Свобода - Джонатан Франзен

— Тогда что мне можно, если этого нельзя?

Интуиция, должно быть, подсказывала ей, что в пресловутой парагвайской командировке есть нечто двусмысленное. И Джоуи, несомненно, ощущал себя виноватым, хоть и не из-за Дженны. По его собственным моральным расчетам, женитьба позволяла ему напоследок воспользоваться сексуальной свободой, которую Конни даровала Джоуи давно и с тех пор не взяла свои слова обратно. Если они с Дженной сойдутся всерьез, впоследствии он уладит это. Но сейчас Джоуи не давала покоя разница между огромностью того, чем он владел (подписанный контракт, который должен был принести шестьсот тысяч, если в Парагвае все пройдет как следует, а также перспектива провести неделю за границей с самой красивой девушкой из всех, кого он видел), и ничтожностью того, что он мог сейчас предложить Конни. Вина была одним из импульсов, заставивших Джоуи жениться на ней, но теперь, пять месяцев спустя, он чувствовал себя ничуть не менее виноватым. Он стянул с пальца кольцо, нервно сунул его обратно в рот, сжал зубами… Золото оказалось на удивление твердым. А он-то думал, что это мягкий металл.

— Скажи мне что-нибудь хорошее, — потребовала Конни. — Что нас ожидает?

— Мы получим уйму денег, — сказал Джоуи, прижимая кольцо языком к зубам. — А потом поедем в какое-нибудь потрясающее место и отлично проведем время. У нас будет медовый месяц. Мы закончим учебу и откроем собственное дело. Все будет хорошо.

Молчание, которым Конни ответила на сей раз, было окрашено недоверием. Он и сам не верил своим словам. Он так панически боялся рассказать родителям о женитьбе и рисовал себе сцену разоблачения в таких ужасающих подробностях, что документ, который они с Конни подписали в августе, казался ему скорее свидетельством о смерти, чем подтверждением брака. Тупик. Кирпичная стена. Их отношения имели смысл лишь в тот момент, когда они находились вместе и могли, слившись воедино, создать собственный мир.

— Жаль, что тебя тут нет, — сказал он.

— Мне тоже.

— Ты вполне могла бы приехать на Рождество. Это я виноват…

— Да, и ты подхватил бы грипп.

— Подожди еще несколько недель. Клянусь, что искуплю свою вину.

— Не знаю, смогу ли я. Но постараюсь.

— Мне так жаль…

И ему действительно было жаль. Но одновременно Джоуи испытал невыразимое облегчение, когда она положила трубку. Мысли юноши вновь вернулись к Дженне. Он вытащил обручальное кольцо языком из-за щеки, намереваясь вытереть его и убрать, но сделал неловкое движение — и случайно проглотил его.

— Мать твою!..

Он чувствовал, как оно движется по пищеводу — нечто чужое и твердое, раздражающее мягкие ткани. Джоуи попытался отрыгнуть кольцо, но в результате оно проскочило дальше, так что он перестал его ощущать, — должно быть, оно смешалось с остатками здоровенного сэндвича, съеденного на ужин. Джоуи подбежал к кухонной раковине и сунул пальцы в рот. В последний раз его тошнило в раннем детстве, и рвотные позывы вдруг напомнили о том, как он этого боялся. Рвота казалась Джоуи сравнимой с насилием. Все равно что пустить себе пулю в голову. Джоуи не мог заставить себя сделать это. Он наклонился над раковиной с раскрытым ртом, надеясь, что содержимое желудка каким-то естественным образом выйдет наружу, без дополнительного принуждения, но, разумеется, тщетно.

— Твою мать!.. Трус!

Было без двадцати десять. В одиннадцать часов следующего утра ему предстояло лететь в Майами, и он никоим образом не мог сесть в самолет с кольцом в желудке. Джоуи нервно мерил шагами грязный бежевый ковер в гостиной, пока не решил обратиться к врачу. После быстрого поиска в сети выяснилось, что ближайшая клиника находится на Семинари-роуд.

Джоуи надел куртку и побежал по Ван-Дорн-стрит в надежде поймать такси, но вечер был холодный, и машин оказалось на удивление мало. У него лежало достаточно денег на счету, чтобы купить собственную машину, притом неплохую, но, поскольку часть этой суммы принадлежала Конни, а остальное представляло собой заем, взятый в банке под ее поручительство, Джоуи тратил деньги очень осторожно. Он вышел на проезжую часть, словно вознамерился привлечь внимание водителей, став мишенью, но такси не было.

