Песнь Люмена - M. Nemo

Он спустился по вырезанным из камня ступеням.

— Утро доброе.

Ночь прошла в непрекращающемся наблюдении за Люменом. Приходилось ежеминутно проверять состояние того, которое лишь к утру немного стабилизировалось. Иногда он что-то говорил, но Аджеха не прислушивался.

Стоящая перед ним жрица улыбнулась.

— Утро доброе, — ответил Аджеха.

Ему хотелось дышать свежим воздухом, пройтись по снегу.

— Позволите узнать, лучше ли чувствует себя сын Легиона?

— Вполне, — кажется, она не заметила изменения интонаций в его голосе. Смотря в эти чистые доверчивые глаза, Аджеха почувствовал вину и исправился. — Лихорадка спала, температура понизилась. Можно рассчитывать на постепенное выздоровление.

Жрица с облегчением вздохнула прижав руку к сердцу.

— Хвала Императору! И тебе.

Аджеха нахмурился не зная, как реагировать.

— Спасибо, — в это слово было вложено столько горячей благодарности, что ему не оставалось ничего другого, кроме как молча кивнуть. А ещё он заметил, что когда заговорил со жрицей, люди словно расслабились и уже спокойнее занимались своими делами.

— Я буду рядом, — после она кивнула и ушла.

Только потом Аджеха вспомнил, что так и не узнал её имени. Но как жрица и обещала, она всегда была рядом. Прошло ещё несколько дней и за это время значительных изменений к лучшему не происходило. Люмен так же большую часть времени проводил с закрытыми глазами. Часто тело охватывала дрожь, он то замерзал, то его охватывал жар. И тогда Люмен бредил. Как бы Аджеха не пытался игнорировать это, он против воли узнавал имена. Тот звал других легионеров. Чаще — Шайло. Говорил: «Отец».

Однажды ночью он резко открыл глаза и невидящим взглядом уставился в пустоту.

— С ними всё хорошо, — Аджеха подошёл к нему и остановился у кровати. — С ними со всеми всё хорошо.

Тому как будто стало лучше и он откинулся на подушки. Так прошла ещё одна ночь. Посланники Небесного Чертога не пребывали. Всего один раз ему доставили сообщение о том, что была замечена агора. И Аджеха немедленно выбежал на улицу. Вскарабкался на холм и оттуда увидел мерцающую вдали яркую точку, похожую на блуждающую звезду. Вместе с ним вышел и Герд со своим племянником. Последний молча наблюдал, как и Аджеха. Только агора вдруг повернула в другую сторону.

Услышав об этом происшествии жрица Огня в который раз воздала хвалу Императору. Аджеха же понял, что может держать агор на расстоянии от поселения.

Чем больше времени проходило, тем меньше он заглядывал в дом, где лежал в полузабытьи Люмен. Однажды, когда он дышал воздухом у границы поселения, к нему подошла жрица. От неё как всегда пахло теплом и покоем. Аджехе доставляло удовольствие слышать умиротворённый её голос.

Они стояли одни на холме и смотрели вдаль. Сегодня звёзды светили ярче обычного.

— Ему нужна помощь, — прямо заговорила она. — Необходимо поменять повязки.

— Пусть это сделает кто-нибудь из них.

Кто угодно, Аджехе было всё равно. Он и так переступал через себя каждый раз, когда помогал легионеру и больше не мог делать этого. Жрица заметила борьбу в нём и сказала:

— Они не могут.

Аджеха выглядел искренне удивлённым.

— Люди не имеют право прикасаться к сыну Легиона.

Надо же, а он совсем забыл.

Снова повернулся к горизонту. Мийе хотелось положить руку на его руки и утешить стража. Так бы она и поступила, если бы не запрет жрицам касаться кого угодно кроме своих сестёр. Таким одиноким тот выглядел. Ей осталось только сказать как можно мягче.

— И они опасаются. Это свойственно человеческой природе, трепетать перед высшим.

— Я сделаю всё необходимое, — хотя со сравнением с высшим он мог бы и поспорить.

— Мийя, — она повернулась и улыбнулась как делала всегда.

И уже почти обернулась, чтобы снова посмотреть на освещённые синим маревом долины, но тут Аджеха произнёс:

— Аджеха.

Мийя всё с той же улыбкой казалась несколько удивлённой. Впрочем, ей, верно, не доводилось слышать, что у стражей есть имена.

И снова день прошёл без вестей о прибывающих служителях Чертога. Не зная, что могло произойти, Аджеха всё же не испытывал беспокойства. Рано или поздно их обнаружат. Возможно, всё ещё ведутся поиски на озере. Или уже кто-то едет к ним. Прошло всего три-четыре дня после того, как они оказались в поселении.

Одежда аккуратно сложенной стопкой лежала на тумбочке. Простая человеческая одежда: рубашка, нижние штаны, верхние обшитые мехом в обе стороны, куртка. От неё пахло кожей и чистотой. Аджеха иногда задерживался и смотрел на эту одежду сам не зная отчего. Раз дотронулся, вспоминая как это, не быть стражем Императора.

И у него почти не получалось вспомнить. Как-то ночью, вернувшись в дом для отдыха, он остановился перед тумбочкой и расстегнул костюм. Снял его. От груди по всему телу расходились белые линии.

Тогда он взял одежду и надел чувствуя удовольствие от ощущения себя снова человеком. Трапезу он разделил с Мийей в её хижине. Они и сами не заметили, как привязались к ежедневному ритуалу. Аджеха всегда приходил и стучал в дверь. Потом открывал её и входил внутрь принося с собой запахи снега и морозной свежести. На замёрзшей воде в бочке стоящей у дома отражался свет из окна.

— Как он сегодня?

Первым делом она всегда спрашивала о Люмене. Аджеха готов был терпеть это и потому отвечал без какого либо выражения.

— Кризис миновал.

Это было правдой на этот раз. Несмотря на серьёзные раны, теперь он точно убедился, что Люмен не заснёт.

Мийя разлила горячий чай в чашки. Нарезала вяленое мясо. Обычно они молчали. Еле и передавали тарелки не произнося ни слова. А потом Аджеха уходил.

Однажды днём, когда они прохаживались между домами, Мийя остановилась перед постройкой имеющей круглую форму и предложила войти. Она первая ступила на пол, вымощенный мелкой мозаикой. Ей хотелось привести всегда серьёзного сосредоточенного Аджеху в место, где тот сможет обратиться к Императору. Она видела, что помощь всё не приходит и понимала как сильно ждёт её страж. А потому улыбнувшись, обвела рукой внутреннее пространство, как будто слов больше и не требовалось.

Всё же Аджеха отреагировал иначе, чем рассчитывала Мийя. Он молча прошёлся возле стены, посмотрел себе под ноги и запрокинул голову смотря на картину поражения драгора.

Здесь было почти так же холодно, как и на улице.

— О чём ты думаешь?

Вопрос застал его врасплох.

— Об Императоре.

— Конечно, — голос звучал мягко, почти как прикосновение меха к щеке, — я тоже прихожу сюда когда хочу ощутить близость с Ним. Поговорить. Рассказать и укрепиться в вере.