Любовь на все времена - Бертрис Смолл

Нигера торопливо шла навстречу своему господину и его гостям.

— Нигера, вкусная штучка! — сказал Робби, ласково хлопая ее по пухлым ягодицам. Нигера широко улыбнулась.

— Добро пожаловать, капитан! Я уже слышала, что вы здесь. Приятно снова встретиться с вами. Здоровье, как видно, у вас отменное.

— Я вижу, что о моих гостях ты хорошо позаботилась, Нигера, — сказал Осман распорядительнице бань, — надеюсь, не было никаких затруднений.

— Нет, мой господин.

— Ты все хорошо сделала, — сказал Осман, — и я хочу наградить тебя. Тебе понравился кто-нибудь из этих троих?

— Самый большой, похоже, возжелал меня, — сказала она. — Это может оказаться забавным, господин, если вы позволите.

— Он твой, — последовал ответ.

Конна потряс этот диалог. Пока две девушки ополаскивали и отскребали с них грязь, Робби объяснил ему, что остальных братьев девушки сейчас натирают сандаловым маслом.

— Нигера живет у Османа очень давно. Она была ребенком, когда он купил ее и ее сестру Африкану. У Османа всегда была только одна жена, которой он не изменяет. Но он очень любит Нигеру и Африкану и балует их. Нигера — главная в банях, а Африкана экономка. Они нормальные, чувственные женщины. Поэтому, когда кто-то из гостей Османа приглянется любой из них, он разрешает им соблазнять их. Твой брат Брайан явно полюбился Нигере. Я сам заваливал ее несколько раз, она устроит ему такую ночь, которую он никогда не сможет забыть, это я обещаю! — Робби ухмыльнулся. — Да, она редкостная женщина, Брайан не скоро забудет пребывание в Алжире.

Вымытые с мылом, очищенные от грязи, ополоснутые чистой водой, трое опоздавших вскоре присоединились к братьям в комнате с мраморными скамьями для массажа.

Конн обнаружил, что опытные руки девушки действуют на него расслабляюще, и уснул. Его разбудили после часового сна, когда принесли холодный шербет из свежих персиков. В растерянности он быстро сел, но увидел, что другие тоже спят. После того, как мужчины освежились, им подали широкие белые одеяния и удобные сандалии. Потом хозяин провел их в столовую, где они расселись на подушках вокруг длинного низкого стола, уставленного замечательными кушаньями.

Блюда с едой стояли по всей длине стола, и гости сами обслуживали себя. Скоро прекрасные бело-голубые тарелки из Феза были наполнены роскошной едой.

На столе красовалась целая баранья нога, обложенная овощами, морской окунь, зажаренный на углях и лежащий в дольках лимона, вырезанных в форме цветов, куры, зажаренные до золотистой корочки и начиненные рисом и абрикосами, и глиняный горшок с исходящим паром кушаньем, которое братьям О'Малли показалось похожим на мясное рагу с овощами и крупой. Осман сказал, что оно называется кус-кус. На столе были артишоки, приправленные винно-красным уксусом, шафранно-желтый рис с кусочками зеленого и красного перца, маринованные огурцы, спелые и зеленые оливки, плавающие в соленом масле. Им подали свежие лепешки и кружок сладкого масла, а также огромное количество воды с лимоном и мятой, чтобы запивать пищу.

Когда вся еда была быстро уничтожена, пришел слуга и сел на корточки сбоку от стола. Он тщательно, одно за другим, отбирал кофейные зерна и, смолов их, варил каждому в отдельности чашечку турецкого кофе.

Робби и Осман показали О'Малли, как подсластить и быстро выпить горькое варево. На стол рабы поставили изогнутые, как рога газели, сласти, засахаренные орехи, фисташки и вазы с зеленым виноградом, сочными золотистыми абрикосами и липкими сладкими финиками.

Они сидели на подушках, насытившиеся и совершенно не верящие извинениям Османа за скудность сегодняшнего стола. Увы, он не знал, когда точно они приедут, а в этом климате трудно сохранить пищу свежей. Потребуется время, чтобы подготовиться к настоящему пиру, который состоится завтра. Потом он хлопнул в ладоши, и в комнату вбежали и начали танцевать перед ними женщины, которые раньше мыли их в бане. Они не заметили, как в комнату вошли музыканты. Теперь они сидели в углу и старательно играли на своих инструментах. Рабы внесли кальяны, и снова Осман и Робби учили остальных, как ими пользоваться. Они сидели, удобно развалившись, наблюдая за цветисто одетыми женщинами, которые показались Конну гораздо более чувственными в своих тонких кисейных одеждах, чем в банях, когда они были совершенно нагими.

