ей огромный клок волос, пришлось изменить прическу. Боб до плеч был не таким дерзким, как у Рутти Джинна, но ее родных такая короткая стрижка шокировала даже после того, как Первин сделали великолепную укладку в парикмахерской отеля «Тадж».

Голова будто бы полегчала. Проще стало ходить со вздернутым подбородком, как это называют англичане. Если накинуть сари на голову, никто и не заметит современной стрижки. «Если только вы не захотите ее всем продемонстрировать», – сказала, подмигнув, парикмахерша.

Где демонстрировать? Уж всяко не в Азиатском обществе Бомбея.

После того как Арман остановил машину, Первин поднялась по высокой лестнице, вспоминая, как медленно спускалась по тем же ступеням с мистером Дассом, как потом встретила Колина. С того вечера они больше не виделись, хотя она и послала ему письмо – поблагодарить за телеграмму. Простой вопрос, который он задал в отеле «Спента», стал последним звеном в понимании поступков Навала. Он же помог полиции отыскать украденные деньги – они лежали в пустой жестянке из-под риса в этом самом отеле.

Первин пригласила на лекцию двух спутниц, Элис и Гюльназ: они уже сидели во втором ряду и даже заняли для нее стул. Вместо темного хлопкового платья, в котором она вела занятия, Элис надела ярко-синее, шифоновое, а Гюльназ выглядела просто очаровательно в светло-зеленом; животик у нее, похоже, подрос за последнюю неделю. Первин заметила мистера Дасса в том же ряду, поздоровалась с ним.

Старик моргнул, потом