Любовь на все времена - Бертрис Смолл

Разве ты осудишь ее за эту связь из-за того, что, по-твоему, она должна быть верна тебе?

И Конн вдруг понял, что именно Осман сделал так, что накануне он опьянел от кальяна. Конн должен был ощутить потребности тела, которые нельзя заглушить никаким разумом. Так же, как он лежал совершенно беспомощно, пока его соблазняли две берберийские девушки, так же и Эйден может оказаться соблазненной, несмотря на ее любовь к нему. Мир, в котором он сейчас находился, оценивал женщину по количеству коз, лошадей или верблюдов, которые могли бы быть получены за нее. Конн вдруг понял, что так было везде. Многие мужчины считали женщину своим имуществом, но по отношению к Эйден у него такого чувства не было. И все же женщины оценивались в той мере, в какой они могли принести мужчинам выгоду. Он посмотрел в глаза Осману и утонул в золотистом свете, который исходил от теплого взгляда астролога.

— Я люблю свою жену, — сказал он тихо, — но я понимаю, чему вы хотите меня научить, Осман, и я благодарю вас.

— Но ты понял мой урок, Конн?

— Сердцем я понимаю, что вы хотите мне сказать, Осман, но так трудно разуму смириться с этим. Я схожу с ума от мысли, что моей женой обладает другой мужчина. Почему, когда мужчина имеет другую женщину, это не кажется дурным поступком, но женщине трудно смириться с другим мужчиной. — Он глубоко вздохнул. — Я хочу вернуть ее.

— Поймите это как следует, брат моего милого друга, ваша жена ужасно страдала от происходящего, страдала гораздо больше, чем, возможно, могли бы страдать вы. Я не говорил вам, я не хотел говорить вам этого прежде. Вы должны были немного осмотреться. Ваша жена потеряла ребенка еще раньше, чем она доплыла до Алжира.

— Значит, теперь нас связывает только наша любовь, — тихо сказал Конн и вспомнил о том, как когда-то он так храбро говорил, что их любовь вечна. Была ли эта любовь достаточно сильной, чтобы выдержать утрату ребенка и понимание того, что она познала другого мужчину? Да! Да! Какие бы трудности ни пришлось им преодолеть, вместе они сильнее, чем порознь. И если ему следует смириться с тем, что случилось, значит, Эйден тоже должна сделать это, а ей это будет гораздо труднее. Ей нужен он, а она нужна ему. Сейчас она нужна была ему больше, чем когда-либо раньше. Она — единственная женщина, которая сделала его счастливым. Он хотел, чтобы она вернулась.

Осман улыбнулся, и Конн знал, что он понял, какие мысли мечутся в его мозгу.

— Вам станет легче, Конн, с каждым днем вам будет становиться легче, — сказал астролог.

— Моя сестра Скай говорит, что вы видите вещи, которых не видят другие, — начал Конн. — Сумею ли я спасти свою жену и будем ли мы снова счастливы?

— Судьба каждого человека в основном зависит от него самого, — сказал Осман. — Нам всегда предлагают несколько путей, по которым можно идти, а какой путь выберем мы, зависит от нас. За этим мы можем следить, Конн. Наша судьба, мы называем ее кисмет, контролирует другое. Болезнь, потерю ребенка, возможность разбогатеть. Над этими вещами мы не властны. Поскольку в это дело вовлечены те, кого я мало знаю, я не могу сказать вам ничего, кроме того, что с Эйден вы снова встретитесь. Это показывают ваши звезды, и я не буду выдумывать что-то, чтобы обмануть вас. Мое доброе имя создано не надувательством, как у некоторых. Я уверен, ваша сестра говорила, что прежде всего я честный человек.

Конн растерянно кивнул. Он по-детски хотел, чтобы его заверили в том, что все будет хорошо.

Ему хотелось верить, что судьбой предопределено добиться успеха, что ничего плохого не случится и что он и Эйден будут всегда счастливы, как были счастливы герои детских сказок, которые его мать рассказывала его братьям и ему самому, когда они были маленькими мальчиками.

— Значит, — сказал он, стараясь говорить добродушно, — вы говорите мне, что я должен терпеливо сидеть следующие несколько недель, пока дей со своей мудростью разрешит выпустить мои корабли. Потом я должен плыть в Стамбул со слабенькой надеждой на успех. Я должен пойти навстречу неизвестности. Осман, и рискнуть.

— Как рискует любой смертный, брат моего друга Скай, — усмехнулся Осман, — как любой смертный.

— Тогда я сделаю это, но ради Бога, Осман, поговорите со своим другом деем. Если мои братья слишком много ночей проведут с девушками, чем, как я подозреваю, они занимались прошлой ночью, мне от них не будет никакой пользы.

Осман снова усмехнулся.

— Не бойся, Конн. У меня есть замечательные тонизирующие средства, которыми я поделюсь с ними. Обещаю, когда вы отплывете, они будут как новенькие.

— Если до этого ваши женщины не убьют их своими нежностями, — засмеялся Конн.

— Они еще молоды, Конн.

— Могут перестать быть таковыми, когда мы покинем Алжир, Осман.

На этот раз засмеялся Осман.

— Поверьте мне, — сказал он, — я заботился о Робби все эти годы, и он еще полон сил, разве не так?

