Грани пустоты - Алекс Рауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поверившие в то, что их сил хватит сделать именно этот рывок – последним. А не вера ли главный двигатель жизни? Какой бы она ни была, в себя или в друга, она поднимает с колен.
Ворс подумал, что пустота – это тоже союзник. Она не позволяет остановиться, она толкает даже закостеневшее общество вперед, подстегивает инстинкты выживания. Когда она идет по пятам, холодит твою спину, глаза открываются шире, пульс учащается. И то самое ощущение «себя живым» бьет в самое сердце.
Он сжимал руку Каи так сильно, что ей могло быть больно. Но она не вырывалась, а сжимала в ответ, идя с ним рядом, шаг в шаг. Он не смотрел ей в лицо, но теперь лишь оно сияло перед глазами ярче первой вечерней звезды.
Справа шел Николай. Его взгляд был прикован к финальной точке пути. Прямо сквозь улицы и высокие дома он видел их цель – три башни в самом центре. «Свобода», «Империя» и «Гордость Оплота». Он оставил их с прежних времен, с тех пор как Марта и ее соотечественники ходили по этой земле и не уберегли ее. Башни прожили дольше всех людей, и разложение не тронуло их. Столпы старого режима и старой битвы. Будто у них могла быть собственная воля, будто это они каждый раз толкали людей убивать друг друга из страха.
Но глупо сваливать на бездушный камень то, что сделали бездушные люди. И Марта.
Новый шанс для всех – вот во что поверили Ворс и даже Николай. Если остановить битву, не дать миру пройти заезженный сценарий, все может быть по-другому. Убрать страх пустоты, убрать давление чужой воли – и люди смогут сделать собственный выбор. Смогут ли?
Слабые бомбят Седьмой Оплот… А сильные обязаны их остановить.
Может ли одно, два, три горячих сердца перевернуть мир? Ведь не обязательно строить его на костях…
Перед выходом Дайс сказал, что этому миру не хватает чуточку удачи, чтобы окончательно ожить. Чтобы декорации сменились природой, пустошь перестала «скакать», а люди вокруг ожили или проснулись, все поголовно. Он чувствовал, что этот момент близко.
Ворс ответил, что они и станут этой каплей удачи. И даже себе запретил сомневаться в этих словах.
В сумерках они могли прокрасться незаметно, нанести свой финальный удар тихо. Но они не стали. Путники шли почти через весь город по широкому проспекту Инчи, и на высоких домах за их спинами загорались огромные баннеры. Их белый свет заливал мокрые улицы, заставлял напуганных людей выглядывать из окон. Кто-то выходил на пустые улицы, в недоумении глядя им вслед. И раз за разом вновь читая одну надпись на всех баннерах.
«Сколько дней ты в этом мире?
А ты проснулся?»
Она мелькала на всех экранах небоскребов, на бесчисленных листовках, которыми вдруг оказались усеяны прежде пустые улицы – чем дальше они шли, тем больше становилось этих слов, льющихся отовсюду, висящих плакатами на столбах, витающих в воздухе. И будто сам город задавал главный на сегодня вопрос – проснулся ли ты? Живешь или существуешь? И готов ли выйти, чтобы бороться за свою свободу?
Когда путники дошли до центра, встали у подножия трех башен – их было уже гораздо больше. За ними вставали и шли люди – те, для кого надпись не была пустым звуком. И Ворс чувствовал силу за своими плечами – настоящую жизнь, которая могла загнать пустоту на край Вселенной и никогда не дать ей вернуться.
Осталось победить последнего врага.
«Свобода», «Империя», «Гордость Оплота»… Пустые припаркованные машины сами расползались в стороны, проспект на глазах становился шире, а остальные дома будто ужимались, расчищая дорогу. Все изменения в городе происходили сами собой, почти без участия демиурга. Он просто шел рядом со своими путниками и не сводил глаз с конечной цели.
У трех небоскребов сразу после падения Второго Оплота выставили усиленную охрану. Сначала она была в штатском, чтобы не сильно будоражить и без того испуганную толпу вокруг. Сегодня их заменили военные, заполнившие почти всю часть площади перед башнями. Техники не было, но люди в болотной форме с автоматами наперевес наводили достаточно трепета.
Военные не покинули пост даже с приближением Николая. Ворс не знал, как именно это действует на остальных людей, почему они инстинктивно прячутся, когда демиург рядом. Но тут закалка была совсем иная, или над ними поработала сама Марта.
Путники были безоружны. Они замерли, не доходя сотни метров до правительственных зданий. Николай и Ворс синхронно задрали головы наверх.
– Николай? – Ворс повернулся к демиургу.
– Марта там. – Он повернулся к хладнокровным лицам солдат.
– Стоять! – крикнул кто-то из них, поднимая автомат и направляя на подошедшую толпу. За ним оружие подняли все остальные – их было раза в два больше, чем союзников Ворса. Но неужели Марта решила, что этого достаточно? – Еще один шаг, и мы открываем огонь на поражение!
– Я не могу управлять их волей. – Николай холодно улыбнулся. – Но кое-что все же могу.
Ворс повернулся к путникам, ожидавшим его приказов:
– Не убивайте. Каждая жизнь ценна. Только оглушать. – Никто не посмел ему возразить. Он выждал еще мгновение и громче сказал: – Действуем, как условились. Вперед.
Сейчас неважно, кто бы ни ждал на вершине горы, они уже не повернут назад и не отступятся.
Ворс размял шею, хрустнул пальцами и первый рванул. Путники тенью побежали следом – у каждого из них было достаточно времени, чтобы научиться сражаться и побеждать.
Десятки выстрелов разорвали ночное безмолвие, но все пули рассыпались в полете, оружие плавилось в руках. И лишь воля солдат была недоступна Николаю, но убивать их за это было уже слишком.
Серым наваждением Ворс ворвался в толпу. Отточенные движения были настолько быстрыми, что обычный глаз еле улавливал их. Навыки солдат не шли ни в какое сравнение с его рефлексами. И никто не мог бы сказать, дрался на его месте человек или волк.
Стая шла следом. Их было меньше, но оттого отчаянней они рвались к своей цели. Разрывая строй сразу в нескольких местах, дезориентируя чужих марионеток, они все видели лишь конечную цель.
Выстрелы стихли почти сразу, стоны и гневные вопли задержались в ночи чуть дольше, но несколько минут спустя было покончено и с ними.
А потом тела, которыми была усеяна вся площадь, просто растворились в воздухе. Ворс повернулся к Николаю, но тот отрицательно покачал головой.
– Отойдите от башен, – крикнул
