Преобладающая страсть. том 1 - Джудит Майкл

Для начала они с Винком проехались по рингу на ферме Карравея. Это был редкий случай, когда Сибилла молча воспринимала критику, сжимая зубы, пытаясь спокойно усидеть на лошади, не погонять ее вперед силой, намеренно откидываясь то назад, то вперед, то приподнимаясь повыше, сжимая круп лошади бедрами, гибко двигала руками. Ею владело нетерпение. Упражнения она ненавидела, ей не терпелось пустить лошадь в галоп, проскакать через полосу препятствий с той же непринужденностью, с какой она неслась на автомобиле по шоссе. Но она не проронила ни слова, делая то, что велел ей Винк. Ведь она приступила к этим занятиям не ребенком, подобно тем, которые были рождены для седла, для ружья, для тенниса и кругосветных путешествий… Она начала поздно – в январе ей исполнилось двадцать шесть, и она должна держать удачу за хвост.

Следующим упражнением были прыжки. А потом начался другой урок, на другой лошади – скачки по пересеченной местности. И это вернуло ее к жизни. Чем быстрее она скакала, чем ближе была опасность, тем более удачным казался ей прожитый день.

Спустя некоторое время она позабыла и о Винке, и о времени: существовали только скорость, только те потрясающие секунды, когда она проносилась по границе между безопасностью и риском, и она оживала от пьянящей смеси восхищения и страха.

Когда Винк осадил лошадь, повернув назад к конюшне, она впала в ярость.

– Что мы там забыли?

– Десять часов, – сообщил он, спрыгивая на землю. – На сегодня хватит. Сегодня у тебя получилось неплохо.

– Неплохо? Разве я что-то делала не так?

– То же, что и всегда. Следи за руками, ты слишком ими размахиваешь. Небольшие движения кистью, ладно? Лошадь – очень чувствительное животное, ты же не хочешь разорвать ее на кусочки, толкая во все стороны.

У конюшни грум перехватил поводья их лошадей, и Винк проводил Сибиллу до машины.

– Ты должна это понять, а то ты, как буйвол, – только не обижайся, – который все крушит на своем пути. Тебе нужно установить взаимопонимание с лошадью, все равно, как с людьми, понимаешь? Попробуй полюбить ее. Если сможешь, все у тебя получится великолепно.

– Как с камерой, – пробормотала Сибилла.

– Что?

– Нет, ничего.

– Послушай, – он остановился, – у тебя есть очень важное свойство: если ты чего захочешь, тебя нельзя остановить. Тебе не следует противиться тому, что я советую тебе. Ведь за это ты мне и платишь, верно?

– Я все усвоила. С этой минуты все будет, как надо.

– Угу, – вздохнул Винк и пошел вперед, Сибилла вслед за ним подошла к машине.

– На следующей неделе, – напомнила она, садясь за руль, но мысли ее были прикованы к состоявшемуся уроку. «Держись нежнее за повод, понравься лошади, полюби ее, черт ее дери!» Это-то она усвоила, она будет лучшей наездницей графства Лаудон.

Ей пришлось сдерживаться, чтобы ехать медленнее на обратной дороге, движение было сильнее, чем ранним утром, и она нетерпеливо постукивала пальцами по рулю, включила радио и каждый раз вздрагивала, когда почти упиралась в бампер чужой машины. Когда она добралась до дома, утренний восторг прошел, она помнила только, как Винк критиковал ее руки, да пробки на дороге. Она прошла через холл, сбрасывая пиджак.

– Миссис Эндербай.

Сибилла так и вздрогнула. Перед ней в холле стоял Руди Доминус, загораживая дверь в ее спальню. Казалось, его лицо в глубоких темных бороздах было частью его черного костюма, и она удивилась, как Квентин переносит мрак, исходящий от него.

– Квентин хотел бы видеть вас, – сообщил Доминус, вытягивая руку в направлении спальни Эндербая, как будто он был посланником, а Сибилле надлежало следовать за ним.

– Я приду позже, – ледяным тоном произнесла Сибилла. – Сначала переоденусь.

Их взгляды пересеклись, и Доминус кивнул.

– Будьте добры. И как можно быстрее. Он очень обеспокоен.

– Он умирает? – резко осведомилась она.

Слабая улыбка тронула тонкие губы.

– Нет, об этом вы можете не беспокоиться. Думаю, он сможет протянуть долго.

Сибилла отвернулась и вошла к себе. Пока горничная готовила ей ванну и помогала снять костюм для верховой езды, она раздумывала о Доминусе.

«Пора ему убираться. Квентин самым прекрасным образом мог обойтись и без него, на кой им сдался этот нетерпимый проповедник с безумными глазами, крашеными волосами и грязью под ногтями – и это в их-то доме. И совершенно неважно, что Квентину с ним хорошо. Валери и дня не потерпела бы его дома, и уж, конечно, не семь недель».

Два часа спустя она вошла к Эндербаю в комнату в ярком полосатом шелковом халате, с распущенными волосами, откинутыми назад и схваченными золотым обручем.

Кровать была приподнята, и, сидя со стаканом в руке, Квентин сердито поглядывал на Доминуса.

– Не давал мне спать, – сообщил он Сибилле. – Заявил, что ты хотела зайти, и мне пришлось бодрствовать.

– Ну, разумеется, спи. Я зайду позже.

– Садитесь, – пригласил Доминус, придвигая ей кресло, с которого поднялся, едва она вошла. – Может быть, хотите чаю? У нас он всегда горячий.

– Нет. И мне надо поговорить с Квентином наедине.

Доминус выстрелил взглядом в Эндербая, но тот не заметил этого, разглядывая халат Сибиллы.

– Миленький. Как павлин… или попугай… или кто там еще… Руди, сделай себе такой же костюмчик. Весь разноцветный. Слишком много черного на одну эту комнату.

Доминус нагнулся и вытер рот Эндербаю.

– Миссис Эндербай хочет, чтобы я удалился, – тихо сказал он.

– Пусть будет так, как она хочет. Это помогает мне чувствовать себя молодым, как и ты. Вы оба работаете на меня. Живите вечно.

– Я подожду в приемной, – нехотя произнес Доминус, уходя, но оставляя приоткрытой дверь.

Сибилла захлопнула ее.

– Я хочу, чтобы он убрался отсюда, – заявила она, вновь усаживаясь в кресло. – Из-за него я нервничаю, а он ведет себя так, будто он здесь хозяин. Мне он не нравится, да он нам и не нужен.

– Мне он нужен.

– Ты прекрасно обойдешься сиделками. Посмотри, какой ты сильный. Я хочу, чтобы он убрался, Квентин.

– Обещай ему религиозную передачу.

– Что?

– Религиозную передачу. У нас нет ни одной. Почему бы и нет? У вас появилась религиозная передача за время моей болезни?

– Нет. Нам не нужно…

– Дьявольщина! А ты подумала, какая будет огромная аудитория, если передача выйдет удачной? А Руди совсем неплох. Да масса людей по всей стране умирает как хочет, чтобы у них в доме появился проповедник. На улице дождь, в церковь идти лень – надо бриться и одеваться, вот и смотри службу из собственной постели, если пожелаешь! Руди очень неплох, он будет захватывать людей, – его глаз закрылся. – Боже, как я устал; Сиб, дай ему время.