Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов

В оружии недостатка не было; хуже обстояло дело с запасом патронов и боевого снаряжения и главным образом с формированием хозяйственных частей в ротах и полку.

Огромное здание института, за исключением небольшого его крыла, где помещались институтки, по обстоятельствам смутного времени не смогшие уехать к родным, было все забито добровольцами.

Они располагались не только по его комнатам, но и по коридорам. Спали на полах из-за недостатка кроватей, не имея ничего для подстилки. Пища готовилась в институтской кухне. Там же была мобилизована и столовая посуда, т. к. у большинства не было ни котелков, ни чашек, ни ложек.

Обязательных занятий не было, и только в 5-й, юной, роте произ-водилось ознакомление с владением оружия и основными построениями. По общему желанию часа два в день легкие занятия производились и в офицерских ротах в саду института. Несколько раз выходили они за город для тактических занятий.

Вот что записал подпрапорщик Сербинов:

«На первый взгляд помещение роты своим видом производило на меня неприятное впечатление. Вдоль стен на полу валялись вещи небогатого содержания. В конце зала стояла ружейная пирамида, которая наводила на грустные размышления: половина винтовок была без штыков и ружейных ремней. Ни у кого не было патронташей и патронных сумок. Люди были одеты разношерстно от разной военной, до полувоенной и штатской. Один капитан был обут в легкие туфли. Занятий не производилось. Ждали выступления на фронт. По вечерам пели песни. Днем занимались каждый своим делом. Пищу выдавали в достаточном количестве и доброкачественную».

Из всех рот выделялись своим внешним видом, дисциплинированностью и порядком в помещениях офицерские роты. Забота офицеров о своих винтовках была поразительна. Утренние и вечерние построения с молитвами для них были потребностью. В построениях, песнях, небольших занятиях, в общей молитве – офицеры чувствовали свою мощь – мощь офицерских рот. Но, как бы высоко ни представлялась им эта сила, они не могли ставить себя и не ставили на высоту боевого ореола рот, наполовину офицерских, но прошедших Кубанский поход и имевших боевой опыт под руководством генерала Маркова.

Рассказы «старых марковцев» как будто ничего не давали нового, но в их рассказах выявлялся исключительной высоты дух, поразительные дерзания, смелость, проявления инициативы, и вот во всем этом у «молодых» еще не было уверенности. И когда они слышали от «старых»: «Посмотрим, как вы будете в бою» – не испытывали никакой обиды, никакого ущемления самолюбия и себялюбия, наоборот – желание быть достойными.

Настроение в полку было великолепным и исключительно целеустремленным. «Забыть себя – служить России». Бедность армии решительно во всем – не смущала. К ней никаких претензий. «Ничего для себя – все для армии». Рождались и углублялись как закон – девизы:

«Крест и Меч» – крест служения с мечом в руке.

«Без страха и упрека».

«Доблесть и скромность».

С воодушевлением пелась тогда песня:

Мы смело двинемся вперед,

Мы – русские солдаты.

Нашлись отдельные офицеры с претензиями и недовольные, в частности – положением рядовых. Им самими же офицерами предъявлялось требование немедленно «убраться», и после этого даже их раскаяние уже не принималось во внимание.

* * *

В громадном институтском саду, сплошь из цветущих белых акаций, офицеры проводили свои легкие занятия. А в дальнем углу сада, куда им было запрещено ходить, – резвились или сидели за чтением несколько десятков юных институток. И офицеры тогда говорили между собой:

– Мы должны бороться за мир, мы должны оберегать мир, мир России, ее народа, ее юности, олицетворяемого вот этими юными созданиями.

Доклад генерала Маркова

Однажды было объявлено, что в городском театре выступит с докладом генерал Марков. Не было ни одного человека, кто бы не хотел попасть на него. Ввиду ограниченности количества мест в театре, в котором партер предназначался для городской публики, а балкон для чинов Офицерского полка, от последнего получили разрешение быть на докладе главным образом молодые марковцы. К назначенному часу театр был буквально набит народом; не было ни одного свободного места даже в проходах.

Когда стал гаснуть в зале свет, водворилась тишина. На сцену вышел полковник, который в часовом докладе обрисовал путь Добровольческой армии в Кубанском походе, ее бои, ее жертвы; рассказал о цели, смысле и значении похода; напомнил о страхе русских людей перед большевизмом, не поддержавших слабые силы армии и теперь убедившиеся, что их страх был напрасен: маленькая армия, как «светочь во тьме», потеряв своего вождя и сотни людей, не только сохранила себя, но и честь национального флага. Настало время без всяких колебаний встать в ряды армии для одних и поддерживать ее всеми силами – для других, пока еще не поздно.

Зажглось электричество и объявлен перерыв. Следующий докладчик – генерал Марков. Никто из присутствующих в зале не двинулся с места.

Едва стал гаснуть свет, как водворилась полная тишина и взоры всех направились из сцену. Но… снова зал осветился полным светом. Гул досады пронесся среди присутствующих, мгновенно смолкший: на сцену быстрым шагом вышел генерал Марков в своей белой папахе, в походной форме, с блестевшим белым крестиком Св. Георгия на груди.

Громовые аплодисменты продолжались долгое время. Напрасно генерал Марков раскланивался, махал папахой, садился на стол, вскакивал, разводил руками… Наконец зал стих и замер. При полном освещении театра, сказав: «Я привык видеть своих слушателей», он начал доклад.

– Помню, как сейчас, огромное поле, на котором двигались и выстраивались колонны войск, – громким и четким голосом начал генерал Марков. – Над колоннами развевалось море красных флагов. И за ними… за ними не было видно старых, овеянных славой побед, священных знамен. Войска готовились к встрече военного министра из адвокатов.

– Раздались команды. Войска замерли и взяли «на караул». Заиграли оркестры. Стоя на автомобиле, военный министр объезжал войска, здороваясь с ними и выслушивая их громогласное «ура».

Красочными мазками рисовал генерал Марков картину парада, затем речь министра к войскам, призывающего их «во славу революции и Родины» выполнить долг «самой свободной армии» и «самого свободного солдата в мире» в предстоящем наступлении; затем как войска отвечали министру своим «ура». Рисовал он и самого министра, торжествующего и уверенного, что он владеет мыслями, душами и сердцами солдат революционной армии.

– Рядом с министром стоял старый генерал – командующий. Генерал был мрачен. На него не производили впечатления эти восторженные крики войск; он знал и чувствовал в них неискренность. Старый генерал знал солдата, его психологию и знал, что