Мир приключений. 1984 год - Александр Кулешов

Как же сообщать, когда я не знаю, куда вы уезжаете?

— Бестолковая ты, я же сказал: Лариса Шурыгина приходить к тебе будет.

— Лариса? А остальные девушки?

— Все со мной уедут… И вот еще: когда в доме посторонний кто — клиент твой или чекист, уж не знаю там, — ты эту лампу днем на тот вон подоконник ставь, а вечером зажги ее. Поняла? Чтобы мы знали, значит…

— Ой, страшно как!.. И девушки уедут. Нет, я не согласна! А потом чекисты… Вы меня в какие-то темные дела тянете, Филипп Антонович. Боюсь, не согласна…

Коренастов рассвирепел не на шутку:

— Ты что, забыла, как человека недавно пришибла? А если я сообщу куда следует? Будешь делать, как я сказал! Прекрати реветь! И достань-ка из комода то золотишко безносого. — Он взвесил на ладони узелок, который молча подала ему заплаканная Симочка. — Ничего не затаила? Смотри… Да, вот еще. Сюда придет Вадим Борчунов. Не маши рукой. Придет! Он около тебя увивается. Когда спросит, где я, скажешь, уехал срочно. Легонько так помяни, что за ним мокрое дело числится. Он думает — я ему сказал, — это он безносого по пьянке убил…

Симочка сидела на диване у стола, горестно подперев голову руками. Коренастов взглянул на нее, отодвинул стул и сел напротив.

— Ну ладно, ладно, не горюй. Все будет хорошо. Я ж твой лучший друг, Симка, благодетель. Помнишь, когда мамашу твою арестовывали, в каком ты аховом положении очутилась? Если бы не я тогда… И на будущее у нас с тобой кое-что припасено, не только это. — Он подвинул по скатерти звякнувший узелок. — Кончится заварушка — знаешь, как заживем!.. — Коренастов замолк на мгновение. — Да, сюда может еще тот светлый парень наведаться. Ну, Андрей. Помни: он чекист и сюда, видно, не зря шляется. Ты ему ни слова про меня. Спросит скажешь: бросил, мол, и убежал куда-то. Поплачь даже для виду. А с ним полюбезничай, самогончиком его попои, может, и расскажет тебе что-либо. О, я до него еще доберусь!

5 марта 1920 года. Как только выпадет свободная минута — прямо тянет к этому дневнику. Привычка, что ли, появилась?

Очень много событий происходит в моей жизни в последнее время. На днях по заданию Лесова уже третий раз был в доме Филиппа Антоновича Коренастова. Предварительно запасся двумя бутылками самогона. Мне долго не открывали. Потом к двери подошла Серафима Ивановна Ковригина. “Подождите минуточку, — сказала она, — я не одета”. Но вместо одной минуты пришлось ждать целых десять. Я уже подумал, что здесь что-то неладно, как за дверью снова послышались шаги…

— У меня день рождения, — заявил я. — Девятнадцатый год пошел. Вот решил зайти к вам по такому случаю. — И вынул из кармана бутылки.

Серафима Ивановна тут же пригласила меня в комнату. Когда я вошел, на столе стояла пустая бутылка из-под самогона и закуски, но никого не было.

— Ого, у вас, оказывается, тоже праздник, — сказал я. — А где ваш брат?

— Уехал он, знаете. Так неожиданно…

— Кто же у вас был? Соседки из общины?

— Две подруги приходили. А община съехала от нас.

— Куда?

— Не знаю. Расплатились со мной, погрузили на подводы свои вещички — и все. Эти святоши, знаете, всегда о своих делах молчат, — ответила она.

Тут я заметил, что Серафима Ивановна довольно сильно пьяна.

— А что же мы стоим? — предложила она между тем. — Самогонки вы принесли, закуска есть. Давайте же отметим ваш день рождения.

— Да нет, как-то неудобно, — сказал я. — Брата вашего нет. Лучше пойду…

— Что, испугались? Боитесь остаться наедине с одинокой скучающей дамой? — Она как бы рассердилась. — Вам только Филипп, а я, что же, никому и не нужна?..

Мне надо было обязательно поговорить с ней, поэтому я ей возразил:

— Что вы, Серафима Ивановна! Вы сегодня необычайно красивы, вам очень подходит это платье. В нем вы даже и на свои двадцать лет не выглядите.

Она прямо расплылась вся от удовольствия. Усадила меня за стол, принесла жареную рыбу, налила мне и себе по полному стакану, подняла тост за меня и тут же выпила сразу. А я задержался — побоялся опьянеть от такой порции.

— Вы это почему так, ваш же праздник? — спросила она.

Пришлось и мне выпить. Она тут же налила еще и говорит:

— Вы вот сказали, мне двадцать, а ведь уже двадцать девятый. Вадим тоже говорит, что я еще совсем, совсем молодая.

Язык у нее уже сильно заплетался, и мне удалось незаметно выплеснуть свой самогон под стол. Потом я сам налил в стаканы.

— Зовите меня Симочкой, так куда приятнее, — сказала она.

Я еще два раза выплескивал самогон. Она ничего как будто но замечала. Тогда я перевел разговор на Коренастова, чтобы выяснить, куда он уехал.

— Да никуда он не уезжал, — сказала она наконец, — где-то тут, в городе, только не показывается, паршивец, никому, даже мне: чекистов боится. — А потом вдруг посмотрела на меня так внимательно и говорит: — Постой, постой, да это же ты и есть чекист, Филя говорил. Правда чекист? Сажать меня будешь?

Тут я понял, что меня кто-то здесь выдал и Коренастов скрылся из-за этого. Но она уже забыла, про что спрашивала, и дальше стала жаловаться на свою несчастную жизнь. Л мне никак нельзя было снова спрашивать о Коренастове. И я подумал: “Надо постараться осмотреть дом”. Опять налил ей стакан.

— Мне вон Вадюша уж как в любви признавался, — продолжала она.

Я насторожился. Может, Вадим обо мне им и сообщил?

— Борчунов? — спросил я.

— Борчунов, Борчунов! А я — невеста с приданым. Тот, кто благоверным моим окажется, не пожалеет. — Тут она встала и чуть не упала. — Ужасно спать хочу, — говорит, — а сама не дойду… Я вам почему-то доверяю…

Я взял ее под руку, довел до спальни. Она как улеглась, сразу п уснула. Убедившись, что она крепко спит, я вышел из спальни, взял лампу и принялся за осмотр.

В маленькой полутемной комнате, где Симочка гадает клиентам, на столе лежала толстая книга. Я открыл ее, увидел какие-то выпуклые точки и сперва ничего не понял. Полистал книгу, поводил пальцами по точкам и вдруг сообразил: это ж слепецкая грамота — слепые на ощупь, пальцами, такие книги читают. А Ковригина по этой книге гадает, и доверчивые люди считают, что это “черная книга”, называемая “хиромантией”. Так ее представляет гадалка.

Рядом стояла тарелка, посреди нее — обыкновенный волчок. А под столом я обнаружил небольшой деревянный сундучок. С трудом открыл его. Он оказался наполненным книгами: романы “Желтый билет”, “Вавилон наших дней”, “Рокамболь”… В одной из книг лежала маленькая записка на желтоватой бумаге:

“Дорогой братец! Береги себя. Я слышала, у Вас сильная эпидемия сыпняка и других смертельно опасных болезнен. У нас — то же самое. Ты просил прислать тебе роман Виктора Гюго “Отверженные”. Выполняю твою просьбу — высылаю все пять книг с твоим другом. Как прочтешь, верни обратно”.