Москва разгульная - Ирина Геннадьевна Сергиевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И дата, и место, и даже характер самого смертельного ранения были выбраны А. Соболем не случайно. Возле памятника великому поэту, через день после дня рождения Пушкина, которое вся страна отметила 6 июня, через год после «цифры 37», на которую Пушкин «подгадал» себе дуэль. Как писал врач-хирург Дмитрий Панфилов в статье «Пушкинская рана», посвященной этому самоубийству, «Андрей Соболь выстрелил себе в живот из револьвера. Не в висок или в сердце, как обычно кончали самоубийцы, чтобы смерть наступила сразу. А в живот. Ниже и правее пупка. Точка Мак-Бурнея, куда был ранен Пушкин во время роковой дуэли».
По свидетельствам биографов писателя, отношение к Пушкину у Андрея Соболя, «отмеченного перстом писательского рока», всегда было особое. Бывший политкаторжанин, он бережно прятал под обтрепанным халатом каторжника томик любимого поэта. Пушкин для него всегда был той тонкой ниточкой, которая связывала его не только с прошедшим, но и вела в будущее.
Не смогла влиться в новую «светлую» послереволюционную жизнь и Марина Цветаева, поэтесса Серебряного века, с очень сложной и трагической судьбой. Ранимая и тонко чувствующая любую ложь, она всегда жила «на грани». Пережитые жизненные трагедии вновь и вновь возвращали её к мысли о самоубийстве: потеря маленькой дочери Ирины, ненавистная эмиграция и непростое возвращение в Россию. Семью на родине ждали разочарования и страдания. Дочь Ариадна и муж Сергей Эфрон были арестованы, а сама Марина осталась без работы и без вдохновения. В какой-то момент чаша терпения переполнилась. 31 августа 1941 года выдающиеся поэтесса повесилась в доме в Елабуге, куда была определенна на постой вместе с сыном. Супруга поэта Осипа Мандельштама Надежда писала о ее кончине: «Я не знаю судьбы страшнее, чем у Марины Цветаевой».
6. Дурман Серебряного века
Одной из причин самоубийств, по словам наркологов, является алкоголизм и наркомания, опасность которых заключается в распаде личности, в непредсказуемости галлюцинаций и в сильных приступах депрессии. Наркомании особо подвержены творческие личности, так как на начальной стадии наркотик способен подстегнуть фантазию, заменить вдохновение или дать иллюзию другой реальности.
Легкость, с какой творческие люди подсаживались на наркотики, совершенно естественна: они на них выросли. Кокаин свободно продавался в аптеках. Кокаин и опиум применяли в препаратах для местной анестезии, лекарствах от простуды и головной боли, в качестве средства от морской болезни, в «медицинских винах» и даже детских каплях, облегчающих прорезывание зубов. Были кокаиновые леденцы, облегчавшие боль в горле и порошок от насморка.
Реклама кокаина от зубной боли кон. 19 века
Отец психоанализа Зигмунд Фрейд считал кокаин чудесным антидепрессантом, настоятельно рекомендовал как лекарство от сифилиса, алкоголизма и сексуальных расстройств, предлагал его коллегам, друзьям, даже своей невесте. Реклама обещала: инъекция заменит пищу, «сделает труса храбрым, безмолвного – красноречивым… страждущего – бесчувственным к боли».
Кокаин, прозванный в народе «марафетом», изготовленный из листьев южноамериканского растения коки, стал проникать в Россию в начале XX века. Первоначально довольно дорогой наркотик употребляли дамы полусвета, актеры, актрисы, художники, писатели, а иногда и высшее офицерство. Особым шиком считалось иметь при себе изысканную инкрустированную коробочку вроде портсигара или пудреницы, наполненную «божественным» порошком. Актеры носили в жилетном кармане пузырьки и «заряжались» модным наркотиком перед каждым выходом на сцену.
Особенно «подсели» на кокаин поэты-декаденты. «Магический» порошок помогал им «подстегнуть» мозг, открыть подсознание и вызывать вдохновение, а, главное, почувствовать себя гениями. Слово «кокаин» в поэзии Серебряного века употреблялось почти с той же частотой, с какой поэты пушкинской поры писали про шампанское «Вдова Клико». Наркотик соответствовал духу времени: в моде была изысканность, поиски любви, подчеркнутая мрачность и самоубийства. Множество творцов погибли из-за неверия в собственный талант.
Тяжелым наркоманом был писатель Евгений Соловьев. В 1905 году Чуковский в тексте его памяти описывает, как «могучий талант» жалостливо выпрашивал у него «гашиша», который у того отобрали. По словам поэта Георгия Иванова, светская львица поэтесса Паллада Богданова-Бельская курила папиросы с опиумом – для создания имиджа роковой красавицы, основатель «кружка декадентов» поэт Александр Добролюбов курил опиум и жевал гашиш. Баловались «марафетом» и король поэтов Игорь Северянин, и Александр Блок.
Не миновала мода на кокаин и Сергея Есенина. Галина Бениславская утверждала, что Есенин, понюхав кокаин, показал ей мундштук от гильзы, набитый белым порошком. Она от ужаса крикнула: «Сейчас же бросьте! Это еще что такое!» – и что есть силы ударила его по руке и как следует отчитала: «Пробирала я его полчаса, и С.А., дрожащий, напуганный, слушал и дал слово, что не только никогда в жизни в руки не возьмет кокаина, а еще в морду даст тому, кто ему преподнесет».
При этом, по свидетельству той же Галины Бениславской, злостным и опустившимся кокаинистом был поэт Алексей Ганин, близкий друг Есенина, свидетель на его свадьбе с Зинаидой Райх. Под кокаином «бузил» еще один приятель Есенина, имажинист Борис Глубовской. Через два года после смерти Есенина нарком просвещения Анатолий Луначарский в своей брошюре «О быте» прямо говорит о пагубном пристрастии Есенина: «Его подхватила интеллигенция футуро-имажинистская, кабацкая богема уцепилась за него, сделала из него вывеску и в то же время научила его нюхать кокаин, пить водку, развратничать».
Особенно популярен был кокаин немецкой фирмы «Merck», который продавали в маленьких баночках порциями по одному грамму. Первая жена Булгакова Татьяна Лаппа вспоминала, как однажды, не то в 1913-м году муж принес кокаин. Сказал: «Надо попробовать. Давай попробуем». По ее словам, им не понравилось: Булгакова потянуло в сон, но раз было модно, то требовалось продегустировать.
По словам, Александра Вертинского, кокаин был стилем жизни и проклятием его молодости. Пристрастившиеся к нему сидели в подвальных кабаре, белые как смерть, с кроваво-красными губами, с истощенным до предела организмом. Есть им не хотелось, на мозг действовали только очень крепкие напитки, которые как бы отрезвляли, «ставили на паузу» наркотический угар.
Певец богемы – Александр Вертинский
Пленники судьбы:
Трагический и великий певец богемы Александр Вертинский шел к своей мировой славе непростым и
