Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая - Ирина Шевченко

— Кофе? — что-то поняв, предложил Оливер.

— И шоколад, — согласилась я хмуро.

Забью рот сладостями — меньше шансов, что ляпну что-нибудь лишнее.

— Вас расстроил разговор с отцом? — сочувственно поинтересовался мужчина. — Лорд Аштон не…

— Лорд Аштон знает о происшествиях в академии не больше, чем до своего визита, — прервала я его резко. — Можете не волноваться. И я оценила вашу попытку избавить меня от расспросов наедине, но это было лишнее.

— Что же тогда…

— Я не люблю обманывать, милорд. Что бы вы обо мне ни думали. И особенно я не люблю обманывать дорогих мне людей.

Высказавшись, обошла не успевшего приблизиться ко мне мага и без приглашения уселась на диванчик, ожидая, когда мне подадут обещанный кофе. Но ректор выполнять обещание не торопился. Подошел и присел рядом. И за руку взял.

— Это временная мера, Элизабет. Когда все закончится, ваш отец обо всем узнает и поймет причины, по которым вы не могли ему открыться. И будет гордиться вами, я уверен… А мне, подозреваю, захочет открутить голову. Но ему придется встать в очередь, у многих, когда они вспомнят об исчезновениях и узнают их истинную причину, появятся похожие желания.

— Тогда отца можете не бояться, — я выдавила улыбку. — Он ненавидит стоять в очередях.

— Так значит, кофе и шоколад?

— И книгу. Если начну сейчас, к вечеру закончу.

— Вы уверены?

— Если не буду отвлекаться.

— Нет, вы уверены…

Что хочу заниматься этим сейчас — об этом он собирался спросить. Вместо ответа я отняла у него свою руку и, повернувшись, посмотрела на ректора в упор: уверена. И убедилась в очередной раз в том, что Оливер Райхон — мужчина-мечта. Понимает без слов, варит вкусный кофе и готов снабжать шоколадом в неограниченных количествах — что еще нужно для счастья?

В следующие два часа я успела написать пять страниц, имена и краткие биографии пропавших, их описания и обстоятельства исчезновения, а в кабинете ректора за это время собралась в полном составе чрезвычайная комиссия. Не знаю, позвали ли их Оливер, или они сами явились, ведомые общим предчувствием, но факт оставался фактом: пришли, расселись вокруг, пили кофе, что-то обсуждали, подходили время от времени к столу, заглядывали мне через плечо и даже пытались вносить какие-то предложения по тексту, который мы давным-давно согласовали и утвердили — в общем, отвлекали, как могли. С корректировками особенно усердствовал мистер Гриффит. У него это было, видимо, профессиональное. Смысла поправки его не меняли, но, если бы ректор, заметивший мою страдальческую гримасу, не осадил его тактично, заставив отойти от стола, правовед мог бы уточнять формулировки да бесконечности.

Брока занимала кровь. То, как она ложится на тонкий пергамент, как расплывается медленно от острия пера, как впитывается постепенно в обработанную кожу. Если бы некромант макнул в чернильницу палец, а после его облизал, пробуя «чернила» на вкус, я даже не удивилась бы.

Леди Райс окружила меня заботой, и вырваться из этого окружения не было ни малейшего шанса. Наставница то и дело интересовалась, не устала ли я, не проголодалась ли, не хочу ли еще кофе или чая и не много ли ем шоколада.

— Я ужасная сластена, — призналась я со смиренной улыбкой после очередного упрека. — Лучше пожертвую фигурой, чем откажусь от конфет.

На это леди Пенелопа ответила, что мою отощавшую фигуру и низшие демоны в жертву не примут, но на пользу здоровью конфетная диета не пойдет, после чего потребовала у милорда Райхона «нормальную еду для девочки».

Впрочем, пользы от суетливой целительницы было больше, чем от остальных. Увидев, как я, отложив перо, разминаю пальцы, она подошла и накрыла мою руку ладонью.

— Не выше второго, — предупредила коротко.

После так же, в одно касание, смахнула усталость с моих век.

А от «нормальной еды» я отказалась. Ладно бы наставница попросила сэндвичи: их можно было бы надкусывать и прятать в карман…

Мисс Милс тоже была, но ее присутствия я почти не ощущала. Она лишь в самом начале спросила, может ли чем-то помочь, а получив отрицательный ответ, скромно присела в сторонке. Заговаривала время от времени с другими «чекистами» или, пользуясь оказией, делала пометки в ежедневнике.

Зачем они собирались, я так и не поняла, но примерно через час все дружно попрощались, оставив меня наедине с Оливером и недописанной книгой. После их ухода и новой порции кофе работа пошла быстрее, и без четверти десять я поставила последнюю кровавую точку.

Кровавую…

— Скажите, милорд, ведь после исчезновения мисс Сол-Дариен знаки на стенах уже не появлялись?

— Не появлялись, — встряхнувшись, подтвердил ректор, кажется, уже начавший задремывать в кресле у окна. — Видимо, это новый цикл искажений: мы стали забывать.

Он поднялся, подошел к столу, долго смотрел на исписанную страницу, дожидаясь, пока высохнут «чернила», а дождавшись, закрыл книгу, бережно завернул в слабо искрящую от наложенных чар ткань и убрал в сейф. Как-то неловко передернул плечами.

— Ну, вот, — проговорил растеряно. — Мы сделали все, что могли.

— Не все, — покачала я отяжелевшей от кропотливой работы головой.

— На данном этапе, — исправился тут же мужчина. — Вы устали. Позволите? — заперев сейф, приблизился опять. — Я не целитель, но это одно из общих заклинаний…

Я с готовностью подала руку, но он взялся за нее лишь за тем, чтобы поднять меня с кресла и притянуть к себе. Бережно обхватил лицо ладонями, сжал легонько виски, провел пальцами по векам, заставляя закрыть глаза… и отпустил. В голове осталась прохладная легкость вперемешку с сумбурными мыслями.

— Лучше?

— Да, спасибо.

На прогулку у меня уже не осталось сил. Оливер это понял — доставил к общежитию порталом.

— Не ходите завтра на занятия, — сказал он, задержав мою ладонь в своей. — Отдохните.

— Я не собиралась на лекции. Думала зайти в лечебницу к леди Райс, у нее завтра дежурство, а мне… — он стоял так близко и смотрел так пристально и странно, что я начинала путаться в словах. К тому же, я действительно не люблю обманывать. — Мне нужна консультация по нескольким вопросам…

— У меня с утра две лекции, но после полудня буду уже у себя. Вы ведь зайдете?

— Конечно. Я же ваш протоколист и работу никогда не прогуливаю.

Показалось, мой ответ ему чем-то не понравился. Не удаются мне сегодня шутки. Нужно было улыбнуться, наверное.

Я так и сделала. Но улыбка вышла нервная и кривая, а ректор к тому времени, как я растянула-таки губы, уже скрылся в портале. Я постояла еще немного на крыльце, выискивая пятно луны на затянутом тучами небе, нашла и с чувством выполненного долга вошла в холл общежития.