Кальян действовал успокаивающе, лампы притушили. Конн заметил, что Осман и Робби ушли. Музыканты тоже исчезли. Женщины оказались на подушках вместе с мужчинами, и Конн увидел, что черная красавица Нигера полностью завладела его старшим братом Брайаном. Шон и Симус развлекались каждый с двумя девушками, Конн попытался подняться с подушек, но две смуглые берберийские девушки ласково толкнули его обратно и, несмотря на его неистовые протесты, стали возбуждать его.

Извиваясь, они оплетали его, дразня руками и ртами. «Они мне не нужны», — думал он, но не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Он не знал, как заставить их покинуть его. Не торопясь, с большим старанием и очень умело они возбуждали его, пока его огромный член не стал прямым и твердым.

Потом каждая по очереди оседлала его и насадила себя на его огромный кол. И все же он был не удовлетворен. Затем девушки по очереди брали в рот его член и ласкали его. Затем взбирались на него и снова вводили в себя его торчащий член. Наконец вожделенный взрыв потряс его, и, расслабившись впервые за много недель, он позволил девушкам снова помочь ему достичь невероятных высот наслаждения. Он был искусным любовником, но они научили его вещам, о которых раньше он даже не подозревал.

Пока одна из девушек стояла на коленях, подставляя ему свои гладкие бока, ее подруга схватила член Конна и приставила его к месту, которым, как он слышал, иногда пользуются мужчины, но которым сам не пользовался никогда.

— Нет, девушка, только не сюда, — запротестовал он. — Я могу сделать тебе больно.

Обе женщины засмеялись, и та, к которой был приставлен его член, сказала:

— Нет, мой господин. Это способ, которым пользуются мужчины нашего пустынного племени. Мы привыкли к этому, и нам это нравится. Я думаю, что и тебе тоже понравится, если ты попробуешь.

— Прошу тебя, господин, — умоляла девушка, стоящая на коленях, — наполни меня, прошу тебя!

Он все еще чувствовал опьянение от кальяна, поэтому им удалось уговорить его. Обхватив бедра девушки, Конн подался вперед. При первой попытке он ощутил сопротивление, но он упорно преодолевал его и наконец пробился внутрь самого тесного прохода, который когда-нибудь обхватывал его член. Он стал медленно двигаться, так, как он делал бы, если бы находился в привычном для него положении, и она застонала от неподдельного наслаждения и быстро достигла вершины. Он был потрясен.

— Теперь со мной! — стала просить его другая девушка и приставила его все еще налитой и неустающий член к своим пухлым ягодицам. Почему он не отказывался иметь с ними дело?

Этого он не понимал, но подумал о своей любимой Эйден. Эйден, которую силой могли заставить отдаться султану таким же способом, каким с такой радостью отдавались сейчас ему эти девушки. Эйден! Эйден! Со стоном он излил свою страсть и впал в оцепенение, после которого проснулся только после полудня следующего дня.

Однако он отчетливо помнил все, что происходило между ним и теми двумя девушками накануне. Он был противен сам себе. Осман, видя его страдания и понимая их причину, отозвал его в сторону.

— Друг мой, — сказал он, — природа мужчины не позволяет ему долго оставаться без женщины. Вы уже многие недели не были с женщиной, Конн. То, что происходило между вами и моими рабынями, полезно для здоровья и вполне естественно.

— Но я люблю свою жену! — запротестовал Конн.

— Что общего между вашей любовью к жене и требованиями вашего тела? Вашей жены здесь нет, и удовлетворить ваши потребности она не может, а они должны быть удовлетворены, иначе ваше тело может быть отравлено дурным настроением, скопившимся в нем. Это небезопасно и безнравственно для мужчины — лишать себя удовольствия, которое доставляет женское тело.

— Но в моей стране, — сказал Конн, — мужчина верен своей жене.

— В вашей стране, — сказал Осман, — мужчина женится на одной женщине, и тайком развлекается со многими другими. Здесь, в исламской стране, мы не делаем секрета из того, что является обычным явлением.

— Однако вы верны вашей жене. Осман! Астролог улыбнулся.

— У меня нет особой страсти к женщинам, несмотря на то, что у меня много детей. Дети приносили Алиме радость, занимали ее время, и она не чувствовала себя забытой, потому что я почти все свое время проводил за работой. Если бы я взял других жен или даже наложниц, я бы не мог позволить себе такой роскоши, потому что все они требовали бы моего внимания. Но даже я, мой друг, иногда совал свой член в чужой колодец, когда желание захлестывало меня. — Он серьезно смотрел на Конна. — Твоя жена уже познает другого мужчину к тому времени, когда ты доберешься до нее.