— Я еще не видел его сегодня утром, — заметил Конн.

— Вы не увидите его несколько дней, — сказал Осман. — Наш маленький друг очень силен в любви. Я ему приготовил близнецов, и они не скоро притушат его страсть.

— Черт подери! Такая жизнь не для меня. Осман, хотя было время, когда я путался с лучшими красотками, но это было до женитьбы на Эйден. Теперь я этим больше не занимаюсь. Я хочу уехать в Перрок-Ройял с Эйден и жить там тихой жизнью. Я не искатель приключений, хотя раньше думал иначе.

— Немногие признаются в этом, — улыбнулся Осман. — Просто вы раньше других поняли, что вам нужно. Это благословенье Божье, Конн, мой друг. Очень редкое благословенье Аллаха. Будьте благодарны за это. Вам повезло, вы уже выбрали свою дорогу. Многим это не удается.

— Память о том, что было у нас с Эйден, сияет в моем сердце, как яркий маяк, Осман. Эта память освещает мою дорогу и позволяет видеть главную цель. Но изгибы и повороты этой дороги невозможно предвидеть, не так ли?

— Верно, предвидеть их невозможно, но вы преодолеете их, мой друг. Вы преодолеете.

Глава 13

И валида Hyp У Бану, и султанша Сафия, да и сам Мюрад полагали, что неожиданная женитьба посла Крымского ханства принца Явид-хана — это их заслуга. Принц женился на красивой рабыне, которую султан подарил ему всего за три недели до этого. Говорили также, что он законным путем освободил женщину от рабства. Это была любовная история, достойная знаменитых сказок Шехерезады, а слухи, ходившие по Стамбулу, приписывали этой женщине редкую и необычную красоту, которой она околдовала своего мужа. Предполагали, что она пери, а может быть, и ведьма.

Церемония бракосочетания прошла в близлежащей сельской мечети. На ней присутствовали жених, несколько его знакомых послов, включая Уильяма Харборна, неофициального посла Англии, чье законное пребывание на этом посту скоро должно было быть подтверждено, и султан Мюрад. После окончания церемонии мужчины вернулись во дворец принца, чтобы торжественно отпраздновать событие. Они и мельком не видели невесту, которая оставалась на женской половине и праздновала свое замужество с матерью султана, Сафией и тремя своими служанками.

— Ты очень удачливая женщина, — сказала Hyp У Бану, — потому что принц женился на тебе. Должно быть, он очень любит тебя. Я сразу поняла, что в тебе есть что-то необычное, и решила, что ты должна стать даром моего сына Явид-хану.

— Это правда, что он освободил тебя по закону? — спросила Сафия. Эйден кивнула.

— Он ходил к человеку, которого называл «кадий». У меня есть бумаги, они лежат в спальне, в той резной шкатулке сандалового дерева, которой вы так восхищались. Я должна поблагодарить вас обеих, вы ведь мои друзья. Мой господин Явид-хан — хороший человек.

— Но ты ведь не любишь его, правда? — спросила Hyp У Бану.

— Нет, я никогда не полюблю вновь, я люблю моего дорогого Конна, — ответила Эйден. — Мне кажется, я однолюбка, но это не значит, что я не буду отдавать все мое внимание, заботу и преданность моему господину Явиду. Я буду это делать.

Hyp У Бану кивнула.

— Ты очень мудра, дитя мое. Кто знает, может быть, со временем ты научишься любить принца, особенно если повезет и ты родишь ему детей. Это так действует на женское сердце. В конце концов, ведь у вас с мужем не было детей.

— А ты любила отца моего господина Мюрада? — ехидно спросила Сафия. Султан Селим II был известен как пьяница и слабый правитель.

— Сначала — нет, — спокойно ответила мать султана, буравя взглядом Сафию. — Нам не так повезло, как тебе, моя дорогая. Поначалу Селим был не очень ласковым. И только со временем я узнала его и поняла. Я постаралась полюбить его, и в ответ получила его любовь. Любовь трудно завоевать, Сафия, но в конце концов эти труды вознаграждаются.

— Расскажите мне о султане Селиме, — попросила Эйден. Ей было интересно узнать о человеке, о котором Hyp У Бану говорила с такой нежностью.

— Он был сыном великого султана Сулеймана, которого мы называли «законодателем», хотя на Западе его называли Великолепным. Его дедом был Селим I, блестящий военачальник, а прапрадедом — Мехмет, завоеватель Константинополя, сейчас именуемого Стамбулом. Как ты видишь, предки у моего Селима блистательные. Однако, увы, его мать Хуррема была злой, испорченной женщиной. Селим — ее первенец, но она родила султану Сулейману еще двух сыновей и дочь. Однако у султана Сулеймана был еще один сын, рожденный от женщины по имени Гюльбихар, его звали Мустафа, и он считался наследником султана. Ему исполнилось двадцать пять лет, когда Хуррема настроила его отца против сына, и заставила убить его. Гарем и детей Мустафы тоже уничтожили. Хуррема подвела к смерти и своего второго сына, принца Баязида, очень способного юношу. Ее третий сын был калекой, и по закону из-за увечья не мог наследовать трон. Говорят, он умер от горя, потому что обожал своего брата, принца Мустафу, который всегда был добр к нему, и своего брата Баязида.