Семиозис - Сью Бёрк

«Она возможно что», – написала Видеть-Ты, мотнув головой в сторону Сосны. Перевод: «Кем она себя считает?»

– Ты знаешь, кто я, – сказала Сосна. – Почему они не будут нападать? Что вы вообще тут устроили? Ну-ка, дай мне кисть!

Сосна схватилась за кисть, которую держал Бартоломью. Тот ее не отпустил. Видеть-Ты посмотрела на свою кисть, вздыбила ряд кучеряшек на спине, а потом обмакнула фетровый кончик в краску и снова начала писать. От нее пошел цветочный запах, который был мне знаком, но который я не смогла назвать.

«Те без матерей нападать. Матери управлять своя семья, сирот больше семей и управляют страхом всеми. Сироты приказали напасть на вы захватить город. Сироты сжигают красивый куст Стивленд чтобы дать вы страх. Теперь я без сирот возможно безопасна, дом, еда, одежда, сухо, тепло, отдых, мир, счастье».

Она писала медленно.

Мы молча прочитали, а потом Бартоломью сказал:

– Это многое объясняет.

– Если этому верить, – проворчала Сосна.

Видеть-Ты уставилась на Стивленда, что-то сказала и написала:

«Многие умирать когда мы кочевать. Многие матери. Мы вернуться или умереть. Город дать здоровая жизнь. Возможно».

Это был вопрос.

– Мы вас принимаем, – проговорил Най дрожащим голосом.

Я повернулась и увидела, что он зачитывает сообщение на стекловском на стволе Стивленда. Най обхватил работника за плечи и прижал к себе. Лицо у него было такое, будто он вот-вот засмеется или заплачет.

– Если семьи такие маленькие, то у нас остается много враждебно настроенных сирот, – сказала Сосна без смеха.

– Спроси у нее, зачем они зажарили Роланда? – спросил Най, почти со слезами. – Пожалуйста, спроси!

Бартоломью записал его вопрос.

Она опустила голову, а потом написала: «Сироты говорить вы есть мертвых как орлы. Я говорить нет – и если нет, вы жить. Я пробовала музыка-палка, но украсть она. Я любить музыка. Я любить еда. Я любить живы вы».

Она положила кисть и почесала болячку у глаза. Мне хотелось схватить ее за руку и заставить прекратить это. Мне хотелось схватить ее и закружиться с ней по комнате. Мне хотелось схватить Стивленда и обнять его, потому что он наверняка чувствовал то же, что и я, или обнять Ная или Бартоломью… Но я боялась ее испугать. Вместо этого я взяла у Бартоломью кисть и написала: «Друзья».

Это ведь был мой лозунг: «В следующий раз – друзья!» Люсиль, идеальная фиппокошка: веселая, услужливая, игривая, мягкая. Любезная…

– Эй! – сказала я. – Наши друзья заходят внутрь.

Конечно, все было не так просто. Сосна беспокоилась: жилища цариц придется сторожить, потому что доверять им не следует, что было верно. Она беспокоилась насчет того, какие именно дома и где им выделить, и в итоге нам понадобилось всего три, потому что четвертая царица заходить отказалась.

– Беллона говорит, что это уловка, – сказал Бартоломью, вернее прокричал, потому что дождь превратился в ливень, и порывы ветра забрасывали капли под открытый навес. Беллона и ее ребенок жались в самом защищенном месте. – Она говорит, что она пленница.

Мне под дождевик задувало воду.

– Скажи ей, что она сейчас пленница. Если она зайдет в дом, то станет другом. Получит обратно свою одежду. О, черт! Я все равно принесу накидку ей и малышу.

Я заметила, что на той стороне реки сделанные Кангом крыши держатся отлично.

Я рассчитывала на то, что вечернее заседание комитета станет небольшим праздником. У нас наконец-то появились хорошие новости!

– Семейные работники и основные выведены из загонов. Меньше драк, – отметил Канг.

– Да, но за стенами почти шестьдесят стекловаров-сирот, которые нас ненавидят, – сказала Сосна. – И около тридцати других стекловаров внутри стен – тоже, а под дождем стреноживать не получится. Не надо расслабляться.

«Осторожность будет уместна, – отозвался Стивленд. – И все же мы добились большого прогресса в одомашнивании. Если бы победили сироты, город захлестнуло бы варварство».

– Они считали варварами нас, – сказал Бартоломью. – Дипломатия себя оправдала.

Он кивнул в сторону Мари: та не переставала улыбаться с того момента, как я разбудила ее после дневного сна и поделилась нашими новостями.

– Нам следует отметить этот день! – воскликнула Маргарита. – Это – день, когда стекловары наконец вернулись домой. Надо написать музыку, прославляющую успех миссии, провести астрономические исследования, чтобы вспомнить наши первые дома…

– Соревнования лучников, – сказала Сосна без улыбки. – Лучники нас спасли.

– Нет, никакого оружия! – возразила Маргарита. – Мы ведь хотим отпраздновать нашу дружбу, правда, Люсиль?

– Точно, – согласилась я. – И нам можно праздновать сейчас. Операция «Одомашнивание» работает!

– Лучники сейчас работают под дождем, – проворчала Сосна.

«Возможно, пир, – предложил Стивленд, – особо питательная трапеза в этот день через год. Сейчас еще многое надо сделать. Мои аванпосты докладывают, что выше по течению уровень воды в реке поднимается. Весенний разлив осложнит наш надзор над сиротами».

– Только этого нам не хватало! – бросила Сосна.

Вот вам и радостное собрание. По дороге домой я зашла в дом к Видишь-Ты. Охранник открыл дверь, и я заглянула внутрь. Царица сидела на матрасе, уложенном на пол около очага, в наброшенной на тело накидке, а ее семья жалась к ней. На столе были остатки обильной, вкусной и полезной трапезы. В комнате пахло странно, не сказать чтобы сладко: как-то незнакомо, но радостно. Счастливый запах. Она повернула голову в мою сторону.

– Чек-ооо! – сказала я. – Извини, что потревожила. Хотела просто пожелать доброй ночи.

Я помахала рукой. Она помахала мне в ответ, и к ней присоединилась вся семья: десять рук энергично махали: согретые, накормленные, сухие, обретшие дом и безопасность и мирно отдыхающие под мягкими накидками, радостные… Я надеялась, что они рады.

Я была рада и повернулась к двери. Охранник закрыл ее за мной, посмотрел на меня с широкой улыбкой – и мы обнимались и смеялись этой холодной дождливой ночью, празднуя.

Стивленд

Вода – это жизнь. По крайней мере, так говорят растения. Я не обсуждал духовные ценности с людьми, но они отмечают равноденствия и солнцестояния и ведут тщательные наблюдения за звездами, а каждая звезда – это солнце. Я подозреваю, что люди испытывают не облеченное словами благоговение к Солнцу. Солнечный свет предсказуем, так что Солнце – подходящий объект поклонения для цикличных существ, подобных животным. Растения почитают воду не из-за ее необходимости, а из-за непредсказуемости: наводнения и засухи. Мы растем и меняемся со временем, и мы чтим воду.

Когда Солнце садится, я готовлюсь к обряду, напоминающему человеческий праздник в честь весеннего равноденствия. Мы, растения, будем праздновать. Пришли весенние дожди, глубоко напитавшие почву: повод для радости, ибо мы направляем воду вверх, к почкам, –