Без маски - Вирджиния Хенли

— Ничего ты не понял, — пробормотала Велвет с усмешкой. — То есть ты понял это только после того, как прочитал письмо Чарлза. — Она нисколько не рассердилась на мужа, хотя и решила, что не стоит слишком уж внимательно рассматривать королевскую печать.

Всю последующую неделю Грейстил с утра до ночи ухаживал за женой — мыл ее, кормил, менял ей повязки и всячески демонстрировал ей свою любовь и преданность.

— Кажется, ранки подживают. — Велвет подняла вверх руки и осмотрела себя. — Сегодня ночью отвалилось еще несколько струпьев.

Он поднес к губам ее пальцы и, перецеловав их все до единого, с лукавой улыбкой спросил:

— Догадываешься, что я с тобой сделаю, когда ты снова обретешь силы?

Она с блаженной улыбкой ответила:

— Ах, расскажи…

Граф сделал «страшные» глаза и заявил:

— Отколочу до потери сознания. За то, что ты поставила свою жизнь под угрозу. Отколочу огромной палкой…

— А у тебя большая палка? — спросила Велвет с невиннейшим видом.

— Достаточно большая, — ответил Грейстил с угрожающим видом. — Дорогая, позволь наложить тебе на щеку еще немного крема. — Он отлепил «простынный» квадратик, закрывавший оспину, и сокрушенно покачал головой. — Ох, как же я теперь буду жить, зная, что заразил тебя оспой?

— Ты испытываешь чувство вины только по той причине, что у меня на щеке появилась оспина?

— Это ужасная цена за то, что ты примчалась сюда, чтобы предупредить меня о возможности заражения.

— Роберт Грейстил Монтгомери, не болтай глупости. Если оспина после заживления будет выглядеть очень уж неприглядно, я просто заклею ее модной мушкой — вот и все.

— Но тебе придется… сделать слишком уж большую мушку…

— Похоже, ты не видел мушек, которые сейчас продаются в лавках на первом этаже биржи и на Стрэнде. Полагаю, мушка в виде кареты с лошадьми может прикрыть и не такой шрам.

— Боюсь, с подобной мушкой тебя примут за французскую куртизанку, — сказал граф с ухмылкой.

— Что ж, я не против. Главное, чтобы ты реагировал на это соответствующим образом.

Грейстил принялся втирать крем в щеку жены. Ему очень хотелось верить, что ямка будет неглубокой. Велвет еще ни разу не попросила принести ей зеркало, и он подозревал, что она боялась посмотреть на себя. Решив покончить с этой проблемой, он подошел к столику, взял с него небольшое зеркальце и протянул жене:

— Вот, посмотри.

Велвет бросила в зеркало только один взгляд и пронзительно вскрикнула.

— Дорогая, все не так плохо, как кажется…

— Мои волосы! Такая взлохмаченная шевелюра кого угодно напугает. Видно, недаром в детстве меня называли лохматая Лиззи. Не представляю, как у тебе хватало духу смотреть на меня?

Грейстил ухмыльнулся:

— Ты две недели лежала в постели совершенно голая. Ничего удивительного, что я не обращал внимания на твои волосы.

— Завтра я собираюсь спуститься на первый этаж. Но перед этим мне необходимо вымыть голову, так как я не хочу, чтобы люди видели меня в подобном виде. Как-никак я графиня…

— Я распоряжусь, чтобы принесли ванну. Однако не уверен, что мне хватит сил натаскать в нее горячей воды, — заявил Грейстил с веселой улыбкой.

— Если ты от слабости упадешь в обморок, я положу тебя в постель и постараюсь привести в чувство.

Велвет облизнула губы кончиком языка.

— Ты начинаешь пугать меня, Лиззи!

— Чтоб тебя черти взяли! Я — «леди Лиззи». Прошу не забывать об этом!

В тот вечер Велвет, вымыв голову, высушив волосы перед камином и расчесав их, встала нагая рядом со своим портретом и приняла соответствующую позу.

— Ну, что ты об этом думаешь?

Обвязав обнаженные чресла полотенцем, Грейстил окинул портрет критическим взглядом, потом посмотрел на жену.

— Хм… Похоже, ты очень долго болела, — произнес он с глубокомысленным видом.

Велвет посмотрела на топорщившееся полотенце, опоясывавшее его бедра, и с лукавой улыбкой сказала:

— Ответ нечестный. А честный ответ — вот здесь.

Она указала пальцем на «ответ».

Грейстил рассмеялся и шагнул к жене. Подхватив ее на руки, он уложил на постель и, откинув с ее лица упавшие золотистые локоны, проговорил:

— Я очень люблю тебя; Велвет. Нам неслыханно повезло, что мы оба пережили эту напасть и теперь имеем возможность лежать в постели вместе.

Она обвила руками его шею, покрытую зажившими оспинами, и прижалась губами к его губам. Несколько секунд спустя он вошел в нее, и она забыла обо всем на свете. А потом они долго лежали, крепко обнявшись. И говорили, говорили, говорили… Они шептали друг другу нежные слова, строили планы, касавшиеся их ребенка, произносили клятвы любви и обменивались обещаниями в вечной приязни и верности. И теперь оба нисколько не сомневались: все страхи, раздоры и разногласия — в прошлом и у них осталось только одно — счастье быть вместе до конца дней.

На следующее утро, прежде чем сесть за завтрак, Велвет и Грейстил спустились по лестнице на первый этаж и выбежали из дома — как если бы были детьми, вырвавшимися из заключения тесной классной комнаты. Первым делом они навестили своих лошадей, стоявших на конюшне. Увидев обитавших там двух полосатых кошек, Велвет изъявила желание дать им клички.

— Давай назовем их Оспина и Струпик, — сказала она.

Грейстил весело рассмеялся:

— У тебя всегда была склонность к пикантным прозвищам, моя любовь.

— Если некто, именуемый Грейстил, намекает на имя Велвет, то хочу его заверить: у него нет никакого права рассуждать на эту тему!

Граф отвесил жене галантный поклон:

— Ваше глубокомысленное замечание, миледи, принято к сведению. А теперь пойдем завтракать. Не то я упаду в обморок от голода!

— Тебе, чтобы приободриться, придется съесть вареного козла!

— А тебя, чтобы немного укоротить твой длинный острый язык, нужно накормить розгами.

— Но ведь ты сам говорил, что тебе нравится мой острый язык!

— Ужасно нравится!

Молодые супруги рассмеялись и, взявшись за руки отправились на кухню. Когда они уселись за кухонный стол, миссис Клегг, присоединившись к ним, с улыбкой сообщила:

— Итак, Роухемптон сплотил очередную влюбленную пару. Такое уже на раз случалось, и это было неизбежно.

— У нас должен родиться ребенок, — сказала Велвет, просияв.

— О, поздравляю! И когда же произойдет это радостное событие, миледи?

— Надеюсь, не раньше мая.

— Вы говорите так, потому что не хотите пропустить коронацию?

— Нет, не в этом дело. Просто если мальчик родится в апреле, то у меня на руках будут двое мужчин со знаком Овна. А Овны славятся своим стремлением контролировать всех и вся.