Сладкий вкус любви - Кейт Кентербери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ной вернул его в миску и поправил свой стояк.
— Я должен проверить, как там Дженни, — сказал он. — Тебе нужно… — Он огляделся вокруг, его глаза засияли, когда он заметил мой банный халат. Он накинул его на меня, как одеяло, и это было самое приятное, что кто-либо когда-либо делал для меня после того, как я мастурбировала перед ними. — Я задержу ее внизу на несколько часов.
— Хорошо. — Я пожала плечами, но это было похоже на мышечный спазм. — Я собираюсь встать. Надеть какую-нибудь одежду. Снова стать человеком. Мне нужна минутка.
Остановившись рядом с кроватью, Ной провел ладонью по моей щеке.
— Мне нужно гораздо больше, чем минута, а я лишь смотрел. Оставайся здесь, милая. Закрой глаза. Ты заслужила это.
Джейми была занята складыванием белья на своей кровати, когда я позвонила поздно вечером в воскресенье. Ной обсуждал с Дженни условия купания, а я все еще была нескоординированной, бескостной развалиной после событий сегодняшнего дня. По внутренним поверхностям бедер все еще пробегали мурашки, и я не думала, что смогу сидеть неделю, не думая о Ное. Вполне логично, что я скрылась в своей новой спальне под предлогом планирования уроков, но на самом деле для того, чтобы признаться в своих грехах лучшей подруге.
Так поступали все, когда прятались от своего фальшивого мужа после того, как устроили ему шоу секс-игрушек.
— Что дрожит, куколка?
— Мои ноги. — Нет смысла затягивать. — Как ты и говорила.
Она прижала полотенце под подбородком, сведя края вместе.
— Мне нужно, чтобы ты была более конкретной.
— Ной. И… ну, ты знаешь.
Она порылась в своей корзине, перекидывая юбку через край и бросая более мелкие вещи на кровать.
— Но я не знаю. Что сделал твой папочка-хлебопек и почему мы любим его за это?
— Мы не любим его, — сказала я.
— Мы не любим его, потому что ты очень занята тем, чтобы вспомнить, что такое настоящая любовь. Потребуется время, чтобы ты осознала это и перестала отталкивать его.
— Я ничего не отталкиваю, — возразила я. — На самом деле, я не оттолкнула его, когда он пригласил меня пойти с ним домой вчера вечером.
— Охххх. — Она кивнула. — Я так понимаю, что тесто поднялось.
Мои щеки разгорелись, и я не смогла подавить ухмылку, когда сказала:
— Что-то вроде того.
Джейми откинулась на спинку кровати, отпила воду. Затем:
— И здесь ты говоришь мне, что это была одноразовая сделка, и больше такого не повторится?
— Ну, это был не только один раз. Было два раза. А потом еще… э-э-эм… кое-что. И я переехала к нему, потому что местные жители собрались у его дома и, по сути, забросали нас цветами и вином, а потом начали поздравлять нас.
Подруга закрыла глаза и провела кончиком пальца по бровям.
— Это на вашем деревенском означает: «Он так сильно потряс мой мир, что мои соседи знают его имя»?
— Ладно, так и было…
— Я так и знала. — Она медленно, самодовольно кивнула.
— Но сегодня утром в его доме были реальные люди, и теперь я должна жить с ним.
— Придется жить с ним. Хотеть жить с ним. — Она подняла руки. — В чем разница?
— Мы перевезли меня сюда только потому…
— Причина не важна, — перебила она. — Я знаю, что так кажется, но это должно было случиться. Так или иначе.
Я впилась в нее взглядом.
— Ты опять гадала на чайных листьях?
— Я не удостою это ответом. — Она фыркнула. — Лишь скажу, что надеюсь, что тебе уютно и комфортно жить с твоим папочкой-хлебопеком.
— Тебе действительно нужно перестать называть его так.
— Мне нравится. Мне кажется, ему это подходит. — Она сделала еще глоток. — Я же тебе говорила.
Глава 25
Ной
Учащиеся смогут бунтовать, не извиняясь.
Я громко зарычал, когда имя моей матери промелькнуло на экране моего телефона во вторник днем. Я любил свою маму. Она была мне очень дорога. Я хотел для нее самого лучшего. Но бывали моменты, когда она была всемогущей занозой в моей заднице, и я знал, что это будет один из них.
Перевести звонок на голосовую почту было невозможно. Так или иначе, мне пришлось бы ей перезвонить. В лучшем случае я отложу этот разговор на день. В худшем — она позвонит на ферму и попросит разыскать меня.
Мне не нужна была такая драма в моей жизни. Не сегодня. Прошло уже несколько часов, но я все еще не пришел в себя после утренней встречи с Шей, когда она была одета в одно лишь полотенце.
Жизнь рядом с моей женой оказалась гораздо более коварной, чем я мог себе представить. Не может быть ничего хуже, чем знать, что моя жена совсем одна в доме Томасов, верно? Не верно. Знать, что моя жена осталась одна по ту сторону стены, было гораздо хуже.
Последние две ночи она настаивала на том, чтобы остаться в свободной спальне. Что-то насчет строгого распорядка школьных вечеров и невозможности преподавать на следующий день, если я буду мешать ей спать. Никаких дебатов. Вместо этого я не спал всю ночь, прислушиваясь к любым признакам того, что она передумала.
Это, конечно, привело ко все более яркой серии полуснов, в которых Шей забиралась ко мне в постель, и я видел ее обнаженной под шелковым халатом. Она опускалась на мой член, и я держал эти мягкие бедра, пока входил в нее. В некоторых вариантах она сосала мои пальцы. В других я сжимал ее волосы в одной руке, а другой закрывал ей рот.
Я проснулся с горячей кровью, пульсирующей по моим венам. Я нуждался в ней самым ужасным, уродливым образом. Шей едва могла пройти мимо, чтобы мой член не напрягся в ответ. Сегодня утром я с хрипом проглотил завтрак, моя кожа была слишком натянута, а мысли полны пошлых мыслей.
Так что, да, у меня был тяжелый день.
— Привет, мам. — Я поднялся на ноги и прошел по кабинету. — Как дела?
— Ной, ты женился?
Я сбежал по задней лестнице и выскочил за дверь. Для всех было бы лучше, если бы я продолжал двигаться.
— Да.
Полная тишина встретила меня. Я прошел половину ряда, прежде чем она спросила:
— Но почему?
— По той же причине, по которой все женятся, мама. — Неисполнимое завещание. Доступ к первоклассной земле. Такая сильная любовь к школьной пассии, что я не мог не взвалить на