Шагая к больнице, он обнаружил на телефоне недавнее сообщение от Дженны: «волнуюс. а ты?» — и ответил: «Очень». Джоуи достаточно было увидеть ее имя в списке входящих, чтобы ощутить несомненное сексуальное возбуждение. Конни оказывала на него совершенно иное воздействие — в последнее время, как правило, на те части тела, что находились выше пояса (живот, легкие, сердце), — но не менее интенсивное и настойчивое. Дженна восхищала Джоуи, точь-в-точь как большие суммы денег, как восхитительная возможность отказаться от всякой социальной ответственности и предаться непрерывному удовлетворению потребностей. Он отлично понимал, что Дженна — это плохой знак. Честно говоря, волновало его главным образом вот что: достаточно ли он сам по себе плохой знак, чтобы у него с ней все получилось.

По пути к больнице Джоуи миновал здание с синими зеркальными стеклами, в котором провел минувшее лето, когда работал в ВЧПИ («Возрождение частного предпринимательства в Ираке»). Это был филиал «Эл-би-ай», который получил неконкурентный контракт на приватизацию хлебопекарной промышленности в недавно освобожденном Ираке (прежде она находилась под контролем государства). Шефом Джоуи был флоридец Кенни Бартлс, чуть старше двадцати, с большими связями, который приметил Джоуи годом раньше, когда тот работал в исследовательском центре у отца Дженны и Джонатана. Летняя должность Джоуи в этом центре была одной из пяти, оплачиваемых «Эл-би-ай», а его обязанности, которые официально назывались «консультационными», преимущественно состояли в разработке способов, при помощи которых корпорация могла извлечь коммерческую выгоду из американского нашествия в Ирак, и превращении этих «коммерческих возможностей» в аргументы в пользу оккупации. Чтобы вознаградить Джоуи за исследование в области иракской хлебопекарной промышленности, Кенни Бартлс предложил ему полноценную работу в ВЧПИ, в зеленой зоне Багдада. По многочисленным причинам — из-за протестов Конни, предупреждений Джонатана, стремления остаться поближе к Дженне, из страха быть убитым, нежелания бросать дом в Вирджинии и гнетущего ощущения, что Кенни не стоит доверять, — Джоуи отклонил предложение и взамен согласился провести лето в местном офисе ВЧПИ.

Узнав о поступке сына, Уолтер пришел в страшную ярость, и в частности из-за этого Джоуи не решался рассказать родителям о своей женитьбе — и по той же причине пытался постичь меру собственной беспощадности. Он хотел как можно скорее стать как можно богаче и жестче, чтобы никогда больше не нужно было выслушивать отцовскую ругань. Чтобы можно было рассмеяться, пожать плечами и уйти; чтобы походить на Дженну, которая знала почти все про Конни (за исключением того, что она вышла замуж), но тем не менее считала ее этаким пикантным дополнением к игре, которую вела с Джоуи. Дженна с особым удовольствием расспрашивала юношу, знает ли его подружка, что он проводит время с другой, и выслушивала, как он в очередной раз лжет. Она оказалась хуже, чем описывал Джонатан.

В больнице Джоуи понял, отчего на улицах так пусто: все население Александрии столпилось в приемной. У него ушло двадцать минут, чтобы добраться до регистратуры, и дежурную медсестру отнюдь не впечатлило описание жестоких болей в животе (Джоуи надеялся, что ему удастся пройти без очереди). Проведя полтора часа в обществе чихающих и кашляющих александрийцев, посмотрев последнюю серию «Скорой помощи» по телевизору в приемной и отправив несколько сообщений приятелям из Вирджинского университета, которые наслаждались зимними каникулами, Джоуи думал о том, насколько проще и дешевле было бы купить другое кольцо. Оно стоило не больше трехсот долларов, и Конни ни за что не заметила бы разницы. То, что он испытывал столь романтическую привязанность к неодушевленному предмету, чувствовал, что обязан вернуть Конни то самое кольцо, которое она помогла ему выбрать в магазине на Сорок седьмой улице душным летним вечером, не очень вязалось с его планом стать беспощадным источником дурных вестей.

Джоуи принял врач — молодой парень с бесцветными глазами и безобразным бритвенным порезом.

— Не о чем беспокоиться, — заверил он. — Уладится само собой. Эта штучка выйдет, вы даже и не заметите.

— Я беспокоюсь не о своем здоровье, — сказал Джоуи. — Мне нужно получить кольцо сегодня же.

— Хм… Оно дорого стоит?

— Очень. Наверное, есть какие-нибудь… процедуры?

— Если вам так необходимо именно это кольцо, то оптимальный вариант — подождать день-другой. А потом… — врач улыбнулся. — Знаете, есть старый врачебный анекдот. Мать привела в больницу ребенка, который проглотил ручку, и спросила, что ей делать, а доктор ответил: пока пишите карандашом. Глупый анекдот на самом деле, но суть именно в этом — ждите и следите за стулом, если уж вы намерены вернуть кольцо.