Грани пустоты - Алекс Рауз

Николай. Он на минуту прикрыл глаза и зашевелил губами, будто просчитывая что-то про себя. А когда вновь открыл, его взгляд был холодным и уверенным. Таким Ворс еще не видел друга. Друга ли?

Сейчас перед ним был не запуганный, уставший человек, каким он встретил Николая впервые – потерянным, отчаявшимся. Нет, на площади стоял настоящий демиург, творец миров.

Первыми вверх взмыли дороги. Все полотно проспекта Инчи с обеих сторон поднялось к оранжевым небесам и закрутилось спиралью над их головами. Вниз полетела брошенная кем-то на дороге машина, но, не достав до земли, она пеплом развеялась по воздуху.

Сгибаясь и выпрямляясь, осыпаясь асфальтовой крошкой, дорога обретала новую форму. И мгновение спустя кольцом опустилась на площадь, укрывая ее высоким забором от остального города.

– Чтобы не задеть остальных, – сказал Николай и повернулся к трем башням.

С оранжевых небес посыпались крупные хлопья снега. Они таяли, не доставая до земли, но облепляли стеклянные небоскребы, будто пытаясь их защитить. Перед внутренним взором Ворса мелькнул дом, затерянный в бесконечном лесу, но он поспешил отогнать наваждение.

А Николай улыбнулся и поднял голову к вершинам.

И медленно, не издавая ни единого звука, три башни начали рушиться. Осколки стекла и бетона тоже превращались в пыль, и вершины плавно оседали к земле. «Свобода», «Империя» и «Гордость Оплота» погибали тихо и траурно, как последний столп отжившего свое мира. В изумлении путники застыли у их подножия в ожидании финала.

Несколько минут спустя перед Николаем развеялся пепел двух самых высоких небоскребов Оплота, стоявших в этом мире задолго до его рождения. И лишь последний этаж «Свободы» уцелел, просто опустившись на землю. Его зеркальные двери распахнулись.

Николай щелкнул пальцами, и они тоже рассыпались, но сам этаж устоял. Из мрачного проема вышел Кост в сопровождении нескольких солдат с автоматами. Нахмурив брови, он оглядел разруху вокруг, а потом что-то скомандовал своим людям.

– Я могу их стереть, – спокойно произнес Николай, когда выстрелы смолкли.

– Ты не сможешь стереть из этого мира каждого, чьи мысли или поступки тебе не угодят. В таком случае рано или поздно людей просто не останется. – Ворс перевел дыхание и взглянул на своих людей. Они старались лишь ранить, а не оставлять за своими шагами трупы. – Мы должны научиться разбираться по-другому, иначе чем мы будем отличаться от них?

Кая стиснула кулаки, но спорить не стала. Дайс согласно кивнул.

– Она ждет Николая и Ворса, остальные должны остаться здесь, – крикнул Кост.

– Мне не нравится этот расклад, волк, – стоящий рядом Эрик сказал так тихо, чтобы его слышал только Ворс. – Мы уже заперты в ловушке, а теперь нас разделят. Ты можешь доверять хоть одному из этих могущественных ублюдков?

Он был прав, чертовски прав. Но если ни один из демиургов не на их стороне – то дела плохи и битва проиграна. Кая сжала его руку, крикнув Косту, что пойдет с ним, Николай уже сделал первый шаг навстречу, обернулся, кивнув на пояс Ворса. Там был спрятан заряженный пистолет.

Сам Ворс напряженно думал. Что еще он не предусмотрел? Что должен сделать?

«Она просила передать, что ее зовут Илая. Это настоящее имя».

Сердце сильнее затрепыхалось в груди, грозя разнести ребра. Иногда сердце мудрее головы, и Дайс учил его слушать.

– Я должен с ней поговорить, Эрик. Я чувствую, что в этом кроется что-то большее. Мы можем довериться – на этот раз.

Будто у них был выбор…

– Если ты ошибаешься, нам крышка. Окончательная.

– Я знаю. Но я не ошибаюсь.

– Я тоже с тобой, капитан, – подскочил Дайс. На его лице застыла необычная, отчаянная решимость, будто он уже что-то знал. Но времени расспрашивать не было, и Ворс молча кивнул.

– Будьте осторожны. – Он повернулся к остальным путникам. – При малейшей опасности уходите.

– Удачи. – Эрик пожал его руку и снова добавил шепотом: – Если она умеет растворять пули – стреляй, когда отвернется.

И вчетвером они двинулись к тому, что осталось от башни «Свобода». Кост удовлетворенно кивнул и пропустил их внутрь. Его люди остались на улице.

Большую часть просторного помещения внутри занимал стеклянный стол. А во главе его в черном кожаном кресле сидела Марта – в светлом свитере с высоким горлом и неизменном сером пальто, сегодня так похожем на пальто Николая… Густые черные локоны свободно спадали на плечи, а серые равнодушные глаза не отрывались от Ворса. Она молча щелкнула пальцами, и рассыпавшиеся двери за их спинами вновь материализовались на месте, отрезав остальных путников.

Глухой оранжевый свет залил комнату.

– Зачем я нужен тебе, Марта? – Ворс шагнул вперед, в упор глядя на нее. Страха не было, но странное болезненное чувство разрасталось в груди все сильнее. Он смотрел на Марту, на жестокое, беспощадное существо… Но в ее глазах он видел лишь усталость, как бы она ни пыталась это скрыть. Он видел Илаю, как бы сам ни старался забыть тот образ.

И рука, которую он медленно уводил за спину, где был его пистолет, замерла.

Нужно было отвлечь ее, а Ворс, напротив, лишь привлекал внимание. Но потом в их безмолвный диалог вторгся Кост.

– Кажется, раньше ты стрелял быстрее, чем успевал выдумать гуманную идею, капитан, – усмехнулся он.

– Зато ты верен своим идеалам, – непривычно серьезно ответил ему Дайс, и Ворс слышал затаенную обиду в его голосе. Там, на базе в снегах, они были друзьями… – На краю мира ты снова выбираешь только себя.

Кост шагнул вперед, застыл в паре шагов от бывшего друга, не сводя с него взгляд. А потом медленно стянул кожаные перчатки, бросив их под ноги. Черные, отмороженные руки в оранжевом свете смотрелись жутко.

– Ты же помнишь пустоту? Помнишь, как я стрелял в капитана, но ты шагнул под пулю вместо него? И как он стрелял в меня в ответ… Вот только он не убил меня, Дайс. Он промахнулся мимо сердца, но остальные тоже сочли меня мертвым и оставили там, в снегах. Погибать от холода. Сказать, как быстро я пришел в сознание, когда остался один? Сколько звал на помощь и пытался идти? Я знаю, что такое боль и безысходность. Именно они «разбудили» меня. А Марта спасла.

– Мне жаль, – сказал Ворс искренне.

– Жаль, что не добил меня? – усмехнулся Кост, но и в его словах не было злобы.

– Мы все просыпались не в райских кущах, не от счастья. Мне жаль, что ты встретил ее там. Мне жаль, что ты борешься против нас.

– Ошибаешься, капитан. У меня своя роль, а у тебя своя. В этой игре кто-то должен