Рождение богов - Галина Раздельная

– Может, это иллюзия? Хоннор же говорил, что тут только кошки! – растерянно прошептал Энки.

– Очень достоверная иллюзия? – держась за оцарапанный бок, ответил Энлиль.

– Зайдём с обеих сторон. Используем плазменную пушку. Ты отвлечёшь, я пристрелю гадину, – разгорячившись, быстро говорил Энки, не поднимаясь, доставая из рюкзака свинченную Энлилем с беспилотника пушку.

– Ползи направо, – толкнув Энки, согласился с ним он.

Пантеру-гибрида, выведенную, по всей видимости, Хранителем, не брало обычное оружие, оставляя на той лишь царапины. Пусть попробует увернуться от плазмы. Дождавшись, пока Энки покинет старую позицию, предводитель наёмников ужом пополз в левую сторону от начавшей зализывать ушибленные места кошки. Преодолев несколько метров, Энлиль примерялся к противнику, рассчитывая её прыжок. Такая тварь с лёгкостью перемахнула бы и на их ярус, но отчего-то медлила, делая вид, что позабыла о недавней мишени.

Оказавшись на выбранном месте, Энлиль подал знак готовности Энки, собираясь открыть огонь. Осмотрев гибрида, он поднял руку для условного знака.

Энки напряжённо ждал. Командир ничего не предпринимал, а потом и вовсе опустил руку, как-то странно взглянув на друга и пантеру. Его безмолвные губы что-то говорили. Разобрав сказанное, Энки поник, потерянно опустив на секунду голову.

Присмотревшись к пантере, он заметил на ней практически сливающийся с иссиня-чёрной шёрсткой ошейник, на котором болтался небольшой предмет, напоминающий ключ.

…

Быстро ощупав раненого, Бэар не нашёл опасных травм. Три ребра и левый локоть были сломаны, множество гематом, растяжений, сильное истощение, ожоги на лице и шее, но в остальном пленник держался молодцом.

– Ты как, парень, идти сможешь? – опуская беднягу на негнущиеся ноги, спросил лейтенант.

– Помоги остальным, телохранитель. Я в порядке.

Бэар не сразу отпустил пленника. Не из-за того, что догадался – перед ним один из Хранителей, а скорее из-за голоса этого Хранителя, который он не смог бы забыть даже через тысячелетия. Тонкого и всё ещё красивого, несмотря на пытки и боль женского голоса. Сконфузившись как мальчишка, лейтенант невнятно извинился, оставил женщину одну, бросился помогать отряду и лишь через мгновение вспомнил, что это он здесь командир.

Успокоившись, Бэар заканчивал приготовления перед отходом, более не теряя из поля зрения Хранителя. Какое слабое и в то же время сильное утешение видеть её вновь. Сейчас одну из самых красивых женщин-Хранителей было не узнать, но лейтенант замечал в ней лишь прежнюю Илларию. Встреча с ней даже оттеснила чёрные мысли вокруг отца, пусть и на время. У него ещё будут дни для самобичевания и тягостных снов, теперь же Бэар мог думать лишь о том, как вывести её и остальных из этого ада.

Что-то нужно было решать и с тяжелоранеными. Их оказалось более двадцати. Слишком много, даже если каждый телохранитель возьмёт одного на себя, им всё равно не хватит рук. Некоторые пленники, вдобавок ко всему, ещё и тронулись умом, и, если и оставались на ногах, вели себя неадекватно, вскрикивали, заламывали исхудавшие руки, неистово сверлили взглядом. Тех же, кто соображал и мог, пусть и с трудом, передвигаться самостоятельно, осталось всего одиннадцать: четверо Хранителей и семеро первых учеников.

Вернулись отправленные Бэаром разведчики, коротко доложив лейтенанту. Им удалось разыскать небольшой тайник в углу последнего винного погреба. Иных же укрытий поблизости не оказалось. Бэар быстро спустился к винным погребам, взглянуть на находку. Он не помнил в планах подземелья этого тайника. Небольшое помещение с низким потолком и неровными стенами, обустроенное вручную, пряталось за метровой дверью, искусно разукрашенной под серую каменную кладку стен подземелья, контуры которой, лишь присмотревшись, начинали проступать в тёмном углу. Вырыл схрон главный винодел. В этом у лейтенанта сомнений не возникало. Ну кто ещё бы стал надрывать немолодую спину, в стремленье спрятать несколько сот бутылок вина?

«Гнилой ты пропойца», – подумал о старике Бэар, вспоминая винодела: всегда немного потрёпанную одежду, краснеющий кончик носа, добрые, неунывающие глаза. Каждый в братстве знал о его тесной дружбе со своим творением, но Хранители терпели пьянство старика, прощая за его талант любые выходки. А тот лишь отнекивался: «профессия требует…», «букет постичь надобно…», «себя не берегу, всё ради дела…». В его руках мастера виноградная лоза начинала петь, преображаться, отдавать в созревающий нектар всё то, что многие мыслители называли истиной, мерцающей в каждом глотке хмельного напитка.

Зайдя внутрь, Бэар осветил тёмные углы погреба. Мало места, но что поделать?

– Несите раненых, – шёпотом приказал он.

Часть отряда, как и оговаривалось ранее, начала переносить туда тяжелораненых. Ещё несколько бойцов прикрывали движение, следили за периметром, впрочем, упившиеся вдрызг пришельцы, кутившие в соседних погребах, не реагировали ни на какие звуки, и лишь изредка к ним спускались относительно трезвые захватчики, но тех, с ходу, подхватывали дозорные Бэара, проворно скручивали шеи, прятали в уже переполненные телами ближайшие закрома.

Оставшись один, Бэар живо принялся расчищать середину погреба, сталкивая стеллажи с вином под стены. Телохранители, протоптавшие дорожку от винных погребов к кузне, переносили пленников, укладывая тех на стянутые с убитых захватчиков палантины. Здесь, между пыльных наклонных полок, таящих на себе янтарную, белую и алую муть всколыхнувшихся нектаров, они наспех оставляли бесчувственных, сошедших с ума Хранителей и учеников, без разбора, каждому вкалывали антисептик, обезболивающее, снотворное. На большее не хватало времени.

Бэар поторапливал подчинённых – подавленных, взвинченных, вспотевших то ли от пламени печей, то ли от ужаса, кидающего то в холодный пот, то в жар от того, что им довелось увидеть. Он чувствовал их состояние. Телохранители злились, никак не смиряясь, что им придётся оставить пленных. Решимость Бэара пойти на такой шаг также ослабла, стоило лишь взглянуть на несчастных. Но, если его затея удастся, барьер падёт, и армии Республики придут на помощь братству, не пройдёт и полдня, как они вернутся за ними. Ему хотелось в это верить, хотелось надеяться, что так и будет.

– Мы не бросаем их, – рядом мягким голосом произнесла Хранитель. – Всего лишь прячем. Это мудрое решение, телохранитель.

Бэар не ответил, зная, что Иллария и так видела его думы. Закончив вводить препараты последнему ученику, он отослал бойцов в кузню, приказав готовиться к обратному пути, разбиваться на прежние группы, делить между собой освобождённых пленников.