Страницы боли - Трой Деннинг

эльф отчаянно дергался. Его руки не были связаны, и он скреб культями по петле, тщетно пытаясь ее ослабить. Никаких следов Шебы - но трассонец знал, что она прячется где-то неподалеку.

Тесей бросился к Тессали. Он прекрасно понимал, что это ловушка, но сейчас на предосторожности попросту не было времени.

Когда трассонец, слегка отклонившись вбок, приблизился к задыхающемуся эльфу, его чуть не сбила с ног волна едкого запаха. Он спрятался за ближайшей колонной, чудом избежав удара когтистой лапы. Обойдя свое укрытие с другой стороны, он оказался у Шебы за спиной. Сложно было судить, насколько Тессали удивился при виде Тесея - от недостатка воздуха глаза его вылезли из глазниц, а лицо было перекошено. Трассонец одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, и его светящийся клинок стремительной голубой молнией рассек веревку.

Уши Тесея заложило от оглушительного рева, и он почувствовал, что летит куда-то в сторону. Приземление оказалось жестким и болезненным. Взорвалось сразу несколько коконов с болью, и он открыл рот, чтобы закричать. Но его вопль моментально оборвался, когда чудовище навалилось на него всей своей массой. Рука Шебы потянулась к его горлу. Трасонец попытался развернуться боком, чтобы укрыться за наплечником, но тварь оказалась слишком сильна.

Внезапно между их телами появился просвет. Тесей развернулся и увидел, что захлестнувшая шею Шебы веревка оттягивает ее голову назад. Позади монстра, зажав один конец мотка в зубах, а второй намотав вокруг локтя, стоял Тессали.

Это была идеальная позиция. Издав громкий боевой клич, Тесей взмахнул мечом, целясь Шебе в горло – но чудовище лабиринта живет внутри всех вас. Она и есть тот темный всепожирающий голод, который невозможно утолить, крадущаяся тень, что способна сделать демона нашим серафимом, тайная ярость, скрытая в наших сердцах. Отвергнете ее – и попадете к ней в рабство, сражайтесь с ней - и она станет непобедимой. Сейчас вы уже должны были понять, что ни одного монстра невозможно уничтожить до конца – и поэтому выкованный из звездной стали клинок трассонца описывает в воздухе идеальную дугу, едва не разрубив какого-то гитиянки.

- Осторожней, болван!

Пнув Тесея в голову, танцующим движением гитиянки отступает в сторону.

Он не замечает желтый пульсирующий кокон, что цепляется к его лодыжке. Перед собой он видит лишь израненного и мерзко воняющего человека, который с разинутым ртом сидит на мостовой, устремив взгляд на обходящую его толпу ругающихся прохожих, возвышающиеся по обе стороны улицы убогие неоштукатуренные дома и оборванного эльфа с бешеными глазами, который стоит прямо перед ним.

БЕСКОНЕЧНЫЕ БОЛИ

Он думает, что ускользнул от меня, этот бронзовокожий прославленный герой, но ни один из пленников лабиринтов не в силах по-настоящему их покинуть; его участь состоит в том, чтобы повернуть за очередной угол, пересечь крепость, открыть врата и идти дальше, напрочь позабыв о том, что некогда он уже проходил этим путем. Я вижу его там, на черных бесплодных берегах Леты – содрогающуюся груду раздувшихся и пульсирующих ихором коконов, которая склонилась над холодной водой, чтобы взглянуть на собственное темное отражение. Его запавшие и воспаленные глаза взирают на него из клубящегося тумана, который скрывает место столь же глубокое и ужасное, как и сама Бездна; от голода его щеки ввалились, разбухшие и потрескавшиеся губы кровоточат из-за ужасной жажды, которую ему никогда не утолить. С того момента, как он выбрался из логова монстра, он ничего не ел и не пил – ни хлеба, ни фруктов, ни сладкого прохладного вина; не удостоив многочисленные чудеса Сигила даже мимолетным взглядом, не позволив себе и часа отдыха и не запасшись провизией, он промчался по Коростяной улице и, распахнув двери Речных Врат, бросился в журчащий портал.

Трассонец зачерпывает ладонью несущую забвение темную воду. Он задается вопросом, сколько же раз ему уже доводилось бывать Потерявшим Память Героем, прославленным воителем, который ищет свое наследие лишь для того, чтобы осознать, что оно того не стоит. Сколько раз он опускался на колени на этих пустынных неровных берегах и набирал холодную воду в сложенные руки, чтобы отведать очищающих даров Леты?

Леты?

Те, кто испил вод этой реки, не могут вспомнить ее имя, но я же его помню! Если он пил, то и я тоже? Тогда какая разница, что вся ложь Посейдона осталась у Шебы, которая украсила свое логово золотыми нитями, словно праздничной мишурой? Если трассонец пил, то и я тоже. Ложь превращается в давно забытую правду. Я – сиятельная дочь Владыки Морей и невеста Сета, обязанная подчиняться им обоим властью обычаев и уз крови.

Но пил ли трассонец? Может быть, он потерял память из-за какого-то божественного проклятья или несчастного случая, возможно, игра еще идет, а хитроумный Посейдон называет своей дочерью ту, кому он не отец. Сейчас я точно уверюсь в том, что его дары – это ложь, приоткрывшиеся было врата замрут на месте, а его жалкий прислужник Тесей вернется в Арборею – еще один Охотник, несущий дары своему хозяину.

Пил ли он раньше? Я уверена, что вам ответ известен; истинное имя этой реки – Лета или…

Скоро я это узнаю. Трассонец уже подносит ладони к лицу; больше терпеть тяжесть Болей он не в силах. За то время, пока он сражался с монстром, пока бежал по Коростяной улице, даже пока стоял на неровном берегу Леты, успели взорваться целые сотни коконов; но что такое сотня по сравнению с тысячью? Надлом внутри него слишком силен, холодное, болезненное чувство вины терзает его, а сердце переполняет отчаяние. Всего один глоток - и все это исчезнет: шипы выпрямятся, а коконы, отделившись от тела, с всплеском скроются в холодных волнах.

Трассонец опускает голову к ладоням, вытягивает губы, чтобы глотнуть несущей забвение воды… но, если он выпьет, то забудет Ариадну. Разве она не вернется, чтобы его мучить? Разве он не бросится за ней в очередную погоню по лабиринтам, моля сказать ему его имя? Разве не продолжит совершать те же ошибки, предавая все новых и новых Антиоп, Ипполитов и Джейк и умножая свои грехи?

Всматриваясь в воду, трассонец изучает свои впалые щеки и потрескавшиеся от жажды губы, вглядывается в покрасневшие и запавшие глаза – и замечает там знакомый демонический блеск. Алый ободок вокруг радужки, два языка пламени, пляшущие внутри тьмы Бездны в зрачках. Он не отводит взгляд; разведя ладони, он позволяет воде вылиться, и отражение исчезает. Сколь бы